Конечно, я боюсь не всех собак. Если они не больше кролика или, ещё лучше, идут на поводке, меня не бросает в пот от страха. И в присутствии безобидных, глупых и преданных существ типа нашей таксы Элмара на Пеллворме я остаюсь совершенно спокойной. Но питбультерьеров, догов и других слюнявых монстров с широкой грудью и акульими челюстями я боюсь даже на поводке, даже когда они в намордниках – по закону так и должно быть, но закон зачастую не выполняется. (По мне, на поводке и в наморднике должны ходить и их владельцы, но я боюсь, что до этого ещё далеко).

«Он ничего не сделает, он только хочет поиграть», – всегда утверждают владельцы собак, как будто человек, который не хочет, чтобы его укусили, – скучнейший зануда. Но хуже собак с хозяевами собаки без хозяев. Можете быть уверены, что пёс без хозяина сам не догадается придерживаться предписаний насчёт намордника.

И именно такого пса без хозяина и без намордника мы встретили сегодня во время бега в парке, Анна, Нелли и я.

Анна, Мими и я бегаем, как правило, несколько раз в неделю. Иногда к нам присоединяется моя подруга Труди и в последнее время всё чаще Нелли. Мы бегаем в умеренном темпе, потому что нам не важны рекорды, мы больше заинтересованы в приятном общении друг с другом. Чтобы бег не был скучным, мы приберегаем для него актуальные темы для разговоров, и поэтому за приятной болтовнёй мы незаметно наматываем приличное расстояние.

С момента выкидыша Мими больше с нами не бегала. Да и как она побежит – она практически жила на диване.

– Такое чувство, что она больше не выйдет из дома, – сказала Анна.

– У меня периодически тоже такое впечатление, – вздохнула я. К Мими было просто не подступиться. Ронни был в таком отчаянии, что он накапал ей в апельсиновый сок настойку, которую принесла Труди. До сих пор это не помогло.

– Это довольно-таки ужасно, – сказала Нелли. – Я хочу сказать, что это печально, но жизнь тем не менее продолжается. У Мими ведь есть всё, что нужно для счастья: прекрасная внешность, куча денег, супермилый муж, классный кабрио, очаровательные кошки и замечательный ретро-холодильник, то есть всё класс!

– Пожалуйста, не скажи чего-то в этом роде в Мимином присутствии, – попросила я. – Из-за куда более безобидных замечаний Мими швырнула в бедную Труди цветочной вазой.

– Наверное, Труди ей рассказала о выкидышах изо всех своих предыдущих жизней. И при этом поджигала вонючие ароматические палочки, – высказалась Анна. – Почему её сегодня нет с нами? Я хочу сказать, что Труди ещё нужнее заняться своей фигурой, чем мне, не так ли?

– Она в последнее время много разъезжает, – сказала я. – Мне кажется, у неё появился новый тип.

– Новый тип? – Анна посмотрела на меня большими глазами. – Я всегда думала, что она лесбиянка.

– Нет, Труди гетеросексуальна, – сказала я. – Она, возможно, была лесбиянкой в одной из своих прошлых жизней.

– В одной из своих прошлых жизней она была и папой Римским, – заметила Нелли. – Правда, у Труди новый тип? Надеюсь, что на сей раз это не гуру с огромной бородой, который всё время возлагает руки.

– Без понятия, кто это, – ответила я. – Труди высказала только парочку многозначительных намёков. Они знакомы по одной из прежних жизней в древнем Египте, и когда они снова встретились, на небе сияла радуга, и она почувствовала жар на солнечной чакре…

– Как мило, – сказал Нелли. – Это точно бывший фараон. У Труди в её прошлых жизнях никогда ничего не было с нормальными людьми.

– Нет, насчёт фараона Труди ничего не сказала. Мы говорили о Нине-Луизе и о том, что всё так и должно быть, из-за космического порядка и так далее. По мнению Труди, Нина-Луиза не хотела рождаться, – сказала я. – Ей была нужна только короткая инкарнация в животе Мими, из-за каких-то кармических причин, и Мими дала ей своё согласие, сказала Труди, даже если она не хочет это признавать.

– Иногда Трудину болтовню действительно трудно вынести, – заметила Анна. – Бедная Мими. То есть она, по идее, сама виновата?

