Сэм смущенно провел рукой по молодому, но морщинистому лицу.

— Точно, сестра. Всё-то ты помнишь. Более двадцати лет я жил без Бога, погрязнув в грехах и искушениях. Я влачил жалкое существование в пороке злобы и узах безнравственности. Но Бог простил мне грехи и освободил душу.

— И теперь, — добавил Дрейк, — Сэм обрел спасение пуще всех нас.

Росс взглянул на другого юношу. В его интонации сквозил намек на иронию, но бледное лицо оставалось невозмутимым. Внешне он был похож на Демельзу: цветом волос и глаз, гладкой кожей. Но особенно — своим чувством юмора.

— Ты не очень-то уверен насчет себя самого? — спросил Росс.

— Иногда я сбиваюсь с пути истинного, — улыбнулся Дрейк.

— Как и все мы, — согласился Росс.

— Ты тоже обратился к Христу, брат? — живо спросил Сэм.

— Нет, нет, — ответил Росс. — Я так, в целом согласился, не более того.

Прибежал Джереми и потянул мать за юбку.

— Мам, можно я теперь пойду? — спросил он. — Можно мне поиграть с Гарриком?

— Иди. Но будь осторожен. Больше никаких стен, пока не заживет.

Когда он убежал, Сэм спросил:

— Еще есть дети, сестра?

— Нет, только один. У нас была девочка, но она умерла, — сказала Демельза, разглаживая складки на юбке.

— А у отца со вдовой? Вроде у них был кто-то еще?

— Девчушка чуть старше пяти по имени Флотина. Еще троих призвал Господь.

— Господу много за что предстоит ответить, — сказал Росс.

Возникло неловкое молчание. Но ни один из братьев так и не клюнул на приманку, на которую несомненно попался бы их отец.

— В котором часу вы выехали из дома? — спросила Демельза.

— Из дому? Почти сразу после петухов. Мы лишь раз промахнулись с поворотом, встретили егерей, они и показали, как идти. Я думал, мы той дорогой добирались в прошлый раз, но, видно, ошибался.

— Наверняка так и было, — сказал Росс. — В Тренвите появились новые хозяева. Они и закрыли дороги, веками свободные для проезда.

— Сегодня возвращаться уже слишком далеко, — сказала Демельза. — Вы должны остаться на ночь.

— Вот спасибо, сестра, — сказал Сэмюэль, прокашлявшись. — Слушай, сестра, я, да и брат тоже, мы вообще-то пришли, чтоб просить вас об одолжении. В Иллагане таперича полно народу сидит, не евши мяса месяца три. Мы кормились ячменным хлебом, жидким чаем да сардинами, когда удавалось словить. И жаловаться здесь не на что, уверяю. Это спасение, дарованное нам милосердным Иисусом, дабы душа наша не голодала. Чистый источник Его вечной любви восстанавливает наши силы. Но что ни говори, многие погибают от нужды и болезней, так и не пробудившись от греховного забвения.

Его лицо исказила гримаса, и он умолк.

— Продолжай, — спокойно сказал Росс.

— Я к тому, брат, что мы слыхали, якобы здеся подработка есть. Месяц назад поговаривали, что у вашей шахты дела идут хоть куда. Говорят, вы подрядили двадцать новых трудяг в прошлом месяце и еще двадцать за месяц до того. И вот мы с Дрейком. Вот увидишь, из меня рудокоп хороший, хоть и толкую сам за себя. У Дрейка руки золотые, он не только колесных дел мастер, но и в любом другом деле не подведет. Вот затем мы и пришли, чтоб найти какой-никакой работы.

Стоило Джереми отвести Гаррика в сад, как тот сразу стал лаять и прыгать вокруг него. Теперь только Джереми было под силу вызвать у Гаррика щенячий восторг. Росс прикусил палец и взглянул на Демельзу. Она сидела, сложив руки на коленях и скромно опустив глаза. Но несмотря на это Росс явно видел, что в ее голове что-то происходит. Наверняка у нее свое мнение по поводу этой просьбы. Но она не давала ему ни намека на то, что думает. Вероятно, хотела, чтобы он сам принял решение.

Всё это прекрасно, но ведь дело имело к ней прямое отношение. Отказать в такой просьбе ему было непросто. Родственные узы и нужда — на одной чаше весов, благосостояние и процветание — на другой.

