Первый двадцатипятикилометровый участок дороги от Раксаула неописуемо ужасен, и часто, желая избежать переправ через более глубокие потоки, мы сворачивали на однопутную узкоколейную железную дорогу и тряслись по шпалам, горячо моля бога, чтобы нам не попался навстречу или не догнал нас поезд, идущий один раз в день. Этот отрезок пути привел нас к тераям[25], полосе джунглей, опоясывающей предгорья Гималаев на всем их протяжении и знаменитой тем, что в летние месяцы исключительно вирулентная форма церебральной малярии[26] повсюду грозит вам смертью. В зимнее время, когда мы путешествовали, эти джунгли, вероятно, представляют наилучшее в мире место для охоты на тигров. Дорога через тераи ненамного улучшилась с тех дней, когда по ней двигались только на слонах, но «лендровер» преодолел ее очень легко, и я с удовольствием отмечаю этот факт. Тигров мы не видели, хотя следы на песке указывали, что по меньшей мере один пробежал прошлой ночью по нашей дороге. Как-то великолепный индийский лось-самец невозмутимо пересек нам путь. Часто мы проезжали мимо резвившихся под высокими деревьями стай обезьян лангуров с плоскими черными лицами, обрамленными бакенбардами в боцманском стиле. В Бхимпеди мы приехали к пяти часам дня, и в столовой индийской саперной части нас приветствовал ее командир полковник Грант. Теперь мы столкнулись с серьезным препятствием; Новая автомобильная трасса, торжественное открытие которой состоялось месяц назад, оказалась снова закрытой. В этом не было никаких сомнений; в ряде мест ее намеренно разрыли, чтобы подвергнуть реконструкции и сделать совершенно «безопасной от муссонов». Полковник Грант очень любезно предложил нам удобное помещение для ночлега. Он указал также, что перед нами имеются два выхода. Мы можем вернуться на аэродром Симра в тераи и переправить «лендровер» на самолете через горы в Катманду или же можно разобрать машину и с помощью носильщиков перетащить ее в Большую Непальскую долину. Так как мы торопились, то решили воспользоваться воздушным сообщением. Следует также отметить, что носильщики, как это ни парадоксально, представляют самый дорогой вид транспорта. Чтобы перенести «лендровер», нам понадобилось бы до ста человек; так как каждому из них в день по крайней мере в течение двух недель пришлось бы платить по 3 шиллинга 6 пенсов или по полдоллара, то было бы дешевле доставить машину самолетом прямо из Калькутты.

Итак, назавтра рано утром Саксена и я повернули вспять и двинулись к Симре в тераи. Когда мы прибыли туда, аэродром оказался окутанным густым туманом, и только под вечер видимость настолько улучшилась, что стала возможна посадка самолетов. Тут Саксена допустил второе упущение, хотя, пожалуй, его и не следует за это ругать. Было бы слишком лестным называть почти недействующую телефонную линию связью между Симрой и Катманду. После того как несчастный Саксена в течение получаса орал в трубку допотопного образца, линия совершенно умолкла — вероятно, по той причине, что какие-нибудь лангуры принялись раскачиваться на проводах. Еле слышный шепот, достигший аэродрома в Катманду, был неправильно истолкован двумя местными конкурирующими компаниями воздушных сообщений. Каждая из них посчитала нашу просьбу адресованной ей. Дело было выгодное, и два самолета выстроились у начала взлетной дорожки, ожидая прояснения погоды. Как только с контрольной вышки раздалась команда «Вперед!», они одновременно поднялись в воздух и крыло к крылу приземлились в Симре. Хотя я не желал зла ни одной из компаний, все же, когда во время возникшей суматохи один из самолетов повредил руль, я счел это большой удачей, избавившей меня от необходимости уплатить за два воздушных рейса. Однако надежды добраться до Катманду в тот же вечер рухнули, так как конкурирующей компании не удалось при помощи находившегося в ее распоряжении оборудования погрузить наш «лендровер» в свою «дакоту». Нам предложили приехать завтра, и, не желая проводить ночь в плетеной хижине, представлявшей одновременно контору аэродрома, зал ожидания и склад, мы вернулись в Раксаул.

