— Зови меня, Семюэль или Сэм.

— Семюэль, — кивнул Митч. — Как только ты будешь готов, я отдам ее судье Маккуэйд. Я уже поговорил с прокурором. Его руки связаны мистером Болдвейном, который и выдвинул обвинение. Единственное, чем я могу на самом деле помочь, это ускорить, устранить препятствия и упростить.

Лейн стиснул зубы. У Джин было много проблем, и очевидно, одну из них она имела с отцом… но это было так чертовски публично.

— Я твой должник, Митч.

— Нет, на мой взгляд.

Заместитель вел через различные посты охраны, и они оказались в той части здания, где располагалась тюрьма. Хотя Лейн выкинул несколько не совсем легальных трюков, когда был еще ребенком, о всех его грехах незаметно «позаботились». Поэтому это был первый раз, когда он оказался в тюрьме округа, и мог сказать со всей уверенностью, что не горел желанием когда-нибудь вернуться сюда опять.

В зоне ожидания бетонные стены были покрашены пастельной краской, пол такой же светлый. Пластиковые стулья оранжевые, желтые и красные. В воздухе витал запах застарелого пота, грязной одежды и лизоля.

Благодаря Митчу, они направились прямиком к стойке регистрации с пуленепробиваемыми стеклами и полицейскими, стоящими на одной линии со своим различным «уловом за день». Оказывается, их вызывали звонком с другой стороны стойки регистрации. Жирный мужчина с тощим юношей... едва одетые девушки... потрепанная, в изношенной одежде пожилая женщина... все они стояли в этом месте рядом с их арестантами, на их лицах отражалась вся тяжесть и однообразность жизни.

— Сюда, заместитель Ремзи, — кто-то позвал из бронированной двери.

Пройдя через проверочный пункт, они направились к комнатам для переговоров, над входами которых горели красные лампочки, а на окна красовалась мелко-проволочная сетка.

— Если вы подождете здесь, — сказал офицер у одной из комнат, — я приведу ее.

— Спасибо, Стю, — Митч открыл дверь и отошел в сторону. — Я буду здесь.

— Очень признателен, — Лейн хлопнул парня по плечу. — И нам, наверное, понадобится твоя помощь.

— Все, что пожелаешь, я здесь.

Семюэль Ти спросил заместителя:

— Кто-нибудь сообщил прессе?

— Не с нашей стороны, — ответил Митч. — И я постараюсь это так и оставить.

— У моей сестры не лучшая репутация, — Лейн покачал головой. — Чем меньше людей будут знать об этом, тем лучше.

Митч закрыл за ними дверь, и хотя в комнате было четыре стула, с прикрученными ножками к полу и стальной стол, который тоже был закреплен, Лейн не мог присесть. Семюэль Ти сел, отставив свой старинный портфель в стороне и скрестил руки.

Адвокат покачал головой.

— Она разъярится до небес, когда увидит, что ты привел меня сюда.

— А кому я мог еще позвонить? — Лейн потер учтавшие глаза. — И после этого ты все еще помогаешь мне с разводом, да?

— Просто еще один напряженный день с Брэдфордами.

По крайней мере, они позволили ей остаться в своей собственной одежде, думала Джин, пока ее вели по очередному бетонному коридору, окрашенному в цвет месячного супа вишисуаз.

Она боялась раздеваться перед женщиной-офицером, больше походившей на мужчину, чем на женщину, хотя это оскорбление и имело на руках перчатки, боялась, что ее заставят одеть оранжевый комбинезон размером, напоминающий купол цирка. Когда этого не произошло, она чуть не сошла с ума, представляя, что ее поместят в какую-то грязную камеру с кучей обдолбанных проституток, кашляющих на нее СПИДом.

Вместо этого, ее поместили в отдельную камеру. Холодную камеру, в которой была скамейка, из нержавейки туалет без сиденья и не было туалетной бумаги.

Собственно, она ей была и не нужна, но даже если бы и была нужна, такой она никогда не пользовалась.

Ее бриллиантовые серьги, часы от Chanel были конфискованы, наряду с сумкой LV, телефоном, и теми стодолларовыми купюрами, и бесполезными уже кредитными картами, которые лежали в кошельке.

Один звонок. Ей разрешили сделать всего лишь один звонок… точно как в кино.

— Сюда, — сказал охранник, подходя к афроамериканцу в мундире и открывая толстую дверь.

