– Все меняется. Хочешь услышать причины? Я с удовольствием расскажу.

Эрин игнорирует мой вопрос.

– Я тоже изменилась. Если у тебя есть хоть малейшая надежда, что ты найдешь способ заставить меня снова влюбиться в тебя, этого не случится. Ты должен разорвать этот дурацкий контракт, и мы должны разойтись в разные стороны.

Я воспользуюсь своим шансом.

– Спасибо, приму к сведению.

Наконец она поворачивается, скрестив руки на груди.

– Если ты не пытаешься снова измотать мое сердце, зачем ты хочешь, чтобы я была здесь?

– Моя работа – большой стресс. Я хочу любовницу, а не хлопоты.

В какой-то степени это правда, но это полная ложь, когда дело касается ее. И все же эта ложь позволит ей чувствовать себя в безопасности... и ее бдительность ослабнет.

– Я заметила, что соглашение запрещает мне встречаться с кем-либо еще. Но ты не должен придерживаться той же нормы?

Я не включил ничего подобного, потому что меня больше никто не интересует. Но если добавление этого к контракту заставит ее почувствовать, что она выиграла пункт переговоров, прекрасно. И это хороший знак, что она чувствует себя немного собственницей.

Встав, я протягиваю ему руку.

– Дай мне конверт. Сейчас я внесу поправку.

– Я еще не закончила.

Она поворачивается, по-видимому, следуя за рядами окон в гостиную.

Это больше похоже на то, что она отчаянно пытается сохранить дистанцию.

– Что еще?

– Это правило про все-время-голая просто нелепо. Во-первых, сейчас октябрь, и погода становится все холоднее. Во-вторых, я из тех девушек, которым нужен лифчик. В-третьих, ты ничего не сказал об ужине, но я не могу готовить голой, не рискуя своей шкуркой. И я не могу есть с тобой голой. Я умру с голода.

Это нелегко, но я сдерживаю улыбку. По правде говоря, я ожидал, что она будет настаивать на этом, и у меня уже есть стратегия.

– Ты можешь установить обогреватель на любую удобную температуру. Я найду одежду, которая поддерживает тебя – и твою очень пышную грудь – в достаточной мере. Я не просил тебя готовить для меня. Это не обязательно, но если хочешь, буду признателен. Я позабочусь, чтобы у тебя был фартук для таких случаев. Еда в натуральном виде… Боюсь, я не могу отказаться от этого, кроме как заверить тебя, что не позволю тебе голодать.

– Я не игрушка, Уэст.

У нее нет других аргументов, так что я знаю, что победил. Я также замечаю, что она не подвергла сомнению мое намеренно расплывчатое предложение пообедать в выбранное мной время и месте. Эрин довольно скоро поймет, что эта фраза не имеет никакого отношения к тому, что я выбираю, ужинать ли нам в семь у меня дома или в восемь в ресторане на Стрип.

– Не игрушка, – вместо этого я заверяю ее.

Тишина. Она заламывает руки и продолжает смотреть вниз из окна, словно загнанная в угол и ищущая выход.

– Эрин, я попытаюсь убедить тебя, может, даже подтолкну. Но я не могу заставить тебя подписать контракт, и мы оба это знаем.

– Вероятно, он не имеет юридической силы.

Да, но после долгих лет обучения и нескольких лет работы в компании размером с "Куэйд Энтерпрайзис" я понял ценность соглашений. Чем крепче, тем лучше.

– Я просто хотел, чтобы границы и правила между нами были предельно ясны.

Эрин нервно постукивает большим пальцем по бедру, отказываясь смотреть в мою сторону.

– Но я не вижу здесь никаких границ для тебя. Я не могу беспокоить тебя в офисе, если только это не срочно. Я не могу протестовать, если тебе приходится работать допоздна или по выходным. И я не могу расторгнуть это соглашение, не потеряв все до последнего цента, что ты мне должен. Где моя защита?

Я впечатлен. Она торгуется жестче, чем я ожидал.

– У тебя будет своя ванная комната. Если ты там, я буду держаться подальше. Если я нарушу твое личное пространство, я буду должен... скажем, тысячу долларов.

– Десять.

– Извини?

– Десять тысяч, – возражает она. – Этот контракт и так больше в твою пользу. Должно быть что-то, что имеет для меня значительный вес.

– Ванная комната предназначена для того, чтобы ты могла позаботиться о своих личных нуждах. Это небезопасное место для тебя, чтобы прятаться. Если ты согласна с этой интерпретацией, тогда все в порядке. Я буду платить тебе по десять тысяч долларов каждый раз, когда нарушу твое уединение.

– Ты должен увеличить мое обслуживание.

Я поднимаю бровь.

– В смысле?

Наконец она поворачивается ко мне, и я вижу на ее лице сомнения. Она тянет время. Она боится того, что будет дальше.

Я смягчаюсь.

– Ну...

Она сглатывает.

– Как и на любой работе, если я работаю две недели, а потом увольняюсь, мне платят за время, проведенное на этой должности.

Значит, она ищет пункт о досрочном прекращении. Может быть, она точно подсчитала, сколько денег ей нужно наскрести, пока "Ява и Джекс" будет закрыта, и намерена оставаться только на это время – ни минутой больше.

– Ты подрядчик, а не наемный работник. Ты зарабатываешь проектом, а не по часам. Я заплачу тебе, когда работа будет сделана.

