— Может быть, ты слишком много вычитал из этой записки, Эрик? Но даже если все обстоит именно так, как ты говоришь, возможно, это просто способ заставить тебя сидеть да помалкивать, пока они вместе с Клэр не удерут как можно дальше. Но если они с тобой свяжутся, что ты предполагаешь делать?

— Ну, в этом случае, сэр, мое беспокойство за судьбу молодой жены будет столь велико, что я выражу готовность подчиниться любым их требованиям, забыв об элементарных мерах предосторожности. И меня возьмут тепленьким. Это будет ужасно унизительно для оперативника с моим опытом. И тогда мы оба окажемся в стане неприятеля. Между нами говоря, должны же мы каким-то образом выполнить задание!

Он недолго колебался.

— План слишком рискованный! Дело примет опасный оборот, если вы оба окажетесь у них в руках. Но все будет зависеть от того, как и когда они выйдут с тобой на контакт. Мы не можем ждать бесконечно долго. Есть указания на то, что Макроу считает свою работу практически завершенной. Правительства различных дружественных нам государств получили кое-какие данные из своих подпольных источников. До нас дошли намеки, что скоро нам будут выдвинуты требования — финансовые требования, — подкрепленные завуалированными угрозами.

— С той стороны аналогичные угрозы тоже были услышаны, сэр, — подхватил я. — Как сообщила мне Вадя, ее правительство не исключает, что их подвергнут международному шантажу. У нас есть какие-нибудь соображения относительно сути возможных угроз?

— На официальном уровне уже упоминали про «черную смерть». Если помнишь: именно от этой болезни, протекавшей в беспрецедентно интенсивной форме, и погиб Бьюкенен. В четырнадцатом веке, насколько мне известно, чума унесла четверть населения Европы за относительно короткий период.

— Я полагаю, на земном шаре достаточно крыс и блох, чтобы в мгновение ока разнести по планете новейшую разновидность этого вируса, — заметил я.

— Вот именно! — сказал Мак. — Потому-то Вадя и предлагает нашим двум странам посотрудничать ради будущего всего человечества. Как ты думаешь, она была с тобой искренна?

— Вадя понятия не имеет, что такое искренность, — отпарировал я. — Но полагаю, сэр, что в данном случае она высказала свое убеждение. Думаю, ее начальство находится в столь же затруднительном положении, что и мы, но им не терпится узнать, в насколько затруднительном положении оказались мы и чем все это пахнет— потому-то они вдруг и решили играть в паре. В этом случае они смогут получить от нас любую информацию «на халяву». Естественно предположить, что, как только мы с Вадей, работая в одной команде, нападем на верный след, она тут же всадит мне нож в спину, пулю в затылок или всыпет цианид в кофе и уже в одиночку доведет до конца операцию по устранению Макроу или переманиванию его на свою сторону. При условии, разумеется, что я окажусь настолько глуп, чтобы позволить ей действовать по этой схеме.

— Вот именно, — добродушно заметил Мак. — Принимая во внимание эти соображения, действуй следующим образом: если после вашей сегодняшней беседы она все еще горит желанием склонить тебя к сотрудничеству, то тебе разрешается заключать с ней любые сделки, какие покажутся тебе полезными, и выполнять или нарушать ваш уговор по своему усмотрению.

— Она горит желанием, сэр, — ответил я. — Она же профи. Она не станет держать на меня зла за легкое удушение, как и я не держу на нее зла за легкое поджаривание. Она уже пригласила меня позавтракать с ней в номере.

— Ну и замечательно. Ты, конечно, будешь иметь в виду, что этой леди, после того как она перестанет быть нам полезной, вовсе не обязательно оставаться в живых. Что же касается мадам Линь, а также и Бэзила, я постараюсь до твоего следующего звонка собрать побольше информации о них.

— Отлично, сэр. Позвоню я теперь, очевидно, де скоро— если кто-то все же попытается связаться со мной и сообщить нечто обнадеживающее о моей пропавшей женушке. Ладно, мне пора возвращаться в отель и публично рвать на себе волосы от горя.

