– Я тоже этого не понимаю, – заметила Мими. Она лежала на спине в моей кровати, ноги на подушке, и гладила себе живот. Она была на двенадцатой неделе беременности и непрерывно гладила себе живот. – За последние четыре недели вы выходили по крайней мере шесть раз.

– Пять, – поправила я. – Два раза ужинали, один раз в кино, один раз в театр.

– Это только четыре, – подытожила Анна. Она присела рядом с Мими на кровать и оперлась своими перепачканными в земле руками о белые простыни. Своё свободное время она проводила в основном в саду. Даже когда она бывала у меня, она постоянно выпалывала из клумб сорняки.

– На прошлые выходные мы вместе с детьми ходили в турпоход на Зибенгебирге, – объяснила я. – Но об этом мне не очень хочется вспоминать. – Дочка Антона Эмили не разговаривала ни с кем, кроме Антона, моя дочь Нелли непрерывно звонила по мобильнику и рассылала смс, а моего сына Юлиуса вырвало на красивый вид со смотровой площадки. К сожалению, между ним и красивым видом было заграждение из плексигласа.

– Но вы с Антоном держались по дороге за ручки? – с надеждой спросила Мими.

Я покачала головой.

– Это как сказать. Я держала за ручку Юлиуса, а Антон – Эмили. Это была довольно-таки неудачная поездка, и мы решили дать детям ещё немного времени, чтобы они привыкли к ситуации.

– Ну класс, – сказала Анна. – А я уж думала, что хоть у тебя волнующая любовная жизнь.

– Волнующая да, – заметила я.

Анна и Мими обменялись понимающими взглядами.

– Сколько тебе лет, Констанца? – спросила Мими.

– Тридцать пять, – ответила я, подавляя вздох.

– И когда у тебя в последний раз был секс?

– С мужчиной, – уточнила Анна. – Вибратор не в счёт.

Я слегка покраснела. Анна и Мими с лёгкостью жонглировали словами типа «вибратор», «феллатио» и «а терго», постоянно рассказывали об интимных вещах из своей жизни, о которых я вообще не хотела знать. В качестве ответной любезности они ожидали от меня ответов на вопросы типа «Ты получаешь оргазм в любой позе?» или «Как тебе больше нравится – с обрезанным или не с обрезанным?». Если я не отвечала, то они сразу считали, что я ущербна. Может быть, так оно и было. К примеру, я ни разу в жизни не держала в руках вибратор. Я знала эту вещь только по каталогам, в которых какие-то женщины держали его почему-то у плеча и при этом счастливо улыбались. Но если я расскажу об этом Анне и Мими, они подарят мне вибратор ко следующему дню рождения и будут постоянно спрашивать о нём.

– Подождите, это было… я думаю, что это было в октябре, – ответила я. – За день до того, как Лоренц захотел развода. Почему вы всё время задаёте такие дурацкие вопросы?

– Потому что у нас сейчас июнь, – ответила Мими. – Ни один человек не проживёт так долго без секса.

– Конечно, можно прожить и без него, – заметила Анна, вычищая грязь из-под ногтей. – Ну, в последний раз я спала с моим мужем, это было, дай подумать, н-да, это было, когда я забеременела.

– Ох! – Мими резко выпрямилась. – Почему ты нам об этом не сказала? Это чудесно!

Анна непонимающе посмотрела на неё.

– Что в этом чудесного?

– Беременность, – ответила Мими. – Я так рада!

– Какая беременность?

Мими нетерпеливо фыркнула.

– Ты только что сказала, что при последнем сексе ты забеременела!

– Да, Яспером, – сказала Анна. – Ну ты овца.

Я так захохотала, что моя маска от морщин кусками разлетелась по комнате, а Мими опять шлёпнулась на кровать. Яспер был лучшим другом Юлиуса, и осенью ему будет пять.

Мими бросила в Анну пудреницей.

– Ты на полном серьёзе утверждаешь, что твой муж и ты уже больше пяти лет живёте в воздержании?

– Ах, нет, – ответила Анна.

