Но, позже оказалось, что было так просто, потому что не любила.

Первое – настоящее чувство имеет свойство накатывать нежданно, внезапно, буквально ударяя обухом по затылку – по крайней мере, так было с Таей.

Их знакомство оказалось спонтанным и весьма романтичным, вполне в духе поэзии двадцатого века, которую Тая любила: вечерело, солнце закономерно клонилось к линии горизонта, и зной отступил, как вдруг – в одно мгновение небо потемнело, заволокло тяжелыми, черными тучами. Такая смена погодного настроения, по мнению Таи, была вполне свойственной легкомысленному маю. И все же, внезапный весенний гром, как и последующий проливной дождь, стал полной неожиданностью для уличных прохожих, и для Таи тоже – в тяжелой сумке не нашлось места зонту, ведь метеорологический прогноз обещал исключительную ясность. Как только упали первые капли – тяжелые, размером почти с монетку, и вмиг запахло остро: озоном, свежим ветром, что нетерпеливыми порывами взметал волосы, улица опустела. Люди укрылись от непогоды в подземке метро, случайных кафешках, под козырьками подъездов, зная: ливень, по сравнению с монотонным дождиком и бесконечно унылым, стылым, серым днем, быстро заканчивается. Тая не придумала ничего лучше, чем укрыться под деревцем в близлежащем заброшенном парке. Шагнула с проспекта, по пути доставая из сумки глянцевый интерьерный журнал, чтоб прикрыть голову, но тут небеса разверзлись в полную силу: Тая вмиг промокла до нитки, и еще не пролистанный журнал оказался безвозвратно испорчен. Девушка побежала, почти не видя дороги из-за пелены дождя. Под деревом, что выбрала для убежища, уже было занято. И взгляда, брошенного на мужчину вскользь, хватило, чтобы ощутимо сбилось дыхание. Он пытался отжать пиджак, но бросил эту затею, едва Тая прислонилась спиной к шершавой коре.

- Приятного вечера, - сказал незнакомец и улыбнулся.

Тая посмотрела в его глаза, и поняла, что пропала.

Такое случается – раз на сто тысяч случайных встреч, или даже на полмиллиона. Да, подумала Тая, просто смотришь в лицо, на черты, и впитываешь, фотографируешь, делаешь визуальный слепок. Чтобы потом – много позже анализировать и думать, а пока – только смотреть и внутренне замирать. Чувствовать, как по телу разливается странное, почти алкогольное тепло, как учащается дыхание, и язык почему-то предательски прилипает к нёбу – сказать в ответ остроумную реплику оказывается совершенно невозможно. Такое внезапное влечение, безграничную симпатию в народе называют «химией», и только теперь Тая поняла – не врут: химия и есть.

Девушка склонила голову набок и, улыбнувшись, кивнула.

Он стоял к ней лицом, прислонившись плечом о ствол дерева. Вокруг громыхало, небо и округу озаряли белые вспышки молний. Вкусивший воли ветер, азартно нагибал кроны старых деревьев, заставляя те натужно скрипеть. С веток сыпались обломки, листья.

- Мы с тобой два идиота, - вдруг сказал он.

- Почему? – удивилась Тая.

Посмотрела смело, вопросительно.

- Потому что только дурак не знает: прятаться под деревом в грозу, значит искать скорой встречи с Создателем. Я не спешу к нему на суд, а ты? – и, не дожидаясь ответа, протянул руку, - идем.

Тая посмотрела на протянутую ладонь, затем на незнакомца, и, не особо раздумывая, вложила свою холодную руку в его – обжигающе горячую наощупь.

- Готова? – отошел от ствола, подводя к краю лиственного навеса.

Тая кивнула.

- Тогда – бежим!

И они побежали.

Тая не знала, что можно влюбиться за полчаса. Смеялась, читая глупые истории в сети, крутила пальцем у виска, когда по телевизору показывали очередную слезливую мелодраму. И вот, смотря в серые глаза, ощущая кожей теплую ладонь, чувствовала, что ее сердце то сладко замирает, то вдруг частит. Приятно было находиться рядом, вдыхать древесный, терпкий запах незнакомца – ветер пригоршнями приносил аромат его парфюма: уже раскрывшийся букет сандала и древесной коры, не такой остро-пряный, как в начале композиции. Легко и беззаботно оказалось слушать его баритон, следовать туда, куда так уверенно ведет.

