С тех пор прошло много лет. Он перебирался с яруса на ярус, а за ним по пятам гнались неутомимые гворлы. Со временем Пол обрел известность во многих областях планеты. На уровне Дракландии его знали как барона Хорста фон Хорстманна. На уровне Америндии он заслужил прозвище Кикахи, которое ценил превыше остальных своих имен. Пол Янус Финнеган остался в далеком прошлом. Воспоминания о родной вселенной потускнели, и он никогда не пытался вернуться на Землю. Его жизнь наполнилась тревогой и опасностью, но Финнеган полюбил новый мир всем сердцем.

А в это время на Земле отставной профессор Роберт Вольф из Финикса, штат Аризона, решил купить себе новый дом. Осматривая подвальные помещения, он внезапно обнаружил в стенном шкафу открывшийся проход в другую вселенную. Заглянув в отверстие, Вольф увидел Кикаху в окружении страшных гворлов, которые в конце концов настигли беглеца. Кикаха не мог пройти через врата, но бросил Вольфу рог, чтобы инструмент не попал в лапы мерзких чудовищ.

Не будь этого рога, профессор списал бы все на бред, галлюцинации и болезнь разума. Но серебристый инструмент являлся физическим доказательством того, что проход между мирами действительно существовал.

Вольф давно считал, что жизнь у него не сложилась. И наверное, поэтому без колебаний протрубил в рог, подобрал нужную мелодию и прошел через врата в Многоярусный мир. Они вывели его на самый нижний уровень планеты, который сначала показался ему райским садом. Шло время, и Вольф молодел, постепенно возвращаясь к тому физическому состоянию, которое имел в двадцатипятилетием возрасте.

А потом он встретил и полюбил женщину, которую звали Хрисеидой. Преследуя гворлов, Вольф отправился на следующий уровень и отыскал по пути Кикаху. После многочисленных и опасных авантюр они добрались до дворца на вершине мира, и в конце концов Роберт Вольф оказался Ядавином — властителем и творцом этой маленькой, но чудесной вселенной.

Позже Вольф и Хрисеида пережили серию приключений, во время которых встретили других властителей. Роберт прошел через несколько «карманных» миров, преодолевая хитроумные ловушки, предназначенные для уничтожения его сородичей.

А тем временем Кикаха сражался со Звонарями — существами с искусственным интеллектом, которые внедряли свой разум в тела людей. Кикаха спас от гибели прекрасную властительницу Анану, и они полюбили друг друга.

Преследуя последнего уцелевшего Звонаря, Анана и Кикаха прошли через врата на Землю, и родной мир показался Полу еще более отвратительным, чем он его помнил. Перенаселенные города задыхались от собственных испражнений. За те двадцать лет, которые Финнеган провел в Многоярусном мире, Земля изменилась в худшую сторону.

Рыжий Орк, тайный владыка двух Земель, решил наказать Кикаху и Анану за то, что они вторглись в его владения. По воле обстоятельств властитель Уртона, также оказавшийся на Земле, стал их кровным врагом. Ему удалось захватить в плен Вольфа и Хрисеиду, но позже они сбежали от него и укрылись в лавалитовом мире.

Закрыв глаза, Кикаха представил, как его друзья бредут теперь по изменяющейся поверхности этой странной планеты. Они надеялись на его помощь, а он, потеряв Анану и рог Шамбаримена, влачил свои дни в плену у дикарей. Чтобы вырваться из кошмара лавалитового мира, Кикахе следовало найти дворец властителя и активировать врата. Но прежде предстояло отыскать Анану — живую или мертвую.

Кроме того, он ни за что не покинул бы этот мир, не узнав о судьбе Вольфа и Хрисеиды. Кикаха мог быть очень плохим врагом, но он всегда оставался хорошим другом.

Более двадцати лет независимый и уверенный в себе Кикаха скитался по уровням Многоярусного мира. Его считали великим воином свободного племени хроваков, и он часто называл этих индейцев своим народом. Но они погибли от рук беспощадных Звонарей, и теперь из близких людей у него осталась только Анана. Под его влиянием надменная и непокорная властительница превратилась в прекрасную душевную женщину.

