- Ужин! - позвала я.

Арабелла отодвинулась на другой конец брезента. Выглядела она угрюмо. Похоже, в школе что-то не ладилось.

Бабуля выскользнула из-под машины и села.

- Еда. Да. Я проголодалась.

Я отдала ей тарелку и кивнула на машину.

- Как его зовут?

- Тьяго. - Бабуля коснулась металла. На мгновение взгляд стал рассеянным - ее магия соединялась с внутренними механизмами мотора Тьяго. - Класс Паук-Волк. Мне он кажется Тьяго.

Мех-маги как моя бабушка были редкостью. Кто-то из них делал оружие, другие работали в гражданском строительстве, но все они обладали магической связью с металлическими вещами и подвижными частями. Для бабули Фриды это были бронированные передвижные средства. Она жила и дышала низким гулом их моторов и паленым ароматом их орудий. Танки, полевые артиллерийские машины, бронетранспортеры - она любила их всех. По счастливой случайности, большинство Домов обладали собственными службами безопасности, и у нее был постоянный поток клиентов.

- Как мама? - спросила бабуля. - Она была расстроена.

- Она в порядке, - ответила я. - Просто скучает по папе. У меня есть вопрос.

- Выкладывай! - сказала бабуля.

- Как в армии держат магов в узде? Если один из них срывается, они же не будут уничтожать всю группу?

- Шокеры, - сказала бабуля Фрида. - Также известны как веселые зуммеры, шейкеры, тряска кальмара.

- Тряска кальмара?

- Кальмар - это морской пехотинец, - сказала бабуля. - Военно-морской флот первым стал использовать шокеры, потому что быстро обнаружили, что маги и корабли не всегда хорошо сочетаются.

Имело смысл. Если вы подожжете корабль, или вызовете рой ядовитых мух, спастись будет негде.

- Это какое-то устройство, которое имплантируют в руки. Совершенно незаметно снаружи, но позволяет поразить любого магией. Причиняет тебе ужасную боль, но тому, кого ты схватила, еще больнее. По-настоящему гадкое приспособление. Люди умирали от них.

- Люди, которых тряхнули?

Я задумалась, случалось ли такое с Чокнутым Роганом... ладно, мне пора прекратить зацикливаться на этих глазах. Я только перешла в старшие классы, когда была сделана эта запись. Он, вероятно, даже выглядел по-другому. И совершенно точно не был тем девятнадцатилетним. Он прошел через шесть лет войны. Война перемалывала людей и выплевывала остатки. Если я продолжу в том же духе, то закончу в Герольде, выискивая фанфики про Чокнутого Рогана. «Мы занимались любовью, пока город вокруг нас рушился, рассыпаясь кусками бетона от безысходности...» Да, точно.

Бабуля кивнула.

 - Пораженные, и те, кто их поразил. Шок работает в обе стороны. Сначала нужно зарядить прибор собственной магией, и только тогда он сразит человека, которого ты коснешься. Штучка поглощает немало сил. Если она возьмет слишком много магии, тело не выдержит, и тебе крышка. В первых испытаниях смертность превышала тридцать процентов. Ко времени службы Пенелопы, их уже значительно улучшили. Ты просто не поверишь, какие у них сейчас устройства. Мой знакомый может парочку имплантировать.

Это меня не удивило.

- Это незаконно?

- О да. - Бабуля улыбнулась. - И ты можешь умереть от этого. Хочешь такую штуку?

- Нет, спасибо.

- Уверена? - Бабуля подмигнула Арабелле. - Тебе больше не понадобится «тазер».

- Да, у меня все отлично. И, кроме того, я стараюсь избегать ситуаций, когда мне в первую очередь нужно использовать «тазер».

- Ага.

- Например, у меня был шанс допросить владельца мото-салона поздно вечером, но вместо этого я решила вернуться домой.

Бабушка Фрида поставила тарелку и подняла пятифутовую монтировку, которая использовалась для разборки гусениц на транспорте. В умелых руках та могла обездвижить танк, а бабушка Фрида была экспертом.

- Я не понимаю тебя, Нева. Тебе двадцать пять лет. Где твоя жажда приключений? Когда я была в твоем возрасте, я была на другом конце света от места, где родилась. Ты просто такая... благоразумная.

