— Ты должен дать ей шанс.

— Не сомневайся, я дам ей шанс. Я сделаю все, чтобы заслужить ее расположение, но… ничего из этого не выйдет. Я чувствую.

Диана решила, что чем меньше они будут говорить о ее матери, тем лучше.

Он отвез ее к берегу Коннектикута, где был один неплохой ресторанчик даров моря, откуда открывался хороший вид на пролив. Им показали столик на веранде. Ник заказал омаров, приготовленных на пару, и бутылку муската. До июньского заката оставалось не меньше часа, и пролив с его рыбачьими лодками живо напоминал морские пейзажи Будена.

— Расскажи мне все о себе, попросил он, пристально вглядываясь в ее прекрасные зеленые глаза. — У тебя есть парень?

— А, — отмахнулась она, — целая куча, но ничего особенного.

— В таком случае у меня есть надежда.

— Ах, ах, не так шустро.

— Времени у меня — целое лето.

Целое лето. Ей вдруг показалось, что это сочетание двух слов — самое красивое в языке. Она уже собиралась сказать ему, что уезжает на июль и август с матерью на «Виноградник Марты», но теперь передумала. И даже сама не понимала почему.

— Завидую мужчинам, — сказала она, прервав паузу, которая уже немного смущала их обоих.

— Почему?

— О, вам столько разного доступно! Например, бизнес. Мне кажется, что это страшно интересно. Я бы хотела оказаться на вашем месте. Или на месте отца. Я бы с удовольствием вела дела такой компании, как «Рамсчайлд армс».

Он мало обращал внимания на то, что она говорит, и просто любовался ею. Ему представлялось, как он занимается с ней любовью. Но в этот раз было и что-то иное.

— В самом деле? Продавать оружие интереснее, чем страховку, но и вообще сам процесс продажи — вещь забавная. Слушай, я знаю, что слишком скор, но скажи, я тебе нравлюсь?

Она удивилась:

— М-м… в общем, да. А что?

— А то, что я готов пойти на все, лишь бы понравиться тебе еще больше.

— А зачем?

— Я знаю, ты скажешь, что я идиот, но мне кажется, что я влюбился в тебя.

Она сама удивилась тому, насколько взволновали ее эти слова.

— Но ты не мог влюбиться в меня! Мы только-только познакомились!

— Именно так все и бывает.

— В романах и на сцене театра.

— Нет, в жизни! Люди встречаются и влюбляются друг в друга. Тебе не кажется, что любовь — самая важная вещь в жизни?

Она была застигнута врасплох его напором. Пронзительностью его взгляда. Никогда ей еще не приходилось встречаться с теми, кого хотя бы отдаленно можно было сравнить с Ником Флемингом.

— Я… я думаю, что это возможно, если речь идет о действительно большой любви. Настоящее чувство — большое везение. Но мне кажется, что лишь единицы способны когда-либо переживать подобное. Я думаю, большинство людей всего лишь… — она замолчала, внезапно смутившись, всего лишь женятся или выходят замуж.

— Если бы я поверил в то, что твои слова — правда, у меня не было бы стимула к дальнейшей жизни.

— А вот сейчас ты действительно говоришь глупости.

— Это такая же глупость, как и утверждение, что у человека только раз бывает юность. Но ведь это истина. Я молод и хочу испытать в жизни все. В особенности — любовь. И кажется, я уже начинаю ее испытывать. — Он улыбнулся, и никогда еще Диана не видела такой очаровательной улыбки. — Я самый счастливый человек в мире.

Вдруг счастье посетило и ее.

— Мама, кажется, у меня нет желания отправляться в этом году на «Виноградник Марты».

Арабелла Рамсчайлд поставила на стол бокал с апельсиновым соком и посмотрела на дочь. Они сидели в залитой солнцем малой столовой Грейстоуна и завтракали.

— И куда же у тебя есть желание отправиться?

— Никуда. Я хочу сказать, что мне лучше остаться здесь и позаниматься французским.

— Но ты спокойно можешь заниматься им на «Винограднике Марты».

— Нет, мне там будет очень трудно настроиться на работу.

Арабелла перевела взгляд на мужа. Альфред только пожал плечами. Тогда Арабелла вновь посмотрела на дочь.

