— И, похоже, не без оснований, —  сказал Хиро. —  Когда прибыли люди господина Оды?

— Пока еще не прибыли.

— А когда умер Сабуро?

— Точно не знаю. —  Казу покачал головой. —  Я пошел к Гиндзиро пропустить стаканчик, а когда вернулся, Сабуро был уже мертв.

— Убит твоим кинжалом.

— Но не мной, —  сказал Казу. —  Я случайно оставил оружие на своем столе. Любой мог его взять и воспользоваться им.

— Ты поднял тревогу среди охраны сёгуна?

— Они убили бы меня на месте!

— Ты только что вернулся от Гиндзиро, —  сказал Хиро. —  Стражи у ворот могли подтвердить твою невиновность.

— Я не через ворота заходил. —  Казу помолчал. —  Сабуро приказал мне не уходить до тех пор, пока я не закончу с работой, но это могло занять всю ночь. Я перелез через стену и вернулся тем же путем. Я и раньше так делал. Никто никогда не замечал.

Хиро покачал головой.

— Тебе нужно уехать из Киото.

— Не могу, —  сказал Казу. —  Я оставил свой пропуск в сёгунате, а через контрольно-пропускные пункты невозможно проскользнуть незамеченным. Каждая баррикада охраняется особенно по случаю приезда послов господина Оды.

— Вернись в сёгунат и забери пропуск, —  сказал Хиро.

— Кто-нибудь уже наверняка обнаружил тело. В канцелярии есть своя охрана. —  Казу снова покачал головой. —  Я не могу рисковать. Даже если лезть через стену.

Хиро задумался.

— Странствующим буддийским монахам не нужен пропуск. У меня есть ряса камусо, ты можешь ее одолжить. Если будешь осторожен, то маскировка может помочь тебе добраться до Ига.

Он открыл свой платяной шкаф и достал оттуда грязную рясу и пару поношенных сандалий. Оттуда же появилась плетеная шляпа в форме корзины, которая слабо пахла камышами и затхлостью.

Казу благодарно улыбнулся, глядя на Хиро.

— Прости, что подверг тебя опасности.

— Не стоит, —  ответил Хиро. —  Только особенно не распространяйся об этом при Ханзо.

Хиро поднял крышку сундука, обитого кованым железом, и достал оттуда бамбуковую флейту сякухати.

— Там внутри есть кинжал.

Громкий стук эхом прокатился по дому. Хиро замер. Кто-то стоял перед дверью иезуитского дома.

— За тобой следили! —  Хиро быстро пересек комнату и отрыл огромный деревянный сундук, стоявший рядом с платяным шкафом. —  Забирайся.

Казу накинул монашескую рясу поверх своего кимоно и забрался в сундук. Хиро взял со своего футона одеяло и положил его сверху на молодого человека. Маскировка был не самой удачной, но у них не было времени придумать что-то получше.

— Если кто тебя найдет, —  прошептал Хиро, —  ты сам по себе.

Он накинул стеганое одеяло Казу на лицо и закрыл сундук.

Стук стал еще громче.

Хиро засунул шляпу-корзинку обратно в шкаф, скользнул в куртку с длинными рукавами и приоткрыл дверь сёдзи, отделявшую его комнату от общей.

Отец Матео только что появился из соседней спальни. Его длинные до плеч волосы торчали в разные стороны, спутавшись ото сна. Прикусив нижнюю губу от усердия, он пытался обвязать оби вокруг наспех надетого кимоно.

Даже прожив в Киото три года, иезуит так и не научился быстро одеваться.

Затягивая пояс, отец Матео поднял взгляд на Хиро.

— Кто это в такой час?

Синоби пожал плечами и заставил себя улыбнуться. Ему не хотелось строить догадки.

Чуть больше года назад такой же предрассветный визит отправил их в чайный дом, где в убийстве самурая обвинили гейшу. Когда отец Матео вмешался, пытаясь спасти девушку, сын покойного вынудил их искать убийцу или же они должны были разделить судьбу гейши.

Хиро надеялся, что пришедший не попросит что-то подобное.

Синоби проследовал за отцом Матео в крошечный коридор, который находился с южной стороны общей комнаты.

— Кто там? —  спросил иезуит сквозь резную дверь.

— Да пребудет с вами мир Божий, отец Матео, —  отозвался голос. —  Это Изумо. Отец Вилела послал меня.