На этот раз мы устроились в значительно менее изысканном помещении, чем то, которое было предоставлено нам индийским посольством. Вместе с другими мы ночевали в маленькой хижине с зияющей дырой в потолке, вызывавшей неприятные воспоминания о рассказах путешественников насчет кобр, иногда ютящихся среди стропил. Впрочем, когда наступило утро, мы оказались искусанными лишь бесчисленными москитами. В 8 часов мы опять отправились в Симру. Нас уже хорошо знали вдоль всей дороги, но это не объясняет, почему нас постоянно останавливали и требовали платы за проезд до следующей деревни. Решение этой загадки нашел Саксена. В гараже Дьюара в Бомбее на радиаторе и по бокам «лендровера» написали «Дейли мейл». Мы носили имя, на которое в сущности не имели права.

В кузов машины мы посадили множество бесплатных пассажиров, что оказалось весьма кстати, так как, переправляясь через один из потоков, мы отклонились в сторону и прочно завязли. Пассажиры бодро выгрузились, подтянули набедренные повязки и, поднатужившись, вывели нас из затруднительного положения. Персонал компании, уверявший, что сможет погрузить «лендровер» в «дакоту», провозился весь день, но так ничего и не сделал. Представители конкурирующей компании, от услуг которой мы отказались (а только у нее имелось необходимое для погрузки оборудование), стояли, ничего не делая, и на их лицах было написано: «Мы же вам говорили». Мне было необходимо как можно скорее добраться до Катманду, и мы решили полететь вдвоем на «дакоте», предоставив конкурирующей компании попытаться на следующий день что-либо предпринять с «лендровером». Как только мы поднялись над зелеными лесами тераев, перед нами показались во всем своем блистательном великолепии вечные снега Гималайских вершин; на западе виднелась Аннапурна, а далеко на востоке возвышался мрачный Эверест. При мысли об ожидавших нас приключениях мы не могли сдержать волнения.

Прибыв в Катманду, мы нашли его великолепно разукрашенным в честь благополучного возвращения короля Трибху-вана из Швейцарии, где он проделал курс лечения. С триумфальных арок свисали приношения из фруктов и свежих овощей, которые, как я с удовольствием отметил, имелись уже в изобилии. Жизнь на узких улицах среди причудливых многоярусных пагод и храмов, украшенных изображениями драконов-хранителей, гриффонов и, других мифических животных, осталась в общем такой, какой она сохранилась у меня в памяти. Впрочем, теперь город казался еще более оживленным, так как множество тибетцев, спасаясь от зимних холодов, толпами спустилось с гор и занималось торговлей. Я обратил внимание, что двуспальное одеяло из чистой ячьей шерсти отдавали всего за 15 шиллингов.

Благодаря любезности непальских властей, правительственная гостиница № 2 была предоставлена в распоряжение экспедиции до тех пор, пока та не будет готова к выходу в Намче-Базар. Там, я, к величайшему удовольствию, застал Нараяна, моего верного повара, побывавшего со мною в прошлом году у Эвереста и теперь встретившего меня со слезами радости на глазах и с огромным букетом цветов.

Гостиница № 2, где Нараян занимает должность правительственного повара, размещается в очень удобном двухэтажном здании с современной обстановкой, горячей водой и такой роскошью, как электрический камин в спальне. Саксена, поселившийся в гостинице № 3, расположенной рядом, за оградой сада, вскоре вернулся с известиями, что за время нашего отсутствия Чарлз Стонор послал из страны шерпов первую корреспонденцию и кинопленки. Корреспонденцию передали в Лондон, не вскрывая, и мы не знали ее содержания, однако для последовательного изложения привожу ее ниже.

Случайная встреча на пути из Катманду в Намче-Базар, писал Чарлз, снабдила его, вероятно, самыми точными из всех имевшихся пока сведений относительно йети.

Я достиг конца длинного и крутого подъема, где встретился с несколькими шерпами, спускавшимися из горных долин для торговли. Они спросили меня, на какую вершину я собираюсь совершить восхождение, и я ответил, что прибыл сюда для поисков йети. Это заинтересовало одного из шерпов Пасанг Ньиму, человека лет тридцати, живущего в деревне невдалеке от Намче-Базара, и тот сообщил мне, что месяца три назад, в сентябре или октябре, он отправился с односельчанами на религиозное празднество в священном месте отдаленного района. Туда же пришли какие-то люди и рассказали, что видели йети.