— Задержали! — выкрикнул запыхавшийся сержант.

— Вижу! — отщепил ему Остапчук, переходя на обычный шаг. — Сами справились… Молодцы!..

А рядом по-прежнему ревело, бросаясь на скалы, море…

Он собирался долго, неторопливо. В полутемной комнате с завешанными окнами на земляном полу лежал вещевой мешок, а рядом с ним — все приготовленное в дорогу. С большим трудом, с риском доставал он каждую вещь. Малейшая оплошность, какой-либо пустяк, и полная катастрофа.

Байтам отправлялся в опасный путь. Он понимал это и потому сначала несколько раз проехал вдоль границы. Из окна вагона ему были видны домики застав, наблюдательные вышки, а в одном месте даже пограничная контрольная полоса. Байтам знает, что это за коварная штука! Он долго ломал голову, прежде чем решил, как преодолеть ее. Пока пограничники встанут на его след, Байтам будет у самой черты. А там - поминай, как звали!

Эти поездки придали ему уверенность. И теперь, закрыв глаза, он представлял, как пойдет по ровному, поросшему колючкой полю, пересечет контрольную полосу, а дойдя до подножья гор, юркнет в ущелье.

…Байтам присел на корточки, взял в левую руку магазин автомата, а правой стал быстро всовывать в него патроны. Так он снарядил два магазина. Набирая полную пригоршню, он пересчитывал их и бережно клал в специально сшитый мешочек. 120 штук!

Надо было пересчитать и деньги. Он зажал в руке толстую пачку сторублевок и, смачивая слюной пальцы, долго и сосредоточенно листал их.

Деньги он завязал в платок. Тугой узелок положил рядом с патронами, а затем стал бросать в вещевой мешок все остальное: две пачки зеленого чая, молитвенник, книжку «Лирика», серые чуть поношенные брюки, нижнюю рубашку. Туда же поставил кувшин, в котором обычно кипятил чай, и банку с приготовленной для дороги бараниной…

В комнате стемнело. Он зажег спичку, чтобы посмотреть, не забыл ли чего.

Байтам тихо приблизился к окну я, приподняв угол шторы, посмотрел на ярко освещенную улицу. Там, сигналя, проносились машины, по тротуарам шли люди.

Улица мало интересовала Байтама. Ничего ему здесь не нужно. Он хочет жить там, по ту сторону Копет-Дага, где у него есть старые друзья, где его ждут хозяева и хорошо встретят.

Когда прохожих на улице стало меньше, Байтам повесил на грудь автомат, надел сверху плащ, застегнул его на все пуговицы… Маузер он сунул в карман. Пусть будет поближе… Потом он приладил за спиной вещмешок, натянул до самых бровей папаху и вышел на улицу, бесшумно ступая в своих легких чарыках.

Шел он всю ночь. Когда забрезжил рассвет, Байтам был уже далеко. Одинокого путника окружала безмолвная пустынная равнина. Невысокие рыжие холмики наметенного ветром песка однообразно покрывали ее до самого горизонта. Среди них, этих холмиков, ему предстояло переждать до следующей ночи. А как только стемнеет, он пойдет на юг, в горы, туда, где граница.

Подполковника Чехлай ждали срочные дела, и он явился на службу раньше обычного.

В штабе еще сохранялась устоявшаяся за ночь тишина.

Молчали телефоны, не стучали пишущие машинки, не хлопали двери кабинетов. Время это нравилось офицеру. По крайней мере можно сосредоточиться…

А дел хватает. Даже в штабном кабинете каждую минуту ощущаешь суровый ритм жизни границы.

Она ставит вопросы, требует оперативных и четких ответов, — то вдруг среди ночи вызовут по тревоге, то пришлют срочную бумагу, то настойчивым резким звонком попросят к телефону.

Вот и сейчас, едва Чехлай перешагнул порог кабинета, пронзительно зазвонил телефон. Почему так рано? По ошибке? Или что-нибудь стряслось?

