Элспет Дэйви

Пешеход

Два лоскута приглаженной и посыпанной гравием земли обозначали подъезд к кафе на автостраде. За ним лежали плоские поля, а длинную линию на горизонте прерывали то тут, то там едва видимые кучки деревьев. Никаких признаков жилья не было на этой линии. Крытый мост со стеклянными стенками соединял автостоянку с кафе. Когда людям хотелось, они могли стоять посередине и глядеть на проходившую внизу дорогу. По четырем полосам автострады ехали всевозможные машины. Самыми удивительными были длинные грузовики, и какой только груз они не перевозили — сахар и цемент, цистерны с бензином, и грузовики со строительными кранами, досками, бочками пива, газовыми баллонами, овцами и лошадьми, быками в клетках, курами, мебелью и частями аэропланов. Были там и грузовики, возившие легковые машины, и грузовики, возившие грузовики.

Само кафе денно и нощно пульсировало при наплыве очередного потока людей и каждые полчаса полностью меняло свой облик. У него были времена безлюдья и времена хаоса. Бывалые закаленные путешественники смешивались здесь с парочками, впервые заезжавшими в кафе за чашкой утреннего кофе. Тут же автобусы изрыгали футбольных болельщиков и целые группы любителей концертов; нашпигованные семейные машины добросовестно выгружали родителей, детей, дедушек и бабушек, заезжавших на ужин. Легковых было гораздо больше, чем других машин. Пешеходов, в отличие от тех, кто передвигается «автостопом», здесь никогда не было видно, потому что сюда было бы почти невозможно прийти пешком. Человек без машины был бы здесь такой же диковинкой, как небесный гость. Ему нечего было делать на автостраде.

И все же, в повседневной жизни встречались пешеходы.

Супружеская пара, стоявшая в очереди у стойки кафе однажды вечером, оказалась за мужчиной, который признал, что он сам пешеход. Супруги обсуждали расстояние, которое накатала их машина, и любезно вовлекли его в свой разговор. «А как у вас? — спросила жена. — Сколько у вас?» Человек улыбнулся, но ничего не ответил. Он, очевидно, не прислушивался к их беседе и женщина не повторила своего вопроса. Его лицо ничего не выразило, так что она с таким же успехом могла спросить его, сколько он отсидел в тюрьме. За прилавком женщина загребала чипсы с полки совком с длинной ручкой, а ее напарник стряхивал жир с сосисок. «Извините, — сказал вдруг мужчина, — я не сообразил, о чем это вы. Нет. Я не на машине, я вон на том автобусе. Междугородный, в Ливерпуль».

«Хорошая мысль, — сказал муж женщины. — Имеет смысл время от времени оставлять ее дома. Никакого удовольствия на дорогах в наши дни. Совсем никакого!»

«Нет, у меня нет машины».

«У вас сейчас нет?»

«У меня никогда и не было».

«Тогда вам, наверное, повезло гораздо больше, чем нам всем», — сказал мужчина, задержавшись на мгновенье и оглядывая собеседника быстрым взглядом с ног до головы. Перед ним стоял хорошо сложенный, хорошо одетый парень примерно его лет. Немолодой. За этот взгляд, правда, ему пришлось заплатить огромной порцией не нужного ему густого соуса, который вдруг ему шлепнули на тарелку. Он подтолкнул осторожно поднос к судку с блестящими горошинами. Жена его, не отрывавшая глаз от своей тарелки, наклонилась вперед и вежливо спросила: «А вы когда-нибудь думали об этом?»

«Думал о чем…?»

«О том, чтобы обзавестись машиной».

«Нет, я этого не могу сказать».

Женщина мудро кивнула головой, привнеся в этот жест долю сострадания на случай, если бы нашелся для этого повод — физическое увечье или даже психическое заболевание. На минуту шипение оранжада и лимонада прекратило беседу. Все трое направились к столу у окна, который только что освободился. С этого места они могли видеть весь мост и кусочек дороги внизу. Время от времени в кафе наступала мгновенная тишина, как это бывает в шумных местах, и тогда они могли слышать равномерный гул машин. На дальнем конце моста сияющие ряды легковушек заполнили одну часть автостоянки, а грузовики — другую. Длинные красно-зеленые автобусы стояли в ожидании своих пассажиров на выезде.

