Грейс открыла дверь.

— Тебе нужно уйти. Прямо сейчас.

— Гре…

Она подняла руку.

— Не говори. Не прикасайся ко мне. Не делай ничего, уезжай отсюда так быстро, как только возможно, пока я не сделала то, о чем мы оба будем сожалеть.

Филипп раздраженно вздохнул.

— Грейс, ты все неправильно поняла. Я не хочу, чтобы мы расставались на такой ноте.

Она вышла из машины, злая настолько, что даже не почувствовала боли в ногах.

— И все же, все именно так, как есть, — она наклонилась и посмотрела на него. — Веселись со своими милыми маленькими официанточками, Фил.

Грейс даже не успела сделать шаг, когда дверь Филиппа открылась.

— Дело не в этом, ты же знаешь, — крикнул он ей. — Было глупо с моей стороны заходить с этого угла. Уже поздно, и мы не можем закончить все ссорой, Грейс. Мы должны друг другу больше, чем это.

Грейс шла так быстро, как позволяла ей боль в ногах.

— Правда? Ты думаешь, что я должна сделать происходящее удобным для тебя?

Он пошел за ней.

— Грейс, я серьезно. Если отношения можно спасти, то ты должна переехать ко мне. Вот, что я пытаюсь сказать.

Она резко развернулась на каблуках лицом к нему.

— И я говорю, что это ничего не изменит, Фил. Раз это для тебя переломный момент, тогда…

— Да, это так, — произнес он без колебаний. — Мы уже три года вместе. Пора съезжаться или разбежаться.

— Пока все наши свидания — это деловые мероприятия?

Он поднял подбородок.

— Что? Сейчас у тебя проблемы с хорошей едой и профессиональными клиентами?

— Когда это всё, что мы делаем? — продолжила Грейс. — Да, Филипп. У меня с этим проблема. Если бы я переехала к тебе, я бы видела тебя чаще, чем сейчас, лишь тогда, когда ты бы ложился в постель каждую ночь. Так объясни мне, в чем же преимущество.

— Это и, правда, необходимо?

Грейс сделала шаг назад.

— Неа. Это не шаг вперед, Филипп.

Он медленно вдохнул, будто успокаивая себя.

— Здесь нет компромисса, Грейс. Мы в переломной точке. Съезжаемся мы или нет, встречаться раз в неделю — не вариант.

Грейс кивнула, и когда она поняла, что он прав, ей показалось, что её сердце перекачивает моторное масло, а не кровь.

— Если это твоё условие, тогда с нами покончено, Филипп, — ответила она спокойным голосом. — Я заслуживаю мужчину, который не ищет оправданий, превращая наши свидания в служебные обязанности, а потом, в конце дня, ожидает от меня разврата. Я заслуживаю мужчину, который предпочтет остаться со мной, а не торчать на работе и впустую следить за и так вполне компетентными сотрудниками. Поэтому можешь наслаждаться работой и удовольствием, которое тебе с готовностью доставят официантки в твоем ресторане. Надеюсь, одна из них подаст на тебя в суд за сексуальные домогательства, и ты поймешь, насколько отвратительные вещи ты говоришь.

Она развернулась на каблуках и пошла к дому.

— Да? — сказал Филипп позади неё. — Тогда, удачи в поисках мужчины, который думает, что один раз в месяц вполне достаточно. У мужчин есть потребности, Грейс.

Она снова развернулась лицом к нему, с горящим лицом.

— И ты собираешься смотреть мне в глаза и говорить, что я хуже тебя демонстрирую, что мне не всё равно?

— Да, — ответил Филипп. — Я единственный, кто готов перевести нас на следующий уровень, Грейс. А ты та, кто отклоняется и делает шаг назад. И ты делаешь это уже на протяжении нескольких месяцев, — он сделал ещё один шаг вперед. — Год назад мы нашли способ видеться почти каждый день. Сейчас мы переписываемся или созваниваемся раз в день и видимся раз или два в неделю. Ты, правда, не видишь, что это плохо?

— У нас разные расписания и мы заняты, — сказала она.

— Не настолько заняты, — произнес он, подходя еще ближе. Еще чуть-чуть и он поцелует её. Это был танец, который они танцевали раньше. Они с Филиппом не часто ссорились, но когда это случалось, примирение обычно происходило быстро.

Грейс сложила руки на груди и посмотрела на Филиппа.

— Ты не приглашен сегодня, так что даже не пытайся.

