— Какое?

— Меня оно не касается.

— Хорошо, — Лиззи воспользовалась моментом, чтобы дать кухарке возможность продолжить, но она ничего не сказала. — Ну, по любому мне придется позаботиться об этом. Я очень рада видеть вас здесь, мисс Аврора.

— Ты хорошая девочка, Лиззи. Но была бы еще лучше, если бы ты позволила тебя покормить завтраком.

— Возможно, в следующей жизни.

— У тебя имеется только одна, затем ты уйдешь на небеса.

— Так мне всегда говорил отец.

— Мой тоже.

Идя по кафельному полу, Лиззи толкнула двойные двери и вошла в коридор, где располагались офисы сотрудников. Офис мистера Харриса был прямо напротив кабинета Розалинды, она постучала в дверь дворецкого. Потом снова постучала. И в третий раз, хоть это и была пустая трата времени.

Она поморщилась, уловив неприятный запах и подумала про себя, что коридор не мешало бы хорошо проветрить. Брэдфорды отказались ставить центральный кондиционер и обогреватели в этой части дома. Персонал, в конце концов, смирился и с этим.

Подойдя к блестящей двери Розалинды, она тоже постучала, хотя главный бухгалтер-контроллер семьи работала строго с девяти до пяти вечера, с тридцатиминутным перерывом на ланч, который начинался ровно в полдень, и двумя пятнадцатиминутными перерывами в десять тридцать и три часа дня. Регламентированный график, казался на первый взгляд странным, но тем не менее продержался уже много лет и стал еще одним правилом и уставом в Истерли. И в этом был определенный смысл — женщина, которая ничего больше не делала, кроме как оплачивала счета, добавляя и вычитая суммы, вероятно, имела логарифмическую линейку в жилах и серьезные проблемы в управление.

Таким образом, она получила свой статус.

Положив руки на бедра, Лиззи поняла, что скорее всего может обнаружить дворецкого в небольшой столовой для семьи. Там же может находится и Лейн.

Она взглянула на часы, не собираясь ждать, пока мистер Харрис решит вернуться в свой кабинет, и она не в коей мере не собиралась устраивать противостояние с ним. Кроме того, существовала определенная работа… она не закончила расставлять букеты в вазы накануне вечером.

Направляясь к оранжереи окольными путями, она откинула все ненужные мысли и сосредоточилась на том, что предстоит сделать. После того, как она закончит с цветами, сможет положить скатерти, поскольку шансы на дождь и ветер были крайне малы, по крайней мере до завтрашнего полдня. И она обычно руководила расстановкой всей стеклянной посуды и тарелок в барах и на специально отведенных столах для фуршета по всему саду. Грета уже находилась в…

— Доброе утро.

Лиззи застыла, дотронувшись до ручки двери в оранжерею.

Повернув голову в сторону, она встретилась с глазами Лейна. Он сидел в сторонке в кресле, положив ногу на ногу, локти упирались в подлокотники, сцепив длинные пальцы перед грудью. На нем была та же одежда, что и вчера вечером, волосы были в полном беспорядке, словно он провел ночь не в своей кровати.

— Меня ждешь? — услышала она сама себя, хотя ее сердце забилось сильнее.

В своей спальне Джин кулаками утрамбовывала блузку Prada, запихивая вещи в дорожный чемодан от Louis Vuitton.

— Китайская шелковая бумага... ты должна положить эту шелковую бумагу сюда. Где...

Осматриваясь, словно выискивая, она обнаружила ее — бледно-розовые листки с ее инициалами в большом плоском ящике в гардеробе. Вернувшись к чемодану, она облизнула указательный палец и провела по тонкой папиросной бумаге, легкий аромат Coco защекотал ей нос, ее горничная обязана была распылять эти духи на каждом листке по отдельности, как только их доставляли. Схватив несколько листов и смяв, она распределила их, положив сверху юбку McQueen.

Она повторила все тоже самое с четырьмя нарядами, отстранилась и посмотрела на свою работу. Ужасно. И близко было не похоже, как Бланш упаковывала вещи в чемодан, но она не собиралась ждать, пока эта женщина придет в полдень на работу.

