Если этот мужчина узнает, что она скрывала его собственную дочь все эти годы...

Он может просто ее убить.

Лейн ушел из оранжереи, и мысль о возвращении к вечеринке его отца была совершенно непривлекательной, особенно когда он услышал тихий гонг, призывающий к столу. Он рассматривал другой вариант — повидаться с Эдвардом, он…

— Лейн?

Посмотрев в направлении голоса, он увидел через арку в столовой высокую брюнетку в бледно-сером платье, стоящую перед одним из антикварных венецианских зеркал, ее обнаженные плечи, настолько же были прекрасными, как и сам вид спереди.

«Помяни черта», — подумал он. Но улыбнулся, направляясь к ней и поцеловал ее в гладкую щеку.

— Саттон, как ты?

Его слова больше походили: «Что ты здесь делаешь?» Она и ее родственники были «врагами», владельцы «Sutton Distillery», создатели знаменитого бренда «Саттон бурбон и ликеры»… лично он ничего не имел против этой женщины, но это был бизнес. Традиционно, тем не менее, люди из рода Саттон были персонами нон грата в Истерли... в разговорах... и в вечерних молитвах.

И они были поклонниками Канзасского университета, поэтому во время игры одевали синие цвета, не красные.

На данный момент это было именно тем, из-за чего он мог почувствовать себя на взводе.

Они обнялись, она пахла богатством, ее тонкий аромат проник ему в нос, он отступил назад, ее совершенное тело, обтянутое платьем от кутюр, поблескивало, он моргнул.

Он не был увлечен ею, поскольку скорее она напоминала музейные картины голландцев.

— Я не знала, что ты приехал на эти выходные, — она улыбнулась. — Хорошо встретить тебя, после стольких лет. Ты хорошо выглядишь.

Это было забавно, поскольку он чувствовал себя слишком дерьмово.

— И ты прекрасна, как всегда.

— Ты останешься на Дерби?

Поверх плеча Саттон он увидел Шанталь, входящую в зал столовой, ее длинное до пола блестящее желтое платье двигалось в такт, соответствуя ее выражению лица «на козе не подъедешь».

«Слишком долго затянул с подписанием бумаг», — подумал он.

— Лейн? — окликнула его Саттон.

— Прости. На самом деле, я должен вернуться в Нью-Йорк в ближайшее время. — Ведь покер не играет сам с собой. — Я рад тебя видеть… удивлен, что ты пригашена на ужин к отцу, но рад.

Саттон кивнул.

— Это для меня тоже немного неожиданно.

— Здесь по делам?

Она сделала глоток из своего бокала с вином.

— Мммм.

— Это шутка.

— Скажи мне, ты виделся...

Она замолчала, специально не произнося имя, ей и не нужно было, поскольку и так было понятно, что она имела в виду Эдварда. По ряду причин его имя не произносилось.

— Нет еще. Но я собираюсь сходить на ферму.

— Знаешь, Эдвард никогда не приходит в город, — Саттон сделала еще маленький глоток, опуская утонченно обведенные губы на край бокала. — Я привыкла встречаться с ним, прежде чем он... ну, мы вместе были в университетском совете Чарлмонт, несмотря на то, что я фанатка Канзасского университета, и...

Женщина все продолжала говорить, и у Лейна появилось ощущение, что она не столько сообщала ему о том, что он и так уже знал, сколько рассказывая, переживала определенный период своей жизни, потерю которого сейчас оплакивала. Не первый раз он задумался, а что же на самом деле произошло между золотым сыном его семьи и любимой дочерью их конкурента.

— Ба, неужели блудный сын вернулся.

Голос отца прозвучал, как предупредительный выстрел через зал, и Лейн прикрыл свое отвращение, взяв стакан бурбона.

— Отец.

Уильям Болдвейн остался таким же высоким, каким и был, с такими же темными волосами и голубыми глазами, волевым подбородком и широкими плечами. Но было несколько деталей, отличающих его, от того, два года назад — седина на висках, черепаховые очки с бифокальными стеклами, больше морщин на лбу от привычки десятилетиями хмуриться. Правда, все эти пенсионные изменения не умаляли авторитета отца, казалось, они еще больше увеличивали его ауру власти.