– Так сказать, добровольная жертва высших сил, – ответила я. – Если я правильно поняла Труди.

– Для меня это слишком заумно, – сказала Анна.

– Я вообще не понимаю, почему все так стремятся завести детей, – заметила Нелли. – Из-за них у людей большие расходы, они создают много шума, задают много работы, оставляют на теле ужасные растяжки, морщины и седые волосы.

– Ох, как ты права, моё сердечко, – сказала я.

– Желание иметь детей – это одна из последних загадок человечества, – произнесла Анна. – Самое удивительное, что люди скорее согласятся быть бедными и уродливыми, чем откажутся от своих детей.

– Это инстинкт продолжения рода, – высказалась Нелли. – Он служит сохранению человечества и заставляет человека делать вещи, о которых он впоследствии пожалеет. Если об этом как следует подумать, то всё это ужасно безмозгло.

Я прикинула, что на внуков мне можно не рассчитывать.

– Мне только жаль, что что я выбрала именно Хансъюргена на это безмозглое продолжение рода, – сказала Анна.

– Но у вас красивые дети, – возразила я.

– Это верно, – польщённо ответила Анна. – И умные к тому же. Хотя это у них, скорее всего, от меня. – Она, улыбаясь, пробежала пару шагов, но затем её лицо снова нахмурилось. – Чёрт побери, этот человек доводит меня до бешенства. Его теперешняя секретарша – это вообще не секретарша, а практикантка. Двадцать лет. Только представьте себе. Постепенно я стала спрашивать себя, нет ли у Хансъюргена педофильских наклонностей.

– Я бы сказала, что его возлюбленные остаются в одном и том же возрасте, только Хансъюрген становится старше, – сказала я, бросая взгляд на Нелли. Хотя в ней было росту метр восемьдесят, нельзя было забывать, что она ещё ребёнок четырнадцати лет и что ей наши разговоры ни к чему. Хотя они её ужасно интересовали.

– Откуда ты всё знаешь так точно? – спросила она. – Он что, рассказывает тебе, с кем у него что было?

Я вздрогнула.

– Только когда я спрашиваю, – ответила Анна.

– Это же мазохизм. Я бы никогда на это не пошла, – заметила Нелли.

«Я тоже», хотела сказать я, но потом попридержала язык. От Лоренца я вытерпела тоже изрядно, и если бы он не оставил меня ради Пэрис, я бы, наверное, до сих пор была бы с ним. Напоминаю: речь идёт о новой пассии моего бывшего мужа, а не о Пэрис Хилтон.

– Сохрани это настроение, дорогая, – сказал Анна. – А самое важное – никогда не подписывай брачный контракт. Один лишь факт, что твой будущий муж предлагает тебе подписать контракт, должен тебя насторожить.

– Я всё равно стану лесбиянкой, – откликнулась Нелли.

– Что? – поражённо спросила я. – Мне казалось, что ты влюблена в Морица.

– Уже нет, – ответила Нелли. – Он ковыряется в носу.

– Да, по этой причине можно стать лесбиянкой! – заметила Анна.

У игровой площадки мы повернули направо. Там почти никого не было, только маленькая девочка каталась на качелях в вечернем солнце.

– А как насчёт Макса?

– Ах, он, – ответила Нелли. – Он всё время с Лаурой-Кристин. При этом скоро каникулы, никаких домашних заданий, к которым надо готовиться. Может быть, он стал её диетологом. Или он помогает ей выдавливать прыщи.

Боже мой, какой злой ребёнок. Ну, это у неё не от меня.

– Мне кажется, что Лаура-Кристин будет участвовать в ансамбле Макса.

Нелли фыркнула.

– В качестве кого? Подтанцовки? Каждый подумает, что это дрессировка слонов.

– Нелли! – с упрёком сказала я.

– Насколько я поняла, она будет играть на клавишных, – ответила Анна. – Макс говорит, она довольно хорошо играет. – Нелли поражённо замолчала.

На моём лице начала возникать злорадная улыбка, и тут я увидела пса. Это был грязно-белый питбультерьер, во всяком случае, наполовину. На вторую половину он был, наверное, боксёром или помесью боксёра, легавой и добермана. Кроме того, среди предков пса явно был ротвейлер. Тот сорт собак, который догонял и загрызал беглых рабов. Пёс стоял у кустарника и глядел на нас своими налитыми кровью глазами.