— На участке Чуйкина прорвался нарушитель, — доложил офицер из штаба части. — Следы в наш тыл…

Застава капитана Чуйкина?.. Подполковник отлично помнит ее. По самой черте границы — перевалы, ущелья, округлые, словно вылепленные, вершины гор; на покатых склонах — глубокие, с мягкими краями вмятины. А в тылу, куда ушел нарушитель, голая, побуревшая от солнца равнина, вся в песчаных холмиках. В нескольких километрах от заставы — шоссе и железная дорога, идущие параллельно границе.

Подполковник по существу был же там. Даже в те минуты, когда он докладывал обстановку явившемуся вскоре начальнику штаба округа, он, казалось, уже чувствовал под собой горячую, не успевшую остыть за короткую ночь пограничную землю.

— Вы говорите, в тыл? — спросил полковник, выслушав доклад. — А кто их смотрел, эти следы?

— Заместитель начальника заставы…

— Лейтенант Девяткин?

— Да, он. Чуйкин в отпуске…

— Знаю.

Больше вопросов не было. Начальник штаба тут же стал звонить офицерам, которые должны были включиться в поиск, отдавать срочные распоряжения, вызывать нужных людей, собирать и направлять на участок прорыва те самые силы, которые должны были отрезать пути нарушителю.

Не прошло и десяти минут, как позвонил начальник погранотряда. Он коротко доложил о Принятых мерах.

— Это правильно, — сказал начальник штаба подполковнику. — Мало ли что может случиться. Даже, если следы и не в сторону границы. Ведь самого нарушителя никто не видел! Когда имеешь дело с опытным нарушителем, не все принимай за чистую монету.

— Товарищ полковник, — сказал Чехлай,- разрешите мне выехать туда? На месте оно виднее…

— Согласен, — коротко и сразу же ответил полковник. — Поезжайте. Ознакомьтесь в деталях с решением командования отряда, проследите, как выполнены наши указания. Достаточны ли они? Все ли мы учли?

— Слушаюсь.

Да, на месте всегда виднее. Вот оно, это место: у подножья горного хребта, на последних метрах равнины протянулась пограничная контрольная полоса. След легких чарыков прекрасно виден. Солдаты Юрий Иванов и Рифхат Калимуллин обнаружили его, направляясь утром на наблюдательный пункт. Первым ехал Иванов на своей гнедой Записке. Он резко остановил коня, спрыгнул на землю. След говорил о том, что нарушитель направился в тыл, в сторону разъезда.

— Не успел бы только вскочить в поезд, — проговорил Иванов, озабоченно посмотрев вокруг.

В ту самую минуту он увидел двух всадников, приближавшихся на широкой рыси. Это были лейтенант Девяткин и сопровождавший его солдат. Вероятно, лейтенант уже догадался, что здесь случилось,

— Прорыв, товарищ лейтенант! — еще издали услышал Девяткин тревожный голос Иванова, — Следы в тыл!

— Сколько? — соскакивая с коня, спросил офицер.

— Один.

Мельком взглянув на след, Девяткин поспешил доложить в часть и вызвать с заставы пограничников. Молодой офицер думал об одном: скорее, как можно скорее идти по следу! Разъезд недалеко, да и шоссе рядом. Не терять ни секунды!..

Пограничники не задержались. Они сделали все, чтобы сократить время, и, раскрасневшиеся, запыхавшиеся, предстали перед лейтенантом, который уже успел пройти по следу больше половины километра. Он бы и больше прошел, но отпечатки чарыков стали едва заметны.

— Сержант Веденеев, быстро Ингуса! — приказал лейтенант инструктору службы собак.

Ингус пошел по следу вяло, нерешительно. Девяткина даже зло взяло, Собака как собака, а прыти никакой.

— Веденеев, что это сегодня о Иктусом?, — не вытерпел лейтенант. — Вы его кормили?

— Да, кормил, — тоном виноватого ответил сержант. Он сам раньше других заметил в поведении собаки что-то неладное.

Больше чем на полкилометра Ингуса не хватало. В чем же дело?

Девяткин возвратил всю группу к контрольно-следовой полосе. И здесь, скрепя сердце, понял, что нарушитель перехитрил его. Нет, не в тылу надо искать лазутчика. Сейчас он уже где-то там, в горных ущельях! Теперь ему незачем идти спиною вперед, как это он сделал, преодолевая контрольную…