Будь на то его воля, он променял бы жизнь вечного скитальца на тихое уютное гнездо. Они с Ананой могли бы поселиться среди людей, где их уважали бы и, возможно, любили. Они обзавелись бы хозяйством и усыновили нескольких детей. Какое счастье жить в собственном доме и в кругу своей семьи!

А теперь он лишился любимой женщины. И потерял то единственное средство, которое могло бы увести его из этого ужасного мира.

Вот почему Кикаха, всегда полагавшийся только на самого себя — Кикаха, который и в аду мог бы устроиться со всеми удобствами, — страдал теперь от чувства одиночества.

И именно поэтому он решил примкнуть к тем жалким бедолагам, которые взяли его в плен. Он вновь хотел стать своим среди своих.

Конечно, они могли убить его и принести в жертву по правилам одного из ритуалов. Но боль одиночества тревожила Кикаху сильнее, чем возможные пытки и смерть.

На жалком и ограниченном тана он рассказал Вергенгету о своем желании стать одним из них. Вождя не удивили его слова. Он улыбнулся, и Кикаха заметил, что старый туземец доволен.

— Ты мог бы убежать от нас. Да и сейчас еще можешь, — сказал Вергенгет. — Я видел это намерение в твоих глазах. Но потом твое лицо закрылось, как сжатый кулак.

Теперь я скажу тебе, Кикаха, почему ты жил среди нас так долго. Обычно мы убиваем врагов без промедления. Но если пленник или пленница показывают себя в бою отважными воинами, мы в виде исключения подвергаем их пыткам. Однако бывали случаи, когда племя принимало человека в свои ряды, если он не входил в число наших заклятых врагов. Смерть — великий охотник. Она бьет часто и метко, и наши дети не успевают подрастать, чтобы прийти на смену погибшим воинам. Племя тана становится все меньше и меньше. Поэтому я буду рад увидеть тебя в рядах наших воинов. Ты показал свою смелость, и все мы благодарны тебе за спасение девочки, ибо жизнь детей для нас бесценна.

Кикаха почувствовал себя уже не так одиноко.

Через несколько часов буря утихла. Группа воинов отправилась к побережью и отыскала обгоревшее тело Люкио. Останки привезли в лагерь, и траурная церемония заняла у племени целый день. Женщины с воплями и завываниями омыли тело и расчесали волосы. С наступлением «сумерек» труп положили на кучу шкур. Четверо молодых мужчин подняли на плечи погребальные носилки и направились к небольшому холму, который находился в миле от стана. Там тело Люкио опустили на землю, и шаман Ошуллаин, запев монотонную песню, начал танец последнего прощания. Он размахивал трехзубым посохом, склонялся в ритуальных поклонах и пел печальную песню о женщине-птице, которая улетала вдаль. А потом все племя, за исключением нескольких верховых дозорных, отправилось обратно в лагерь.

На полпути Кикаха оглянулся. К трупу уже спускались стервятники, а с холма мчалась стая длинноногих бабуинов, которые намеревались отбить у птиц добычу. В четверти мили виднелся прайд безгривых львов. Огромные кошки мелкой рысью бежали к бабуинам. У тела Люкио собиралась чертовски неприятная компания. Обезьяны превосходили львов по численности, и между животными намечалась жестокая схватка.

По пути к стану шаман пропел короткую поэму, которую только что сочинил в честь Люкио. Эта песня должна была увековечить память о погибшей женщине в сердцах ее соплеменников. Какое-то время она будет на устах у каждого, а потом ее перестанут петь. Через неделю о Люкио забудут все, кроме ее ребенка и родителей. А вскоре насущные дела отвлекут и их от горя, и память об этой женщине угаснет без следа.

В ходу оставались лишь песни о великих героях, смерть которых служила примером для юных поколений. Об остальных туземцы забывали.

Весь следующий день караван стоял на границе прибрежных земель, ожидая какого-нибудь предвестия или знака. Вергенгет объяснил Кикахе, что сезон бурь всегда заканчивается вовремя. Однако на этот раз Властитель по какой-то причине продлил его, и племя получило жестокий урок за небрежную поспешность.