ГЛАВА 12

— Как мило, что ты решил присоединиться к нам, — произносит Азбаух с неприкрытым презрением.

От Смерти не укрывается откровенная враждебность ангела.

— Жизнь в смертельном бизнесе не подчиняется расписанию. Итак, на чём мы остановились? — спрашивает Смерть, после чего достаёт из воздуха чёрное кожаное кресло и опускается в него, задирая ноги и откидываясь назад. Почти ожидаю, что он достанет ведро с попкорном, словно уселся посмотреть фильм.

Азбаух выглядит раздражённым представлением Смерти.

— Мы собирались вынести наш вердикт. Так что, если не возражаешь…

— На самом деле, возражаю, — говорит Смерть. — Видишь ли, это мой отдел устроил всю заваруху, и, пересмотрев доказательства, я пришёл к выводу, дабы никто не сомневался в неподкупности моих жнецов, что ЭрДжей должна быть возвращена на своё место и время.

— Это не твоё решение, — возражает Азбаух. — Мы рассмотрели дело и пришли к выводу, что цена превышает шансы, что мисс Джонс принесёт какую-либо пользу.

Смерть продолжает, игнорируя.

— Я не отчитываюсь тебе, а ты не властен над смертью. Здесь моя юрисдикция.

По виду Азбауха понятно, что в борьбе за власть надо мной он не сдастся без боя.

— Может быть, это и правда, но у тебя нет права противостоять времени без нашего одобрения.

Улыбка медленно расползается по лицу Смерти.

— Что ж, значит, мы в тупике.

Азбаух переводит взгляд со Смерти на меня и обратно. Пот прошибает меня, и появляется ощущение, что ангел способен войти в вольер с щенками и начать пинать их без лишних раздумий.

— Твоё предложение, — выдавливает Азбаух сквозь стиснутые зубы. Звук такой, будто ногтями водят по доске, только раз в девяносто громче.

— Испытание, — предлагает Смерть. — Которое позволит ЭрДжей вернуть жизнь на тот путь, который был предначертан ей.

— Слушаю, — отвечает Азбаух, но его сузившиеся глаза говорят о том, что ему плевать на предложение.

— Проводник отведёт её в тот момент жизни, когда она сделала неправильный выбор. Учитывая, что она сделает правильный выбор, временная линия перезапустится, и ЭрДжей вернётся в мир живых.

Азбаух качает головой.

— То, что она сделает лишь одно изменение, не означает, что она чему-то научится.

— Действительно, — соглашается Смерть, — но оно направит жизнь в другом направлении.

— Сомневаюсь, — встревает Мармарот. — Да, её жизнь изменится, но жизнь — это множество решений, которые определяют нас. Одно изменение в младшем возрасте может быть сведено к нолю действием в старшем возрасте.

Азбаух кивает, соглашаясь.

— Это глупое предложение высказано лишь для того, чтобы прервать заседание. Я предлагаю…

Мармарот перебивает.

— Однако, может быть, исправление пяти точек невозврата возымеет эффект. Учитывая, что каждое последующее событие строится на предыдущем, мы будем уверены, что в основе её жизни ляжет твёрдый фундамент.

Очень унизительно, когда обо мне говорят так, словно меня нет. Опасаясь гнева Азбауха, с осторожностью решаю заговорить.

— Можно я кое-что скажу?

— Нет, — отрезает Азбаух.

Одновременно с ним Смерть отвечает:

— Да.

Они уничижительно смотрят друг на друга, и, в конце концов, Азбаух уступает:

— Что? — рявкает он.

Сцепив ладони, спрашиваю:

— Неужели я вела себя так ужасно? Я имею в виду, если бы я прожила столько, сколько положено, стала бы я по-настоящему ужасным человеком? Вы говорите обо мне так, словно моя судьба — стать серийным убийцей.

На зал обрушивается тишина. Даже Сал избегает на меня смотреть.

— Да ладно, — говорю. — Я преступник?

Смерть смеётся, и смеётся до тех пор, пока не появляются слёзы.

— Не думаю, что сказала что-то смешное, — раздражённо произношу.

Он трясёт своей гривой, и я прямо чувствую дуновение солёного ветра и песка в воздухе.

— Дело не в тебе. Я просто обожаю, когда ангелы понятия не имеют, что сказать, — он вытирает глаза, встаёт и подходит к моему столу. Он нагибается и смотрит мне прямо в глаза. — Они не отвечают, потому что сами не знают. Когда Гидеон забрал твою душу, то Хроники Акаши стали туманны. Хейзел знает дату твоей смерти только по той причине, что она — твой ангел-хранитель. Суд основывает своё решение ни на чём ином, как на многочисленных «если».

— Есть что-то, что вы можете сделать?

Он качает головой.

— Не думаю.

Чувствую, как кровь отлила от моего лица.

— Хорошая сторона в том, — добавляет он, — что с того момента, как я стал частью данного заседания, они не могут приговорить тебя без моего согласия. Такова наша версия весов правосудия.

Что ж, хоть какое-то облегчение. Лучик надежды снова пробивается.

Он смеётся, и от его глаз расходятся морщинки.

— А теперь позволь мне закончить переговоры, и тогда мы вытащим тебя отсюда, хорошо?

Делаю глубокий вдох.

— Хорошо.

Всей душой надеюсь, что он знает, что делает.