Ее рот кривится в хмурой гримасе.

– Может, тебе стоит заплатить мне оргазмом?

Теперь она бьет ниже пояса. Потому что она чувствует себя беспомощной? Потому что ей не терпится подраться? В любом случае, я не могу оставить эту спорную точку. Я даже не уверен, что шести недель будет достаточно, чтобы вернуть ее, поэтому я не могу договориться ни о чем, что потенциально позволит ей уйти раньше.

– Дело не только в сексе, Эрин.

Я медленно подхожу ближе, давая ей время убежать.

– Это касается и твоей компании тоже. Если тебе станет легче от осознания того, что я скучал по тебе последние три года и сожалею о том, что мы не смогли провести это время вместе, я признаю это. Но я отказываюсь компенсировать это половым актом. Как ты метко заметила, когда я впервые сделал тебе предложение, ты не шлюха. Есть еще возражения?

Она плотно сжимает губы.

– В соглашении сказано, что тебе требуется минимум час разговоров в день. Это включает в себя разговор во время ужина?

– Если хочешь.

– Хочу. Я также хотела бы, чтобы ты пояснил, что подразумеваешь под "презентабельным видом", когда мы выходим.

– Одета соответственно случаю и по моему вкусу.

– Значит, я могу тратить время на подготовку, и только ты имеешь право сказать, что все не в порядке и что я должна начать все сначала?

– Если ты предпочитаешь, мы можем обсудить все заранее, чтобы избежать пустой траты времени и энергии.

Наконец, я сокращаю расстояние между нами.

– Я думаю, ты выдумываешь возражения, чтобы избежать того, что произойдет дальше. Я хочу тебя, Эрин. Я не делал из этого секрета. Я внесу поправки в контракт, как мы уже обсуждали, но как только это будет сделано, и мы подпишем, я ожидаю, что ты начнешь соблюдать соглашение.

– Сняв с себя одежду, забравшись в твою постель и раздвинув ноги?

– Если это то, чего я захочу, то да.

Она поворачивается ко мне спиной.

– Ты действительно ублюдок.

Я мрачно улыбаюсь. Я знал, что вернуть ее будет нелегко...но делаю успехи.

– Ты подписываешь или нет?

– Где мой багаж?

– В моей спальне.

Она закатывает глаза.

– Конечно. Подожди здесь.

У меня нет ни малейшего намерения делать что-либо подобное. Вместо этого я иду за ней по коридору в главную спальню. Хотя бежевые тона нейтральны, сам декор невероятно безвкусен. На самом деле мне не нужно 6 400 квадратных футов для себя, и моя одежда никогда не сможет занять все пространство в огромном шкафу. Но виды в этом высотном пентхаусе не имеют себе равных. Из патио открывается панорамный вид на Стрип. Этот пентхаус просто нуждается в косметическом ремонте, прежде чем он будет ощущаться домом.

– Почему я не удивлена, что ты преследуешь меня? – бормочет она. – И почему эта массивная кровать выглядит так, будто миллион ярких извращенных фантазий могли бы осуществиться здесь?

– Ты все еще тянешь время.

Эрин вздыхает, роется в одной из сумок и достает конверт и ручку, которые я ей оставил.

– Ну и пожалуйста. Вот, держи.

– Прошу прощения.

Я направляюсь в свой домашний офис.

Десять минут. Вот как долго я буду вынужден сдерживать свое предвкушение, чтобы внести необходимые изменения.

– Я выпью еще вина, – кричит она мне вслед. – Ты заказал десерт?

– В холодильнике, – отвечаю я.

Она может и не признаться, как взволнована, когда открывает контейнер, но когда она кладет в рот кусочек шоколадной панна котты, покрытой банановым рикоттовым печеньем, она сходит с ума. Эта женщина обожает десерт. И особенно она любит шоколад.

Как бы это ни раздражало, я запираюсь в кабинете на достаточно долго, чтобы набросать проект изменений, которые мы обсуждали. Я звоню адвокату, чтобы получить подтверждение. Я плачу ему за то, чтобы он был доступен мне днем и ночью. К счастью, он не заставляет меня ждать. В тот момент, когда я внес изменения, он отправил мне по электронной почте новый документ. Я замечаю, что мои руки дрожат, когда я вытаскиваю его из принтера, подписываю и складываю в новый хрустящий конверт.

Тяжело вздохнув, я встаю и нахожу Эрин, вернувшуюся в столовую со стаканом каберне в одной руке и вилкой в другой, издавая оргазмические звуки, которые заставляют меня страдать, когда она смакует десерт.

– Я так и думал, что тебе он понравится, – бормочу я.

– Ты играешь нечестно, Куэйд.

Я уверен, что она произнесет это не один раз, прежде чем, наконец, поймет, что все, что я сделал, было задумано не для того, чтобы воспользоваться ею, а для того, чтобы мы снова были вместе.

Вместо этого я бросаю конверт на стол перед ней.

– Внесены изменения. Я подписал контракт.

Я осторожно положил ручку на стол рядом с ее тарелкой.

– Твой ход.

Эрин смотрит на меня снизу вверх.

– Как только я это сделаю, сколько времени пройдет, прежде чем ты проникнешь в меня?

– Три минуты. А может, и меньше.

– Хм, – она смотрит на свою тарелку.

– Думаю, я еще немного подумаю над этим вопросом, пока доедаю десерт.

– Не играй со мной.