не понравилось?

- Не то чтобы... Чувствуется, что автор от тебя без ума и любуется тобой во всех сценах.

И режиссер туда же. И публика. Но ведь это тебе и в жизни давно надоело... Декорации

впечатляют. А музыка бедна. Она не передает твоих чувств. Я окружил бы тебя совсем

другими мелодиями.

- Кси, - посмотрела на него Зела, - в чем же дело? Давай я устрою тебя в театр, ты будешь

писать музыку к спектаклям.

- Ни за что, - сказал он из угла.

- По-моему, это просто глупое упрямство, - она отвернулась и подошла к своему зеркалу,

- я столько могу для тебя сделать, а ты ничего не хочешь принять.

- Принимают нищие, - усмехнулся он, - а я самый богатый аппир во вселенной. У меня

есть любовь к тебе, а остальное - пустяки.

- Ох, Кси...

Ложа Ричарда так и осталась пустой. Все явились, даже несносный Аггерцед, даже

замученный пациентами Кондор и даже вечно умирающий старый зотт Глеглар. Только

собственного мужа Зела не увидела на своей премьере.

- Помоги мне раздеться, - сказала она.

Кси поднялся, встал у нее за спиной, расстегнул молнию на узком платье и скромно

потупился.

- Принеси халат из шкафа, - вздохнула она.

Он в самом деле ничего от нее не хотел, даже прикоснуться к ней. Это было ей

незнакомо, непонятно, приятно, но в то же время мучительно. Кси мог поедать и ласкать ее

взглядом, но его было не заставить сделать то же самое губами или рукой.

Она переоделась за ширмой.

- 70 -

- Сейчас придут твои родственники с поздравлениями, - сказал он, - мне смыться?

- Не выдумывай, - улыбнулась она, - лучше расчеши мне волосы.

- Хочешь, чтоб я умер?

- Хочу избавится от всех заколок и булавок. Помоги мне.

На помощь он соглашался охотно. Зела зажмурилась, ей было приятно, что его тонкие

музыкальные пальчики прикасаются к ее волосам. Она сама не знала, в чем тут дело. Почему

ей так нравится именно этот мальчик? И почему ей абсолютно всё равно, что подумают

окружающие?

Он знал всю ее историю, знал даже в тех подробностях, о которых не слышала ни одна

подруга, о которых не подозревал сам Ричард. От Кси у нее не было тайн. Ей захотелось

однажды выплеснуть всё, и она выплеснула. И не жалела об этом.

Первой зашла Флоренсия со своими мужчинами. Она заметно постарела, хотя ей было

чуть больше ста. Наверно, сказалась ее напряженная жизнь и поздние роды. Видеть это было

печально, даже при том, что Конс всем своим видом всегда подчеркивал, что кроме жены для

него других женщин не существует. Кто бы мог когда-то подумать!

Кондор лицом походил на мать, глаза его были близко посажены к аккуратному носику,

но были дьявольски черными как у отца. Он очень скромно улыбнулся и отошел в сторонку.

Конс вручил ей букет, посмотрел как-то странно и хмуро, как на свою сбежавшую

собственность, и сдержанно поздравил. Фло наоборот стала ее целовать.

- Ты бесподобна, дорогая! Ты ослепительна! Жаль, что Ричард не видел.

- Посмотрит в записи, - равнодушно сказала Зела, - если найдет время.

- А где он?

- Понятия не имею.

Она снова села к зеркалу. Кси тут же подошел к ней с расческой.

- Зела, можно задать вопрос твоему гримеру? - вдруг спросил Кондор.

- Конечно, - ответила она.

В наступившей тишине Кондор внимательно посмотрел на Кси.

- Вы знаете, что вы больны?

- Все больны, - пожал плечом тот.

- Вы смертельно больны.

- Да неужели?

- Здесь нет ничего смешного. Если вас срочно не лечить, через неделю вы умрете.

- Ого!

- Извините за прямоту, но надо торопиться.

- На тот свет?

- Нет. В больницу. Я буду ждать вас завтра утром у себя в приемной. Вас пропустят.

- Я подумаю, - заявил Кси.

Когда они ушли, Зела больше не могла молчать.

- Прошу тебя, Кси, не упускай этот шанс! Кондор сам тебя пригласил, я тут ни при чем!

- В твоей гримерной на твоей премьере?