Арабелла оживилась, почувствовав, как запахло жареным. Мне нужно пресечь это в зародыше, или подколки никогда не закончатся. Тех, кто демонстрирует слабость перед подростками, дразнят до смерти. Суровая правда жизни.

- У меня вся семья странная. Кто-то должен быть благоразумным, чтобы остальные могли быть безрассудными чудаками.

- Тебе нужно пожить немного для себя. - Бабушка вставила монтировку в зубец гусениц. - Сходи на свидание с плохим парнем. Кинься в драку, очертя голову. Напейся. Хоть что-нибудь!

Игра на чувстве вины. К несчастью для бабушки, я росла с четырьмя младшими братьями и сестрами. Временами игра на чувстве вины была единственной причиной, по которой в доме делалась уборка.

- Бабушка, почему ты не вяжешь?

- Что?

- Почему ты не вяжешь? Все бабушки вяжут.

Бабушка навалилась на монтировку. Гусеница расцепилась и рухнула на пол с громким лязгом. Она уставилась на меня большими голубыми глазами.

- Ты хочешь, чтобы я вязала?

Арабелла прыснула.

- Если посмотришь в словаре «бабушка», увидишь маленькую пожилую леди с двумя спицами и клубком ниток. - Я притворилась, что ворошу воображаемые спагетти двумя воображаемыми палочками. - Иногда я сижу и думаю, вот если бы бабушка связала мне шапку или шарф...

- Мы живем в Хьюстоне, штат Техас! - Бабушка вытерла руки тряпкой. - У тебя будет тепловой удар.

- Или мягкую игрушку. Я бы обнимала ее по ночам. - Я тяжело вздохнула. - Ну ладно. Я полагаю, этого никогда не произойдет.

Арабелла захихикала. Бабушка направила на нее монтировку.

- Тишина на галерке.

Я улыбнулась доброй, милой улыбкой.

- Ладно, я пошла. Вы, двое, повеселитесь тут. Мне завтра на работу.

«Нестандартные мотоциклы Густава» занимали прямоугольное стальное здание с гофрированными металлическими стенами. Сооружение было ровно двести футов в ширину и восемьсот футов в длину, произведено «Олимпия Стил Билдинг», доставлено и собрано на месте четыре года и семь месяцев назад. Берн нашел для меня городские разрешения на застройку. Прошлым вечером, перед сном, я несколько часов читала досье на Адама Пирса и все, что Берн смог накопать на него за день. Я прочла интервью с родителями Адама и учителями, статьи в таблоидах, внушающие доверие сплетни из «Геральд» и всю ту малость, что говорили об Адаме его приятели из колледжа. Я прочла его изречения. Адаму нравилось выступать на публике, особенно после демонстрации семье среднего пальца, и в этом его посыле было не столько анархии, сколько права сильного. «Если ты можешь получить все, что захочешь, то ты и должен это получать, а правительство с полицией не должны тебе мешать, потому что у них нет права на существование». Он сыпал терминами вроде «негативной свободы» и цитировал Гоббса. Я знала о Гоббсе только из-за того, что моя специальность включала в себя несколько курсов политологии.

Гоббс был английским философом семнадцатого века, известный своим убеждением, что без политического сообщества жизнь человека была бы одинокой, бедной, скверной, жестокой и короткой. Адам же нашел у Гоббса другое мнение: «свободный человек – тот, кому ничто не препятствует делать желаемое, поскольку он по своим физическим и умственным способностям в состоянии это сделать». Он повторял это как минимум раза три. Адам чувствовал, что общество ограничивает его свободу, не позволяя ему совершать желаемое. К несчастью для него, если он желал поджигать людей, то ему крупно не повезло. Другие это не поддержат.

Теперь я знала об Адаме Пирсе больше, чем когда-либо хотела. Он был умным, временами жестоким, и легко поддавался скуке. Что бы я ни сделала, он не стал бы мне доверять. Об установлении своего рода дружбы не могло быть и речи. Если я буду серьезной и искренней, он рассмеется, а если я попытаюсь использовать доводы, он начнет зевать. Моим единственным шансом оставалось заинтересовать его. Мне нужно было завладеть его вниманием и удержать его.