Он поднял подбородок.

— А я говорю, что если ты не пригласишь меня сегодня, тогда я не вижу смысла прилагать усилия для сохранения этих отношений.

Слезы жгли глаза Грейс. Она понятия не имела, почему. Она совсем не чувствовала грусть. Но слезы были.

— Это ультиматум, Филипп. Особенно когда ты сказал, что все равно собирался расстаться со мной завтра утром.

Впервые его губы изогнулись в улыбке.

— Было много ночей, когда я собирался расстаться с тобой, но ты меняла мои мысли к утру, — он сделал несколько шагов вперед. — Давай же, Грейс. Нам же хорошо вместе.

— Стоп! — сказала она холодным голосом. — Ты хочешь сделать это прямо здесь и сейчас? Ладно. Тогда это конец, Филипп. Прямо здесь. Прямо сейчас. С нами покончено. Так у тебя получается?

Он изучал её в темноте пару секунд, затем кивнул.

— Ага, — ответил он, затем ушел к машине, как будто всё было так просто.

Серьезно? Ага? Это не происходит на самом деле. Это, должно быть, сон.

Три года жизни Грейс… и все это закончилось с его «Ага»?

Она хлопнула дверью до того, как слезы ярости покатились из глаз. Когда она сделала шаг, чтобы войти в комнату, резкая боль заставила сбросить туфли и упасть на пол. Кровать была бы поудобней, но когда пролились слезы, холодный пол прихожей приковал её к месту, пока глаза не заболели, выплакав все слезы. Затем она свернулась в клубок и заснула на коврике.

ГЛАВА 10

В мире не было столько кофе, чтобы день Грейс не ощущался как сюрреалистическая картина мира. Она проснулась с похмельем и опухшими от слез глазами. Алкоголь, выпитый вчера на презентации вин, очевидно, не помог. Вернувшись домой, она рыдала, пока не уснула, а к утру, голова раскалывалась так, будто в ней разразился ураган.

Хотя была возможность взять больничный, Грейс ставила будильник на повтор восемь раз, прежде чем умирающий аккумулятор телефона привел её в полную боевую готовность. Она пропустила утреннюю зарядку, решив, что важнее будет сделать что-то приличное из вчерашней прически. И когда Грейс пошла на работу — получеловек-полузомби — всё, о чем она могла думать, это то, что всё происходящее, должно быть, сон.

Невозможно, что они с Филиппом на самом деле расстались, и, конечно же, не таким способом. Они никогда не ссорились так, как прошлой ночью. Не соглашались? Да. Подшучивали друг над другом? Да. Но использовать «У меня есть другие варианты» или опускаться до ультиматумов? Никогда.

«Это, должно быть, сон», — продолжала думать Грейс, уставившись в экран своего компьютера и ничего не соображая. Ну, кроме того, что классифицировала женский персонал в ресторане Филиппа от менее привлекательной до самой привлекательной, она занималась этим, разумеется, все утро.

Когда дело доходило до найма официантов, у Филиппа был определенный типаж. Ему нравились миниатюрные девушки, которые носили бюстгальтеры только для декорации. Грейс, конечно же, заметила эту тенденцию. Несколько лет назад она даже спросила Филиппа насчёт этого, но он только сказал, что людям больше нравится еда, которая подана маленькими и изящными людьми. Это объяснение имело смысл, поэтому Грейс больше не заморачивалась на этот счёт.

Но что, если миниатюрные девушки с узкими бедрами — это как раз таки типаж Филиппа?

Эта мысль съедала её все утро. Она зациклилась на ней, даже когда делала репортаж из здания суда для дневных новостей.

И когда она вернулась в офис, то, услышав хихиканье миниатюрной Эмили, прислонившейся к столу Эштона, почти вышла из себя.

Грейс плюхнулась на своё место, свирепо глядя на зарождающийся роман. Чем дольше она наблюдала за Эмили и Эштоном, тем быстрее её депрессия переходила в ярость.

Они же на работе, не в каком-то баре, чтобы так громко болтать! То, как Эмили прислонилась к столу Эштона… то, как она улыбалась ему… то, как она придвинулась ближе, чем было необходимо, чтобы показать что-то в его телефоне? Флирт. Всё это. И Эштон подыгрывал ей на каждом шагу — улыбался в ответ и освобождал ей место, чтобы Эмили приблизилась настолько, насколько только пожелала.