— Мне нужно найти для тебя место за столом, — глаза отца из-за очков рассматривали одежду Лейна с таким пренебрежением, словно он был испачкан в собачьем говне. — Или ты уходишь?

— Дай подумать, — Лейн прищурился. — Поскольку я имел уже унизительное удовольствие сидеть с тобой за столом в рубашке, застегнутой на пуговицы доверху, и находиться рядом в течение смены трех блюд, я предпочитаю взять отгул.

Лейн поставил свой бурбон «Family Reserve» на ближайший буфет и поклонился Саттон, которая выглядела так, словно предпочитала лучше уйти с ним, нежели остаться.

— Саттон, как всегда приятно было тебя видеть, — он взглянул на отца. — Отец, пошел ты.

С этой брошенной гранатой, он направился сквозь прибывающую толпу, кивая политикам и светским персонам, и тем двум актерам из сериала, который ему нравился, и Сэмюэлю Ти. с его наносекундной подругой.

Лейн добрался до холла и почти схватился за великолепную ручку входной главной двери, когда рядом с ним застучали каблучки.

— Куда ты идешь? — зашипела Шанталь, схватив его за руку. — И почему ты не одет?

— Не твое дело, — он стряхнул ее руку. — Причем в обоих случаях.

— Лейн, это недопустимо…

— Эти слова никогда не должны срываться с губ женщины.

Шанталь закрыла свой глянцевый рот, сделала глубокий вдох, словно у нее была проблема заснуть в кровати со своим гневом.

— Я хотела бы встретиться с тобой на некоторое время сегодня вечером, поговорить и обсудить... наше будущее.

— Единственное твое будущее — сколько чемоданов Luis Vuitton у тебя есть в наличии, чтобы упаковать свои вещи и съехать отсюда.

Шанталь вздернула подбородок.

— Ты не представляешь, что говоришь.

Он наклонился и понизил голос до шепота.

— Я знаю, что говорю. Я знаю, что ты не «потеряла» ребенка. Если бы ты хотела сохранить свой аборт в тайне, тебе не стоило брать шофера моей семьи, чтобы он отвез тебя в Цинциннати в эту клинику.

Она побледнела, он точно помнил, где находился, когда шофер, который вез ее туда, все выяснил и сообщил ему.

— Нечего ответить? Ничего не будешь отрицать? — напустился Лейн. — Или это придет позже после шока разоблачения, что совершила такой промах.

Они молчали оба, и он видел, что она обдумывала все варианты, пытаясь найти к нему подход, который бы сработал в ее интересах.

— А что мне оставалось делать? — наконец, приглушенным голосом накинулась она. — Ты оставил меня здесь без объяснений, без поддержки, без денег, без возможности связаться с тобой.

Он кивнул головой в сторону картин и восточных ковров.

— Да, ведь это чертовски убогая пустыня.

— Ты бросил меня!

— Поэтому ты приняла решение, привести свою фигуру в норму и попробовать соблазнить кого-то еще, верно? Я могу предположить зачем ты это сделала… тебе необходимо снова влезть в свой четвертый размер, не так ли, моя дорогая жена?

— Лейн, ты говоришь такие вещи, но на самом деле так не думаешь…

— Ты убила невинного…

Реджинальд вышел из кабинета с серебряным подносом, заполненным стаканами, бросив на них взгляд, сделал шаг назад, скрывшись в комнате.

Ах, да, такова жизнь в Истерли. Видимость частной жизни была настолько мизерной, по сравнению с количеством бриллиантов, существующих в этом доме. Но, по крайней мере, он точно знал, что может доверять этому человеку больше, чем даже своей семье.

И это был не пафос, поскольку на самом деле было так.

— Я не собираюсь жить с тобой здесь, — прошелестел Лейн. — Ты уедешь из этого дома, как только начнется Дерби, твой фрирайд здесь закончился.

Шанталь приподняла одну из своих идеальных бровей.

— Разводись со мной, если хочешь, но я никуда не уеду.

— Ты не имеешь права находиться под этой крышей, после того как снимешь кольцо с пальца.

Ее улыбка леденила кровь.

— Это мы еще посмотрим, — она кивнула на входную дверь. — Иди куда хочешь, беги… по своим делам. Однако можешь быть уверен, что я буду здесь, когда ты вернешься.