— Лейн! — она замерла на пол пути, бросившись в сторону брата, как только увидела, кто сидел за столом. — О, Боже. Только не он.

Лейн обнял ее, как только закрылась дверь. — Тебе нужен адвокат.

— И я свободен, — пропел Семюэль Ти. — Условно говоря.

— Я не буду говорить с ним, — она скрестила руки на груди. — Ни единого слова.

— Джин…

Семюэль Ти перебил ее брата.

— Говорил тебе. Думаю, я просто возьму вещи и уйду.

— Сидеть, — пролаял Лейн. — Вы оба.

Наступила пульсирующая тишина… Джин поняла, Семюэль Ти был удивлен повелительным тоном также, как и она. Лейн, из четырех детей Бодвейн, всегда придерживался политики — не высовываться и не сопротивляться. Сейчас он говорил, как Эдвард.

Или как тогдашний Эдвард.

Она уселась на жесткий, холодный, как ледяная глыба, стул и заерзала, Лейн ткнул в ее сторону пальцем.

— Что ты сделала?

— Прости? — сказала она не собираясь сдаваться. — Почему я виновата? Почему ты думаешь, что это я…

— Потому что так обычно и происходит, Джин, — он рубанул рукой по воздуху, как только она начала спорить. — Я слишком хорошо тебя знаю. Что ты сделала на этот раз, что так разозлила его? Я вытащу тебя отсюда, но я должен точно знать с кем и чем имею дело.

Джин уставилась на своего брата, и она хотела больше всего сказать ему отвалить. Но перед глазами стояла ее кредитная карта, вставленная в банкомат на бензозаправке, и надпись: «Отклонено», высвечивающаяся на цифровом экране. Кто еще может ей помочь?

Она взглянула на Сэмюэля Ти, который даже на нее не смотрел, с надменным неодобрением, хотя его лицо оставалось бесстрастным, он наслаждался происходящим, это было настолько очевидно, как и запах его одеколона, парящий в воздухе.

— Ну? — потребовал Лейн ответа.

Взвесив все варианты, она оценила совершенно незнакомую ситуацию, в которой оказалась, а также отсутствие денег и реальность нахождения в тюрьме. С достаточным количеством денег и забыв о происшедшем, не было причин отказываться от сделки или отказываться заплатить кому-то, чтобы выйти от сюда.

К сожалению, эти бесконечные множественные варианты финансирования составляли основу ее образа жизни, они по праву рождения просто принадлежали ей. Но сейчас вдруг получилось, что они фактически оказались собственностью кого-то еще. Она не знала об этом до сегодняшнего утра.

Она прочистила горло.

— Семюэль Ти, не будешь ли ты... оставь нас на минутку наедине с братом, — она махнула на него рукой. — Я не… я не имею ввиду, что ты не можешь быть моим адвокатом, мне необходимо поговорить с братом. Пожалуйста.

Семюэль Ти вздернул брови.

— Впервые я слышу от тебя это слово. По крайней мере, когда ты одета.

— Поосторожней, Лодж, — проворчал Лейн. — Это все же моя сестра.

Мужчина выпрямился, словно забыл, что находится с ней не наедине.

— Прости. Это было неуместно.

— Не уходи далеко, — Лейн начал расхаживать вокруг стола, теребя рукой свои короткие темные волосы. — Ради Бога, нам необходимо хорошее заявление перед судьей.

Адвокат Джин, любовник и отец ребенка (хотя о последнем он не знал) вышел, а она опустила глаза вниз на острые носки своих блестящие шпилек. На левом носке осталось пятно, которое она получила, пока садилась в полицейскую машину.

Раздался щелчок закрытия двери за Семюэлем Ти, и она не стала выжидать.

— Он хочет, чтобы я вышла замуж за Ричарда Пфорда.

— Ричарда... прости, что?

— Ты слышал меня. Отец остановил меня, чтобы я вышла замуж за этого мужчину. Он говорит, что это позволит иметь чертовые льготы по продажам, позволяющие улучшить рейтинг компании или что-то в этом духе.

— Он что, сошел с ума? — вздохнул Лейн.

— Ты хотел знать, почему я украла машину… так вот почему я забрала машину, и вот почему отец вызвал полицию, — она взглянула на брата. — Я не выйду за Ричарда. Неважно, что отец будет со мной делать… вот, с чем ты имеешь дело.