Смерть моргает и поворачивается лицом к ангелам.

— Пять точек — это слишком много для семнадцати лет. Не похоже, что у нас есть вечность, чтобы принять финальное решение. На самом деле, есть, конечно, но я уверен, у вас есть другие дела. На Гавайи надвигаются волны невероятной величины. Не хотелось бы пропустить. Предлагаю сойтись на компромиссе. Три точки, которые я выберу, основываясь на тех моментах, которые увели ЭрДжей максимально далеко от её истинного курса.

Приехали. Смерть заключает эту сделку только потому, что поскорее хочет отправиться на сёрфинг? Умоляю, скажите кто-нибудь, что всё происходящее розыгрыш, и оператор с камерой выйдет и закричит: «Попалась!». Нет нужды говорить, что никто не появляется, и что я не вижу камер.

Что я вижу, так это улыбку на лице Шепарда, и клянусь, вся комната наполняется светом.

— Думаю, замечательный план. Вопрос не в том, справедливо ли обошлись с мисс Джонс, а в том, достойна ли она такого беспрецедентного решения.

— Мне по-прежнему это не нравится, — говорит Мармарот. — Даже то, что она всего лишь заскочит в определённую точку, повлияет на всё будущее.

— В этом всё и дело, не так ли? — спорит Смерть. — Эти изменения покажут, усвоила ли она преподанные ей уроки. Когда она вернётся навсегда, уверен, Захрил сообщит нам, что её старые воспоминания уступили место новым. Она станет человеком, созданным исправлениями в прошлом.

— Но она может повторить всё то же самое, — возражает Азбаух. — Нет никакой гарантии.

Смерть стонет.

— Основной изъян свободной воли. Не моя вина. Это дело Большого Босса. Обсуди это с Ним. Уверен, Ему придутся по душе дискуссии о проектировке будущего.

Захрил поднимается.

— На самом деле, — говорит он ровным голосом, — если воспоминания истинно её, а последствия поступков отражаются на её характере, то не похоже, что может произойти полный повтор. Однако я бы предостерёг суд от разрешения Смерти выбирать моменты без каких-либо ограничений. Он хорошо известен своим потворством.

Смерть усмехается и передёргивает плечами.

— Он прав.

Мысль, что Суд будет нести ответственность за приговор, наполняет меня страхом. Не должен ли Смерть бороться лучше? Или единственное, что его заботит — не пропустить большие волны?

— Замечательно, — произносит Азбаух. — Какие ты предлагаешь рамки?

— Четыре условия. Во-первых, все события должны происходить в хронологическом порядке. Во-вторых, как минимум, один из моментов должен происходить в первые девять лет жизни. В-третьих, каждый момент должен быть частью нового течения жизни, а не старого. И, наконец, я требую, чтобы между событиями было не меньше шести месяцев.

— Это всё? — спрашивает Смерть.

Рассеянно кручу кольцо Сэнди на пальце. Действует успокаивающе, словно она со мной или, по крайней мере, подбадривает меня из Зала Ожидания. Смерть выглядит слишком самоуверенно — будто он выиграл в игру, в которую игроки играли, не зная, что играют. Я, правда, надеюсь, что он играет в моей команде, а не просто использует меня, как пешку.

Захрил выглядит задумчивым. Вероятно, размышляет, не попадёт ли в ловушку.

— Да, — говорит Захрил, чётко выговаривая каждое слово. — Полагаю, эти условия дадут Смерти возможность грамотно испытать девочку, не давая ему права манипулировать ходом эксперимента.

Судьи обмениваются взглядами. Наконец, Азбаух спрашивает:

— Есть возражения против испытания?

Никто не говорит. Собираюсь поаплодировать, но Сал кладёт руку мне на плечо и качает головой. Я сижу смирно.

— У меня есть условие, — заявляет Азбаух. — Если в какой-то момент девочка не сможет исправить траекторию жизни, тогда испытание закончится, а она останется в Зале Ожидания, или куда там ещё её отправит Азраил, до тех пор, пока не наступит время её смерти согласно Хроникам Акаши.

— У меня нет возражений, — произносит Смерть.

У меня есть. Он имеет в виду, что в случае, если я не оправдаю их ожидания, то могу провести чёрт знает сколько времени вместе с толпой кататоников?

— Если кого-то интересует, мне это не нравится, — шепчу в надежде, что он услышит меня. Он не слышит или, по крайней мере, притворяется, что не слышит.

— ЭрДжей останется под моей опекой на всё время проведения испытания. Очень не хочу взваливать на кого-то такую ношу, — добавляет Смерть, изображая покорность. — Кроме того, я организую проводников, которые будут сопровождать её на каждом отрезке.

— Она останется, и даже не обсуждается, без проводников, — заявляет Азбаух.

Смерть быстро кивает.

— Даю слово.

— И никто не будет говорить с душами или кем-то ещё, незнакомым со всей этой ситуацией, — громко добавляет Азбаух. — Я оставляю за собой право закончить испытание, если хоть одно из условий будет нарушено.

Затыкающий приказ? Смеётесь? Святой Питер сообщил, что уже все обо мне знают. Нет ни единого шанса, что моя ситуация как-то затеряется.

— Итак, мы заключили сделку? — говорит Смерть, и в каждом его слове сквозит скука. Замечаю, что вообще-то он не согласился с условием.