«Вы не возражаете, если я начну? — спросил мужчина из автобуса. — На еду не больше двадцати минут».

«Все в порядке, начинайте, не ждите нас», — сказала женщина. Супруги занимались проблемой, связанной с двигателем их машины, и странным звуком, который он издавал последние десять миль. Они обсуждали, что это был за звук — тикание, или скрежет, или грохот, и с профессионализмом, свойственным музыкантам, обсуждали ритм — хорош ли, плох ли. Потом обсуждался вопрос, стоит ли им самим в этом разобраться, позвать кого-то или продолжать путешествие. Даже сейчас они старались вовлечь соседа в разговор — вдруг ему покажется, что он забыт. Они обсуждали при нем бесконечные проблемы со стоянками, посещением друзей, живущих на узких улицах и просто с посещением друзей на любой улице, широкой или узкой, из-за уличного счетчика. Они рассказали ему, сколько стоит стоянка на двадцать минут, сколько на сорок, и сколько придется платить, если вы заболтаетесь на час. Они обсудили цены на бензин и ремонт в гараже и ужасные последствия поломок в дороге.

«А крайняя полоса может быть очень одинокой на автостраде, — сказала женщина. — Все машины мчатся мимо вас. Вам когда-нибудь приходилось съезжать на обочину?»

«Нет, мне не приходилось», — сказал мужчина и в его голосе было что-то извиняющееся.

«Ах нет, нет, конечно, нет! Я совершенно забыла, что у вас нет… Простите меня. Я такая глупая!»

Мужчина сказал, нет, не за что. Это легко забыть. Он добавил, что обочина, наверное, действительно весьма пренеприятное место для времяпрепровождения ночью.

Они съели первое и повернулись к дверям, в которые входила новая группа людей. Там было примерно полдюжины семей, и мужчины из машины с трубами. Два полицейских лавировали медленно между столами. В дальнем конце зала официантка подметала пол, там, где кто-то уронил тарелку с подноса. Полицейские наклонились и обратились к мужчине за столом, затем присели — один справа, другой слева, а он тем временем клал кетчуп на последний клин пирога с бифштексом и явно наслаждался едой. Они покинули кафе втроем. «Здесь вы их и найдете», — заметил владелец машины, обращаясь к своей жене и к пассажиру из автобуса. Они приступили к квадратикам желтого кекса с прослойками заварного крема. Крем тоже был нарезан аккуратными твердыми квадратиками, и когда они закончили есть, тарелки их были сухими и чистыми, как будто и ничего на них не было. «Что ж, официантам меньше работать придется», — сказал муж, с недоверием изучая тарелку.

Второй мужчина, убедившись, что они доверились ему, стал рассказывать об ощущениях человека, который шагает по обочине обычной деревенской дороги, в то время, как мимо проносятся машины. Муж посмотрел смутным взглядом в сторону. Взрослому человеку трудно было поверить в такое, и он не стал слушать после первого предложения. А женщина сказала: «Вы имеете в виду автостоп?»

«Да нет, нет, — просто передвигаясь из одного места в другое, иногда на автобусе и поездом, естественно, а иногда пешком».

«Пешим ходом?»

«Да, именно так. В городах же приходится много ходить».

«А, вот оно что, пешеход», — сказала женщина, взглянув на него со смутным интересом.

Ее муж подошел с тремя чашками кофе и мужчина быстро выпил свою, потому что осталось мало времени.

«Извините, что я тороплюсь, — сказал он, — но автобус отъезжает через восемь минут и они долго не ждут. Спасибо за кофе, и счастливого пути!»

«И вам тоже!» Они смотрели, как он уходил, лавируя между столами, а через несколько минут увидели, как он спешит по стеклянному мосту и как припустился бежать у дальнего конца.