реальности. А реальность была совсем другая, которую она еще не знала.

Потом в эту реальность ворвался Льюис, и всё снова встало на места. Они пили,

закусывали, ели торт, смеялись, рассказывали о своей работе...

- Пора вас развлечь, - сказал дядя Рой, эту фразу он говорил всегда по прибытии, - но

приличных развлечений тут не так много.

- Это точно, - живо согласился Льюис.

Оливия тоже не могла забыть, в каком виде он притащился месяц назад из аппирского

кабака.

- У нас бывают дискотеки в общежитии, - сказала она, - а в город мы не ходим. Это

опасно.

- Со мной можно - усмехнулся дядя Рой, - насколько я знаю, самым престижным

удовольствием тут является театр.

- Это безумно дорого, - предупредила Оливия, - там одни послы и воротилы.

- Завтра в Классическом премьера, - улыбнулся Рой, - а вот три билета. Будем сидеть в

ложе.

- В ложе! - ахнула она.

Премьера считалась особым шиком. На нее обычно собирался весь высший свет и

богема. Попасть же туда простому смертному было практически невозможно.

- Здорово! - обрадовался Льюис.

- Здорово, - согласилась Оливия и вздохнула, - только это не про нас.

- Почему? - проницательно посмотрел на нее Рой.

Она покраснела.

- Догадайся.

- Олли, - усмехнулся он, - завтра мы пойдем с тобой в дамский салон, и я одену тебя как

королеву с головы до ног. Идет? Кутить так кутить!

Она покраснела еще больше.

- Ты нас балуешь, дядя Рой...

- Я для этого и прилетел.

Ушел он поздно. Сказал, что устроился в гостинице. Ушел, а чувство праздника

осталось.

Пришла ночь. Оливия убирала со стола. Ей было стыдно, что она вместо расчетов и

учебы думает о новом платье, о том, как будет она в нем выглядеть. Ей было стыдно за свое

женское легкомыслие, которое она упорно старалась компенсировать усердной работой,

серьезными речами и умным видом. Даже себе самой она не хотела признаться, что ничто

человеческое ей не чуждо, что ей нравятся мужчины, сильные мужчины, красивые мужчины,

богатые мужчины и наделенные властью.

Это не мешало ей по-прежнему любить Льюиса, одно другому как-то не противоречило.

Он давно крепко спал там, за стенкой, его синие глаза были закрыты, его мягкие светлые

волосы лежали на подушке, его стройное, гладкое тело было беспомощно во сне, оно,

наверно, было очень горячим, наверно, он откинул одеяло...

Снова устыдившись своих мыслей, Оливия включила мойку. Горячая вода с пеной

зашипела, отмывая чашки и тарелки. Одно блюдце лежало как-то неловко, задумавшись, она

машинально протянула руку, чтобы поправить его, и ошпарилась кипятком.

- Растяпа! - разозлилась она на себя, - размечталась! Теперь будет ожог!

Но ожога почему-то не было. И рука не болела. Оливия удивленно уставилась на свои

мокрые пальцы. От них исходило голубое свечение.

************************************************************

Льюис волновался. Он знал, что увидит на премьере Анастеллу и ее родителей. И прочих

ее родственников, которые собираются выдать ее замуж за какого-то жуткого типа,

- 66 -

отрубившего голову собственной матери. Шансов у него, рядового земного мальчишки, не

было никаких, но все равно хотелось выглядеть достойно.

Дядя Рой посоветовал ему не выряжаться.

- Роскошные костюмы ты пока носить не умеешь, - сказал он, - в аппирском халате

будешь смешон, в резиновой коже - вульгарен. Мы купим тебе самый обычный комплект, но

в самом дорогом салоне.

Сказал и купил. Цену не назвал. Комплект представлял собой черные брюки, черную

водолазку и пиджак бирюзового цвета. Льюис смотрел на себя с удивлением и думал: «Если

это обычная одежда, то что же такое - роскошный костюм?»