— Это ведь все из-за этого мальчишки Флеминга, не так ли? — спросила она. — Диана, я надеюсь, ты не воспринимаешь его всерьез?

— Я сказала, что хотела бы позаниматься французским! — В ответе ее неожиданно прозвучал такой вызов, что мать решила вести себя осторожнее. Она знала, что дочь будет бороться за свое решение.

— Ты вполне могла бы позаниматься французским на «Винограднике Марты»! Диана, не испытывай моего терпения.

— Хорошо, а что, если и вправду Ник?

— Могу я полюбопытствовать, что у тебя с ним происходит?

— Ничего у нас не происходит! Но, мама, он и вправду замечательный человек. Ты сама отметила его обаяние.

— Я отметила бойкость его языка. Я не поверила и половине из того, что он мне наплел. Надеюсь, и ты станешь более трезво относиться к его словам.

— Но он так убежден в том, что чувствует! Я никогда еще не встречала человека, который был бы так полон жизни, как он!

— Действительно, он полон, только не жизни, а лести. Не собираюсь указывать тебе, что ты должна или не должна делать. Если надумала остаться на лето дома — твое дело. Но помни: Ник Флеминг — еврей. И если уж кого и стоит подозревать в корысти, так именно его! Не будь же настолько слепа, чтобы не видеть, что он положил глаз на деньги твоего отца!

Диана резко швырнула свою салфетку на стол и поднялась.

— Мама! Когда-нибудь ты меня доведешь! — Она повернулась и выбежала из комнаты.

— Арабелла, — подал голос Альфред. — Ты несправедлива. Ник — один из лучших молодых людей, которые мне когда-либо встречались.

— Уж не хочешь ли ты заполучить его в зятья?! — выпалила она.

— Хочу, — холодно ответил Альфред.

Не в силах поверить услышанному, Арабелла только покачала головой.

Ник полюбил со всей страстью наполовину русской души, которая превратилась было в лед в течение всех лет ограничений, насаждавшихся в его сознании усилиями многочисленных англофилов из числа учителей и профессоров лучших учебных заведений, куда отдавала его Эдит Флеминг. Да, из него сделали образованного человека и привили ему манеры, которые только усилили его природное обаяние. Но теперь он полюбил, полюбил впервые в жизни, и все остальное казалось ему банальным. Диана полностью захватила его, без нее жизнь выглядела серой. Он даже потерял интерес к деланию денег, а для такого честолюбивого молодого человека, каким был Ник, это был серьезный симптом.

Они стали проводить вместе все вечера. Поначалу Диана ходила на свидания во многом только для того, чтобы позлить этим мать. Но к концу первой же недели, испытывая почти головокружительный восторг, она поняла, что дело тут совсем не в матери. Просто она влюбилась в Ника точно так же, как и он в нее.

Приступая к покорению Дианы, Ник решил не особенно торопиться в смысле интимных отношений, ибо догадывался, что Диана девственна. Однако на третьем свидании, когда он впервые поцеловал ее, то был несказанно изумлен тем, с какой пылкостью она ответила на поцелуй. Очевидно было, что за фасадом холодности полыхал столь же сильный пожар любви, как и у Ника.

Свой первый выходной день они провели, гуляя босиком по берегу пролива.

— Завтра мама уезжает на «Виноградник Марты», — сказала она, — и я с ней не собираюсь.

— Если бы ты уехала, я последовал бы за тобой, — ответил он.

— Верю.

— Твоя мама бесится из-за меня?

— Она думает, что тебе нужны наши деньги, — вырвалось у Дианы. «Спокойно», — приказала она себе, а вслух небрежно спросила: — Это правда?

— Прежде чем я познакомился с тобой, я, не скрою, подумывал над тем, как неплохо было бы захомутать дочку босса. На моем месте любой думал бы так же, если не лицемер. Но теперь, когда я узнал тебя, мне абсолютно все равно, какие за тобой стоят деньги, миллионы или монетка в пять центов.

Она остановилась, обхватила его шею руками и поцеловала.

— Я надеялась именно на такие слова! — воскликнула она радостно. — О, Ник, ты был прав: любовь — самая важная вещь на земле! Ты научил меня этому, и за это я люблю тебя!