Хиро выдохнул с облегчением. Изумо был послушником, входящим в иезуитскую миссию в центральной части Киото. Поскольку отец Матео имел дело с простолюдинами, то это могло оттолкнуть самурайскую элиту, чья поддержка была необходима Католической церкви, и поэтому было принято решение разделить миссии. Хиро никогда прежде не встречался с Гаспаром Вилелой, главным священником иезуитов в Киото и номинальным начальником отца Матео. Однако с Изумо синоби был знаком, он узнал его голос и акцент.

Хиро вернулся в свою комнату, когда отец Матео открыл перед Изумо дверь. Синоби оставил свою слегка приоткрытой, чтобы были слышны слова иезуита. Отец Матео считал, что подслушивание —  это грех, но Хиро к его религии себя не относил, поэтому мог не придерживаться правил, которым следовал иезуит.

Синоби сменил куртку и штаны на дымчато-серое кимоно, сшитое по последней моде. Одеваясь, он прислушивался к разгвору, происходившему в общей комнате.

— Приношу извинения, что разбудил вас, —  сказал Изумо.

В голосе послушника слышалось беспокойство, и Хиро знал почему. Японцы считали незапланированный ранний визит невероятной грубостью.

— Не стоит извиняться, —  сказал отец Матео. —  Что случилось?

— Убийство, —  ответил Изумо. —  Сёгун просит вашей помощи в поисках убийцы.

Глава 3

Хиро замер, пораженный словами Изумо.

— Хиро! —  позвал его отец Матео.

Синоби схватил со стойки свои мечи.

Несмотря на то, что Хиро обучался навыкам синоби, он происходил из семьи самураев, что позволяло ему носить два меча —  исключительное право, которое к тому же давало отличную маскировку. Хиро продел вакидзаси через оби с левой стороны, а длинные ножны катаны просунул поверх пояса. Только после этого он последовал на зов отца Матео.

Хиро вернулся в общую комнату и поклонился Изумо, которого, похоже, нисколько не обеспокоило нарушение этикета отцом Матео. Либо другие иезуиты кричат так же, будто малые дети, либо японцы просто научились не обращать внимания на подобную грубость.

— Произошло убийство, —  сказал отец Матео.

Хиро прикинулся, что ничего не слышал.

— Один из чужеземных священников?

Он уловил запах ладана от застиранной рясы послушника.

— Нет. —  Изумо покачал головой. —  Старший конторский служащий в сёгунате по имени Асикага Сабуро. Он приходится сёгуну троюродным братом.

— Какое несчастье, —  сказал Хиро.

— Сёгун просит помощи отца Матео в раскрытии этого преступления, —  добавил Изумо.

— Не понимаю, —  сказал отец Матео. —  Мы с сёгуном встречались лишь один раз и то много лет назад. Я не знал, что ему вообще знакомо мое имя.

— Когда обнаружили тело, сёгун позвал отца Вилелу помолиться за усопшего, —  сказал Изумо.

— Когда это сёгун принял христианство? —  спросил отец Матео.

— А он и не принимал, —  ответил Изумо. —  Помолившись, сёгун Асикага упомянул о том, что слышал, будто вы год назад поймали убийцу Акеши Хидэёши. Отца Вилелу вызвали, чтобы сёгун мог вежливо поинтересоваться на ваш счет.

По тону послушника было понятно, что он (а за ним подразумевался и отец Вилела) не слишком был рад тому, как все обернулось.

Как, собственно, и Хиро.

— Мне очень жаль, но отец Матео вынужден отказаться.

— Хиро! —  Отец Матео повернулся к Изумо. —  Мы почтем за честь помочь сёгуну.

— Я приношу свои извинения, —  сказал Хиро, —  но я настаиваю. Отец Матео священник. Я всего лишь переводчик. Мы не уполномочены расследовать убийства.

Изумо улыбнулся и переступил с ноги на ногу, что выдало его беспокойство.

— Мой переводчик слишком торопится, —  на великолепном японском сказал отец Матео. —  Пожалуйста, передайте отцу Вилеле, что мы с Хиро подчиняемся распоряжению сёгуна.

Изумо натянуто улыбнулся.

— Я ценю ваше решение, но сёгун говорил только о вас... о вас одном.

— Но я не в одиночку нашел убийцу Акеши, —  сказал отец Матео. —  Я требую, чтобы Хиро мне помогал.