- Я его ни о чем не просила. Если это и касается меня, то только косвенно. А речь идет о

твоей жизни, Кси!

- Я подумаю, - повторил этот несносный мальчишка.

Сердце разрывалось от жалости к нему.

- Теперь я твой гример, - усмехнулся он, осторожно проводя расческой по ее волосам, -

за кого меня только не принимали рядом с тобой, только не за того, кто я есть.

- А кто ты есть? - спросила она с интересом, - кто ты мне?

Кси загадочно улыбнулся ей в зеркале.

- Ты - моя муза. Я твой поэт.

- Всего лишь?

- Тебе этого мало?

Потом цветов у нее прибавилось. Сначала был Эдгар, который не столько поздравлял ее,

сколько оправдывал Ричарда, объясняя, что тот срочно разыскивает какую-то тэги Иглэр, а

- 71 -

виноваты в этом два болвана: Аггерцед и он сам. Рассмешить он ее рассмешил, но так и не

сказал, чем это тэги Иглэр важнее Зелы Оорл.

- Ну а пьеса-то тебе понравилась? - спросила Зела.

- Ты же знаешь, - усмехнулся Эдгар, - я сексуально взвинчен. На меня такие вещи

действуют как красная тряпка на быка. Лакомая конфетка, и вокруг нее щелкает челюстями

алчный злодей! Кажется, вот-вот сожрет ее! Класс, бабуля! Могу тебя уверить, вся мужская

половина зала завелась на сорок восемь оборотов.

- Почему сорок восемь? - улыбнулась Зела.

- Потому что пятьдесят - уже смертельно. А как загубленный талант могу признаться, что

с удовольствием сыграл бы этого Крептона. А еще лучше - его астролога. Вообще, злодеев

играть гораздо интереснее.

- Только не в жизни, - улыбнулась она.

- Вот-вот. Ты извини, я спешу. Мне надо проследить за одним типом.

- За злодеем?

- Черт его знает, за кем. Но лично мне он не нравится.

Внук ушел. За ним были Леций и Ольгерд с женами. Оба смотрели на нее точно так же

как Конс: как на сбежавшую собственность. «Что это с ними сегодня?» - подумала она

удивленно, - «или что-то со мной?»

Оба ей были дороги. Она не знала даже, кто больше. Каждый занимал свое место в ее

душе. Особое. Она до сих пор помнила грозовую ночь на Сонном озере с прекрасным

юношей с гибким телом и горящими глазами. Такое не забудет ни одна женщина, кого бы

она ни любила.

Теперь ей было странно: почему она была так фанатично убеждена, что единственный

мужчина во вселенной - Ричард Оорл, что она без него умрет и дышать не сможет? Если б не

это, разве уступила бы она Ольгерда бесчувственной Анзанте? Разве могла бы она заявить

когда-то гордому Лецию: «Люби меня, если хочешь, но я люблю другого?» Что же это с ней

было? Затмение? Затмение длиной в шестьдесят лет?!

- Как же ты хороша! - искренне восхитилась Ингерда.

Она была счастлива и великодушна. Жена Верховного Правителя вообще не страдала

ревностью, такая самоуверенная и сильная была женщина. Если она и ревновала к Зеле, то

только сына Эдгара и давным-давно.

Зато нервная, закомплексованная Риция невзлюбила Зелу с первого взгляда. Сначала

потому, что та напоминала ей Анзанту, а потом за то, что даже Анзанта была для Ольгерда

лишь повторением Зелы. Глупая девочка! Вот уж ей опасаться было нечего. Ее обожаемый

Ольгерд был настолько правилен и зациклен на порядочности, что не изменил бы ей даже

под пытками.

- Пьеса рассчитана на эмоции, а не на разум, - сухо сказала Риция, - причем на мужские

эмоции.

Зела не обижалась на нее. Она знала, что такое не иметь ребенка от безумно любимого

мужчины, не иметь даже надежды на это, не кормить маленький комочек грудью, не искать в

его личике знакомые черты, не наблюдать, как он растет, не рассказывать ему о мире, в

который он пришел благодаря тебе... Но у нее хотя бы был внук. Эдгар вдоволь насиделся у

нее на коленях и наелся ее каш. Риция даже этого не знала.

- Что касается моих эмоций, - весело сказал Леций, - то если б этот Крептон к тебе