Сам дядя Рой оделся во все черное, он вообще предпочитал этот цвет, как будто всё еще

был в трауре по маме. А Оливия... Льюис чуть не упал, когда ее увидел. Он впервые понял,

как много для женщины значит наряд. Платье ее было бархатно-шоколадное, но его как будто

и не было, оно было неважно, остались мраморные плечи Оливии, ее белое лицо и ее

огромные карие глаза на нем. На ее высокой шее лучами солнца растекалось золотое колье с

бриллиантами.

- Это что, настоящее? - поразился Льюис, такого размаха он даже от дяди Роя не ожидал.

- Девочка выросла, - усмехнулся тот, - пора ее наряжать. Это мы с тобой можем ходить, в

чем придется. А женщина должна быть роскошной. Правда, Олли?

- Не знаю, - покраснела Олли, - по-моему, женщина должна быть умной.

- Ну, этого тебе и так не занимать!

Она посмотрела на Льюиса, высокая, статная. Взгляд был тяжелый. Что-то в ней

появилось демоническое, особенно после того, как она похудела, и исчезли ее добродушные

круглые щечки. Наверно, она становилась красавицей, но ему почему-то всё чаще было ее

жаль.

- Всё отлично, Олли, - улыбнулся он.

К девяти часам уже стемнело. На театральной площади скопились модули и монокары,

все двери парадного входа были открыты, в вестибюле горел яркий розоватый свет, и

толпилась публика. Пьеса называлась «Возвращение любви». Само название уже казалось

достаточно наивным, но никто, кажется, и не собирался смотреть на сцену, все смотрели друг

на друга.

Льюис чувствовал жгучее неудобство. Ему хотелось стать серой мышкой, чтобы никто не

обращал на него внимания. Оливия же рядом с ним выступала гордо, как настоящая

королева. Откуда только это в ней взялось? Неужели достаточно подарить женщине

бриллиантовое колье, чтобы у нее в миг исчезли все комплексы?

Вообще, королев тут было полно. Он никогда еще не видел такого количества красивых

женщин. Были тут и зеленые красавицы с Вилиалы, и серокожие льдистоглазые теверки, и

богатые аппирки в пышных париках, и элегантные дамы из земного руководства.

- Ну, как? - улыбнулся дядя Рой.

- Глаза разбегаются, - признался Льюис.

- Его тоже скоро сожрут глазами, - недовольно сказала Оливия, - пойдем скорей в ложу.

- Так не принято, - возразил дядя Рой, - мы должны пройти в буфет, выпить легкого

вина, с кем-нибудь побеседовать и потратить на сладости не меньше двухсот юн.

- Откуда ты всё знаешь? - удивилась она.

- Работа такая, - усмехнулся он.

- Кем ты все-таки работаешь? Ну, скажи, дядя Рой, сколько можно нас интриговать!

- Моя работа черная и неблагодарная, детки.

- Опять уходишь от ответа!

- Олли, ты сегодня слишком любопытна.

- А ты несносен!

- За это и выпьем.

Он заказал официанту (роботов в театре не держали) бутылку «Созвездия Снов» и

фруктовое ассорти. Льюис оглядел высокие своды буфета, граненые в зеркальной крошке

колонны, вращающийся клубок сиреневых лучей под потолком. Ему не хотелось ни пить, ни

есть, он слишком волновался и через плечо дяди Роя поглядывал на двери.

- 67 -

Наконец вслед за группой черных лисвисов показалось семейство Кера. Огромный Азол

был в расшитом халате и шапочке-таблетке. Его женщины рядом с ним казались маленькими

и хрупкими. Жена была гладко причесана и довольно скромно одета в чисто земной костюм,

дочь же напоминала белый одуванчик в розовом платье. Сердце споткнулось.

- Кто там появился? - спросил дядя Рой, заметив реакцию Льюиса.

- Азол Кера, - сказал Льюис.

И увидел, как застывает, словно каменеет у друга его матери лицо, но это было какую-то

секунду.

- И с кем он?

- С женой и дочерью.

- Прелестная девочка - Анастелла, не так ли?

Льюис невольно покраснел. Он не ожидал от дяди Роя такой проницательности.

- Она рисует в нашем вестибюле, - зачем-то сказал он.

- Всякую муть рисует, - добавила Оливия.

- Неправда, - не смог смолчать Льюис, - очень даже здорово!