— Если они не узнают, то и возразить не смогут, правда? — Джеффри Чарльз взял Дрейка за руку. — Давай я покажу тебе дом. В это время дня здесь никого нет.

— Нет, спасибо. Не стоит. Может, в другой раз.

— Ты обещал, что мы будем ловить головастиков, Дрейк. Помнишь? Ты так сказал, когда мы возвращались домой по берегу. Когда пойдем?

— Сейчас не то время года. Сами знаете.

Джеффри Чарльз переступил с ноги на ногу.

— Да, знаю. Но в том-то и дело, раньше, когда еще был жив папа, в большом пруду с другой стороны дома было полно лягушек. И не просто обычных лягушек, как говорила тетушка Агата. Она сказала, что мой пра-прадед привез их из Хэмпшира много-много лет назад, и с тех пор они всегда там жили. У них желтые полоски на спинках, и они не прыгают, а бегают. Так забавно было на них смотреть. И они такой шум поднимали по вечерам, когда квакали. Ква! Ква! Вот так. Тетушка Агата страшно рассердилась, когда они пропали. А весной там были головастики, мальки и плавунцы, и в пруду плескались коровы. Но с тех пор как мама вышла замуж за дядю Джорджа, пруд вычистили, уничтожили лягушек и не пускают коров. Это декоративный пруд, так они сказали. Посадили вокруг цветы, на краю кувшинки, а на дно положили камни, чтобы не было ила.

— И как бы вы поступили, если бы раздобыли головастиков и лягушек, мастер Джеффри? Где бы вы их держали?

— В бадье на конюшне. Там их полно, и все пустые. А еще, — хихикнул Джордж, — может, когда они превратятся в лягушек, я бы выпустил их обратно в пруд, чтобы послушать, как они квакают.

— Слушайте, — тихо произнес Дрейк. — Думаю, лучше всего, чтоб никто не видел, как мы тут болтаем. Ступайте и помалкивайте о том, что мы уже встречались. А как-нибудь на неделе, когда у меня будет выходной, я дам вам знать, и если позволит мисс Морвенна, мы можем вместе пойти к прудам за Марасанвосом, и я покажу, где живут лягушки и жабы.

— А когда мама с дядей уедут, ты придешь, если я попрошу?

— Вряд ли это хорошо. Кто будет в доме?

— Венна, разумеется. А еще дедушка с бабушкой. И тетушка Агата, она на самом деле моя пра-пра-тетя, и ей почти сто лет. Вот и всё. Так ты придешь?

— Я подумаю над этим, юноша. Вы мой добрый друг, но нельзя задевать других. А теперь ступайте, а не то быть беде.

Когда Джордж вернулся домой, Валентину еще нездоровилось, похоже, им придется отложить отъезд на несколько дней. Элизабет позабыла о посетителях до среды, когда после месяца дождей погода наконец-то прояснилась и они смогли выйти на прогулку по саду под припекающим солнцем. Джордж вообще редко гулял.

В качестве гимнастики он ездил верхом, обычно с Гартом, Танкардом или Бленкоу. Он почти не выказывал интереса к саду, хотя иногда удивлял жену замечанием, показывающим, что Джордж видит гораздо больше, чем предполагала Элизабет. Его подлинные интересы заключались в масштабном планировании. Он хотел расширить подъездную дорожку и установить новые столбы и кованные ворота, намеревался снести две старые корнуольские стены, чтобы улучшить вид с задней стороны дома.

В целом его вкус был хорошим, хотя и с уклоном в формальный стиль. Природный сад, цветочные клумбы, деревенские изгороди, увитые растениями, совершенно ему не нравились. Он предпочитал, чтобы цветы выглядели аккуратно и были посажены рядами или квадратами.

Элизабет рассказала, какая делегация к ней заходила.

Джордж молча выслушал ее и отбросил тростью несколько палых листьев.

— Какая наглость, — наконец сказал он. — Не выношу визитеров, прокрадывающихся в дом, завидев мою спину.

— Думаю, они пытались встретиться с тобой, но Танкард их выгнал. И они, несомненно, решили, что я более мягкосердечна.

— А это так?

— Полагаю, что да. Хотя и не думаю, что доверяю методистам. Их деятельность губительна. Но не стоит пытаться их искоренить, отбирая землю. И если Фрэнсис обещал землю им...