— Не жди контакта слишком долго. Если с тобой не свяжутся, скажем, до завтрашнего полудня, тебе лучше предоставить Клэр возможность действовать самостоятельно. Отправляйся в Шотландию и постарайся что-нибудь надыбать в окрестностях Уллапула, Если они намереваются заманить тебя в ловушку, то можно надеяться, что ее переправят именно туда. Доктор Макроу, похоже, не особенно-то уважает традиционные способы убийства. Он явно предпочитает захватывать своих врагов живьем, чтобы потом использовать в качестве подопытных кроликов для экспериментов.

— Полагаю, что эта мысль вселяет в Уинни оптимизм, где бы она сейчас ни находилась, — сказал я ему на прощанье.

Я направился к «Клариджу». Начал моросить дождь, тротуары покрылись блестящей водяной глазурью, но транспорт почему-то по-прежнему передвигался по улицам не там, где надо. Говорят, к левостороннему движению быстро привыкаешь, но я все никак не мог. Я был уверен, что слежки за мной нет, и эта мысль немного разочаровывала. Я бы предпочел заметить хоть какой-то признак повышенного внимания к своей персоне. А может, они решили, что и так знают, где меня найти при необходимости?

Вернувшись в отель, я поднялся по лестнице и вошел к себе в номер. Наверное, в глубине души у меня теплилась глупая надежда, что в мое отсутствие Уинни преспокойно вернулась, ибо уж очень не хотелось опять очутиться в номере, пустом и безжизненном, каким я его оставил несколько часов назад. Я бросил шляпу на стул, засунул черный кожаный пояс обратно в ящик комода и уже собрался отправиться в коктейль-холл утопить свою печаль в виски на глазах у почтенной публики, как вдруг затрезвонил телефон. Я поспешно схватил трубку.

— Мистер Хелм?

— У телефона!

— Вас хочет видеть леди, — сообщил мне голосок дежурной телефонистки отеля. — Она ждет вас в холле. Мисс Гленмор, из Америки.

Я не сразу вспомнил, где слышал эту фамилию, которая, в некотором смысле, имела ко мне самое непосредственное отношение.

Глава десятая

Я узнал ее по клетчатой шотландке. То есть я не стал останавливаться у стойки портье, чтобы меня к ней проводили, ибо мне хотелось по возможности рассмотреть ее прежде, чем она меня заметит. В коктейль-холле, правда, оказалось довольно много народу обоего пола, что затрудняло идентификацию нужной особы. Но я сразу понял, что стройная темноволосая девушка, в одиночестве стоящая у фортепьяно, и есть та, которую я ищу, — стоило только увидеть эту шотландку.

На ней был застегнутый доверху кардиган и плиссированная юбка-килт, которая держится на большой английской булавке. Этот наряд был несомненно фамильным гленморским: не парадная юбка (они, как правило, красного цвета), а охотничья — в зеленую и голубую клетку. В наши дни, к сожалению, из этих добрых старых юбок делают черт знает что: наверное, кто-то воображает, что традиционные шотландские килты смотрятся слишком вызывающе на современных модницах, и сегодня чистые яркие цвета северной Шотландии вытеснили приглушенные вороватые оттенки, столь милые сердцу трусоватых сосунков. И тем не менее фасон юбки был именно какой нужно, да и девушка, не сомневался я, тоже… Во всяком случае, именно ее-то я и искал. А имела ли она законное право носить фамилию и шотландку, предстояло еще выяснить.

Пианист во фраке наворачивал вальс Штрауса, столь яростно используя язык телодвижений, словно готовился к дуэли с Чайковским в Карнеги-холле. Девушка смотрела на него во все глаза, энергично затягиваясь сигаретой. Что ж, если ей наплевать на свое здоровье — мне-то какое дело! Но я не мог отрешиться от мысли, что уж коли ей пришла охота курить, она могла бы для начала хоть этому научиться.

В ее бокале была налита какая-то зеленоватая жидкость. Опыт подсказывал мне, что леди, имеющие склонность пить мятные ликеры после ужина, оказываются куда менее приятными в общении, вследствие своего вздорно-лицемерного характера, чем те, кто предпочитает добрый старый хайболл. Впрочем, я бы не стал настаивать на незыблемости этого правила. Тем не менее первое впечатление от нее не было слишком благожелательным, а раздумья об алкогольных предпочтениях сытых дам напомнили, что сам я не ел с полудня. Сон же, в отличие от простого использования кровати в качестве батута, был столь давним событием в моей жизни, что я не мог припомнить в точности, когда он меня посещал.