Джин уже стала закрывать чемодан, когда вдруг поняла, что не упаковала нижнее белье, туфли и косметику.

Она вынула второй чемодан на роликах Louis Vuitton, и схватила еще шелковой папиросной бумаги.

Да, вообще какая разница. Она купит все что захочет.

Когда она закончила, подняла трубку домашнего телефона, стоящего у ее кровати, и набрала номер офиса Розалинды, и не могла поверить, что ей ответил автоответчик.

— Где, черт возьми, эта женщина…

Быстро взглянув на ручные часы Картье на столике, обнаружила, что всего лишь восемь тридцать. Боже, она никогда не вставала в такую рань, по крайней мере, уже очень давно!

Заказать частный самолет можно было через эксклюзивного ассистента ее отца, этот робот всегда находилась за своим рабочим столом. Но Джина не хотела, чтобы отец узнал, что она уезжает, пока не будет на полпути в Калифорнию, несомненно, его бульдог в юбке прямо с телефоном побежит тут же к нему.

Боже, вспомнив выражение его лица прошлым вечером, заставило ее кровь застыть в жилах. Она никогда не видела его в такой ярости.

Но, она была дочерью своего отца: и обладала точно такой же яростью, и в эту игру могли играть двое.

Десять минут спустя Джин взялась за ручку чемоданов и спотыкаясь об эти чертовые вещи, выкатила их в коридор. С сумкой на плече с ее монограммой, стучавшей ей по бедру и внезапно соскочившего с ноги Лабутена, она закрыла дверь своей комнаты и с проклятиями на отсутствие носильщика двинулась вперед.

Она не уверена был ли способен ей помочь дворецкий.

По сути, она не доверяла никому в этом доме.

Прежде чем спустится на лифте на нижний этаж, она зашла в комнату Амелии.

Впервые, она внимательно осмотрела обстановку комнаты.

Бело-розовый балдахин над двуспальной кроватью, хотя ее дочь весила не больше, чем подушка, на стенах не было постеров Taylor Swift или One Direction. Французский античный туалетный столик, ванная комната — мраморная и с латунью, которая была характерна для шестидесятилетних, в центре люстра баккара, висящая на цепях, с шелковыми переплетенными шнурами, с золотыми листьями-медальонами ручной работы.

Эта комната больше подходила для человека лет пятидесяти, чем пятнадцатилетней девушки.

«Шестнадцать исполнилось вчера», — напомнила себе Джин.

На цыпочках огибая острые углы ковра, она взяла свою любимую фотографию, своей темноволосой девочки, которая сейчас была уже не такой темноволосой, каждые шесть недель она становилась белокурой, учитывая, что училась на втором курсе в Hotchkiss.

От одной только мысли, что ее дочь уехала из Истерли, она почувствовала себя еще больше правой. У нее было двое друзей в Монтесито, и она останется там до тех пор, пока ее отец будет руководить миллиардной корпорацией, но от нее он такого шанса не получит. А потом? Она вернется сюда только лишь в том случае, и останется здесь жить, если он осознает свою ошибку.

В коридоре она снова начала ругаться, пока ковыляла и загружалась в лифт. Она сломала ноготь нажимая на кнопку закрытия дверей, и чуть ли не сломала каблук туфли, выйдя на нулевом уровне и продолжая тянуть за собой чемоданы.

Она понятия не имела, куда ей двигаться и где находится гараж, пытаясь сориентироваться в этом подземелье.

Ей понадобилось целых двадцать минут, чтобы найти коридор к автопарку машин, и когда она выплыла в десятифутовый просвет, ей показалось, будто она пробежала марафон, но одержала победу.

Только ключей в машинах не было. Не в Бентли. Не в кабриолетах. И она не рассматривала Porsche GTS или как его там Ferrari или раритетную модель Jaguar, которую любил Семюэль Ти, потому что все они были с автоматической коробкой передач, которой она не умела управлять. То же самое касалось 911s и Spyker.

И Мерседес седан тоже был недостаточно хорош для нее.

— Черт побери! — топнула она ногой, и один из ее чемоданов упал, словно грохнулся в обморок. — Где ключи?

Оставив свой багаж, она направилась в сторону офиса, который оказался тоже заперт, как и ворота, выезда из гаража.