— В пользу этого только их слова.

— Не думаю, что Уилл Нэнфан станет лгать. И тот, другой. Отдаю им должное, их странная секта налагает строгие нормы поведения.

Они дошли до садика пряных трав.

— Их деятельность губительна, так ты выразилась, — сказал Джордж. — И это именно так. Существование такого рода закрытых сообществ губительно, даже если они прикрываются религией. Они сеют радикализм, а часто и якобинство, что, как мы прекрасно знаем, приводит к ниспровержению основ государства и возникновению на его месте кровавой тирании, как во Франции. В глубине души у всех подобных групп одна цель, называют они себя Уэслианским методистским обществом, Надлежащим Обществом [18] или сторонниками Фокса [19]. И если они жаждут революции, то они изменники, и с ними следует обращаться соответственно. Думаю, мы пренебрежем своим долгом, если позволим им остаться.

— Мне кажется, эта часть сада сильно изменилась с тех пор как уехала Верити. Она проводила здесь столько времени, и сад всегда был ухоженным и с чудесными ароматами. И приносил пользу. А теперь повара рвут листья и одновременно с этим топчут другие растения, а сорняки совсем отбились от рук.

— Об этом тоже следует позаботиться.

— Что ж, тогда мне хотелось бы за этим присматривать, иначе многое попортят.

Они развернулись и направились обратно к дому, Джордж ссутулился и стал еще больше похож на буйвола.

— А кто еще приходил с Нэнфаном? Ты его знаешь?

— Незнакомец. Молодой, крупный, говорил как шахтер. Белокурый, с морщинами на лице.

— Наверное, один из братьев Демельзы Полдарк.

Элизабет окаменела. Джордж с холодным любопытством подметил этот невольный жест.

— Не знала, что у нее есть братья.

— Ты разве не помнишь день, когда крестили ее ребенка, того что умер? Неожиданно объявился ее отец со своим выводком и испортил весь день для горделивой матери.

— Да-да, теперь припоминаю. Почти забыла.

— Ее отец повздорил с Джоном Тренеглосом. Ему не понравилось, что Рут Тренеглос слишком обнажила бюст.

— Но ты точно знаешь, что ее братья теперь здесь? — нахмурилась Элизабет.

— Мне сказал Танкард. Они оба явились из Иллагана. Несомненно, теперь их жизнь стала получше под крылышком зятя.

— Этот совсем не похож на сестру.

— За исключением разве что самомнения.

Они прошли мимо пруда. Несмотря на бегущие через него ручейки и все попытки очистить дно, вода по-прежнему оставалась мутной в тех местах, где ручеек баламутил песок и ил, но чудесный осенний день сказался и на пруде. Вода мерцала и переливалась, а берега обрамляли крупные плоские камни, привезенные из Делабола, так что теперь у пруда можно было с удовольствием гулять без болотных сапог.

— Мне также сказали, — продолжил Джордж, что оба Карна — заправилы в том возрождении методистов, которое ныне происходит. До них эта секта бездействовала, но стоило им появиться, как и секта вновь заявила о себе. Все они из одного теста. Хотя, честно говоря, не думаю, что Демельзе присуще религиозное рвение. Вероятно, она заразилась атеизмом от Росса.

Они почти не произносили этого имени — Элизабет потому, что не желала его слышать, а Джордж потому, что до сих пор опасался ее реакции. Рано или поздно, как он был с тревогой уверен, Элизабет, в большинстве случаев горячо поддерживающая мужа, бросится на защиту Росса. Хотя со времени замужества этого ни разу не случилось, Джордж все еще этому удивлялся, поскольку на протяжении всего их длительного знакомства до свадьбы, в особенности когда Джордж пытался завоевать ее расположение после его размолвки с Фрэнсисом, ему приходилось каждый раз сдерживаться при упоминании Росса. Он никогда не показывал свое недовольство и неприязнь.

Но ко времени замужества Элизабет явно сменила пристрастия. Джорджу лишь оставалось принять как данность, что после свадьбы она выбрала других друзей и теперь хранит им верность. Для нее это было как в Библии: «Народ твой будет моим народом, и твой Бог — моим Богом». Но даже теперь, через пятнадцать месяцев брака, Джордж еще опасался, что неосторожное слово вызовет ту же реакцию, что и два года назад.