И словно почувствовав, он вдруг обернулся, обнял за плечи, а потом поцеловал. И губы – чужие, незнакомые, оказались на вкус сладко-горькими, с привкусом грозы. А дождь все хлестал, и одежда давно прилипла к коже, но это неудобство было мелочью, ведь прижиматься к горячему телу оказалось уютно, приятно, будто удалось посидеть у камина, завернувшись в мягчайший плед, и погреть вечно мерзнущие стопы, поворачивая их к огню то так, то эдак. И Тая не захотела оттолкнуть незнакомца, только засмеялась, подняв лицо к светлеющему понемногу небу. А он взял ее лицо в ладони, и поцеловал еще раз. Да так, что шальное веселье уступило чувству более глубокому: первобытному, старому, как сама Земля.

Его звали Святославом. Тая выяснила это много позже, когда они утомленные лежали в ее квартире, на двуспальной кровати.

И, казалось бы – страсть минула, улеглась где-то на дне, всласть утолившись, и можно было прогнать его - выставить за дверь, поблагодарив напоследок, но не хотелось. Так упоительно лежалось у него под боком – до странного безопасно. Почти блаженно. Тая подивилась новому чувству – раньше после близости у нее пульсировала икроножная мышца, и только.

Дождь перестал, а на небе появилась радуга. Мимолетная, но Тая успела разглядеть ее, когда выглянула из кухонного окна. Святослав как раз удалился в ванную, а она решила сварить кофе, напевая под нос приятную песенку.

Он появился до невероятного смешным – в ее махровом сиреневом халате, что на внушительной мужской фигуре почти трещал по швам, а рукавами едва прикрывал локтевые сгибы. Тая захохотала, запрокинув голову и позабыв про кофе, а Святослав только развел руки в стороны:

- Ни одного полотенца, а одежда вся мокрая, даже противно в руки взять.

Они говорили до темноты, пили кофе, затем чай, ужинали вчерашним овощным рагу, и почти до утра наслаждались друг другом.

Святослав позвонил уже на следующий день, хотя, Тая и не надеялась – сомневалась, что такое возможно: ведь словно приснилось всё – и гроза, и поцелуи под дождем, и карамельные, тягучие ласки, нежный шепот на ухо и крупные мурашки по коже, когда он обводил тату-рисунки кончиком пальца. Но, его голос был мягок, в нем звенела нежность, и Тая поверила – так бывает.

И завертелось.

Через неделю Тая не представляла, как жила без него. И образ жизни самостоятельной, взрослой девушки, посылы цветных татуировок, приемы муай-тай, все – забылось, отошло куда-то на периферию. Женственное начало взяло над Таей полный контроль. Святослав поселился в открытой, доверчивой девичьей душе: его внутренняя сила, мужественность, магнетизм, так и сочились сквозь поры, и Тая вдыхала, впитывала, пуская его все глубже внутрь, и влюбленность прорастала на плодородной почве ласк и заботы.

Идиллия длилась два месяца.

Ровно до удара электрическим шокером в шею.

В тот день Тая вышла на работу в особенно приподнятом настроении – даже напарник заметил улыбку и милые ямочки на щеках. Оттаял слегка и принялся виновато посапывать в перерывах между брошенными вскользь репликами. Ехали по привычному для рабочих будней маршруту – заправили несколько банкоматов, забрали из хранилища наличные, чтобы переправить в главный филиал банка. И почти удалось.

Напарник вышел из машины, вернулся через несколько минут с полотняным мешком, Тая привычно отомкнула задние двери фургона, но не дождалась нескольких ответных хлопков по кузову. Собралась выйти из машины – проверить, что случилось. Даже отомкнула дверцу, и в этот самый миг рядом что-то зажужжало, ужалило в шею чуть ниже уха, и Тая почувствовала, как выгибается дугой тело, как немеют конечности. Все случившееся заняло не больше мгновения, но темнота наливалась чернотой пугающе медленно – сознание угасало постепенно, и Тая успела заметить дурацкую пластиковую маску на лице грабителя, спортивную сумку у него на плече, и услышала, как укладывают безвольное тело охранника на соседнее сидение. Дальше темнота укрыла пустым пологом: ни звука, ни шороха.