Демельзе пришлось побороться, чтобы сбежать от своей родни, в особенности от отца. Наверняка ее еще помнят, как дочь рудокопа, но за последние четыре года, после того как она стала женой Росса, общество по большей части ее приняло. Теперь, когда у них были деньги, они могли двигаться дальше.

Красивая одежда, драгоценности, обновленный дом. Они могли приглашать гостей и выходить в свет. После стольких лет жизни на краю нищеты она наверняка о чем-то мечтает, как любой человек на ее месте. Хотела ли она на этом этапе своей жизни быть скованной двумя братьями, живущими по соседству? Безграмотными трудягами, болтающими направо и налево о своем родстве и привилегиях, смущая не только ее, но и всех остальных?

Им пришлось бы не только чаще общаться с наемными рабочими: шахтерами, механиками, крепильщиками, плавильщиками, сортировщицами и сортировщиками, фермерами, батраками, домашними слугами. Сейчас к Демельзе все обращались как к госпоже Полдарк, хотя и знали, что она — одна из них. Она отлично ладила со всеми: ее не только любили, но и по-настоящему уважали.

Изменится ли установленный порядок с приездом братьев Карн? Ведь где двое, там еще трое-четверо наберется. А что будет, если они здесь женятся? Справится ли Демельза еще с одним семейством родственников-шахтеров — неминуемо бедным, неминуемо обреченным, но при этом притязающим на нечто большее по сравнению с остальными? Особенно это касается женщин. По сравнению с мужчинами женщины не столь деликатны и порой забывают свое место.

— Это небольшая шахта, — сказал Росс. — Мы не нанимаем более сотни работников, будь то взрослые или дети. Наши дела только-только пошли в гору. Всего девять месяцев назад я был в Труро — договаривался с торговцами из Уил-Радиант о продаже нашего подъемника и насоса. Недавно мы обнаружили столько руды, что даже с нынешними убыточными ценами на олово получаем существенную прибыль. Всё указывает на то, что чем дальше мы копаем, тем шире и глубже становятся две рудные жилы. Ближайшие два года работы точно хватит для всех. Что будет дальше — не могу сказать. Но, учитывая столь низкую цену на олово и столь ограниченную чистую прибыль, было бы разумнее не расширяться. Причин на то несколько. Во-первых — чем больше олова на рынке, тем меньше дохода оно принесет. Во-вторых — чем дольше длится война, тем больше будут востребованы металлы, а значит, у нас есть все шансы, что рыночная стоимость повысится. Поэтому мы были вынуждены многим давать от ворот поворот, когда те приходили за работой.

Он замолчал и посмотрел на братьев. Он не был уверен, понимают ли они, о чем идет речь, но внешне казалось, что суть они схватывают.

— Нам не хотелось бы отнимать работу у других, — сказал Сэм.

— Думаю, — ответил Росс, — по такому случаю мне нужно спросить совета у капитана Хеншоу. Будет лучше, если я сделаю это утром. Поэтому предлагаю вам переночевать у нас. Думаю, мы сможем разместить вас в доме или в амбаре.

— Спасибо, брат.

— Рабочих нанимает капитан Хеншоу. Чтобы знать наверняка, я должен поговорить с ним. А тем временем мы накормим вас ужином.

— Спасибо, брат.

Демельза слегка вскинула голову, чтобы убрать упавшую на глаза прядь.

— Мне кажется, — сказала она, — Сэмюэль и Дрейк, вы по праву можете называть меня сестрой. Но будет уместнее, если моего мужа вы будете называть не иначе как капитаном Полдарком.

— Конечно, сестра, — лицо Сэма расплылось в улыбке, — с радостью. Прошу прощения, просто у нас, методистов, принято называть всех мужчин братьями. Мы завсегда на такой манер говорим.

Росс плотно сжал губы.

— Да будет так, — наконец сказал он. — Утром я встречусь с капитаном Хеншоу. Но вы должны понимать, что это не обещание работы — я обещаю лишь поговорить с ним.

— Благодарствую, — ответил Сэм.

— Спасибо, капитан, — сказал Дрейк.

Демельза встала.

— Пойду скажу Джейн, что на ужин будут еще двое.

— Спасибо, сестра, — сказал Сэм. — Ты не думай, что мы только за энтим сюда пришли.

— Понимаю.

Росс предложил молодым людям снова сесть и вышел вслед за Демельзой. Нагнав жену в коридоре, он ущипнул ее за зад. Демельза тихонько взвизгнула.