– А я думаю, да, – сказала Мими, которая – если верить её рассказам – ежедневно воплощала со своим мужем Ронни все позы камасутры от начала до конца.

– Только я живу воздержанно, моё муж употребляет своих секретарш.

Мы с Мими были равным образом шокированы, я из-за выбора выражений, а Мими из-за того, что муж Анны её обманывает. Я уже об этом знала. Муж Анны, хотя я его никогда не видела, был мне глубоко несимпатичен – по одним лишь Анниным рассказам. Он не только обманывал Анну, он вообще не участвовал в домашней работе. Он годами противился приобретению сушилки, однако ежегодно тратил огромные суммы на свои мотоциклы. И он был не особенно добр с детьми. По непонятной причине Анна тем не менее оставалась с ним. Ко всему прочему его звали Хансъюрген, даже без дефиса.

Анна успокаивающе улыбнулась Мими.

– У меня всё хорошо, – заверила она. – Ты не представляешь, как много женщин замужем за ещё худшими экземплярами. Я это вижу ежедневно на работе. – Анна была акушеркой. Мне нравились истории, которые она рассказывала о беременных и разродившихся пациентках. Больше всего я любила её рассказы о домашних родах, при которых могла присутствовать вся семья, включая свёкра со свекровью и домашних животных. Во время родов горели ароматические свечи и распевалось «We shall overcome». – Вы с Ронни оба большое исключение. У меня всякий раз наворачиваются слёзы на глаза, когда я на вас смотрю. Настоящая любовь. Вы вернули мне веру в неё. Вы, «Титаник» и Розамунда Пилчер.

Мими сглотнула.

– Ты сказала секретарши? Многие?

– Да, но не все сразу. Он меняет их каждые два месяца.

– Он что – помешан на сексе, или что?

Анна пожала плечами.

– Нет, он просто задница, – сказала она. – Он говорит, что это я во всём виновата. Мужчины ходят налево только тогда, когда им чего-то не хватает, и Хансъюрген говорит, что мне не хватает настоящей женственности и сердечной теплоты. Возможно, он даже прав. Я остаюсь с ним только из-за брачного договора. В случае развода мы с детьми должны покинуть дом, и с моей зарплатой я могу себе позволить только квартиру, без сада. Я не могу так поступить с детьми.

Я снова запрезирала Хансъюргена от всего сердца. Наверное, он был маленький, толстый и с запахом изо рта.

– Такие истории очень на меня влияют, – сказала Мими. – Собственно говоря, многие мужчины должны быть найдены мёртвыми со сковородой на голове. Я только надеюсь, что Нина-Луиза никогда не попадёт на такого дерьмового типа. – Нина-Луиза – это было имя, которое должен был носить ребёнок Мими, когда он родится, уже после рождества. Мими назвала ребёнка Нина-Луиза в тот самый момент, когда она увидела две розовые полоски на своём тесте беременности. Иногда мы с Анной в шутку называли эмбрион Хайнц-Петер, потому что пол ребёнка был ещё не известен, но Мими из-за этого злилась. Нина-Луиза и жизнь Нины-Луизы стояли у неё практически перед глазами, и судя по тому, что мы знали, это должна была быть чудесная жизнь.

– Мы пошлём Нину-Луизу на курсы самозащиты для девочек, как только она станет на ноги, – энергично сказала я. Я была крёстной матерью Нины-Луизы и поэтому имела право участвовать в обсуждениях. – Мы, мафия матерей, продемонстрируем ей, что сковородку можно использовать не только для готовки.

В нашем посёлке был один очень элитарный клуб, именующийся «Обществом матерей», и его матери были для посёлка «Насекомые» примерно тем же, чем были для Валнут Гроув из «Нашей маленькой фермы» женщины семьи Ольсон. Поэтому Анна, Мими, моя ненормальная подруга Труди и я основали его творческую противоположность, «Мамы-мафию», с которой было, правда, непонятно, для чего мы её организовали, зато было ясно, что с тех пор, как она существовала, я значительно лучше себя чувствовала. Наш девиз был так же прост, как девиз мушкетёров: «Одна за всех, и все за одну».

– Но я не хочу, чтобы она выросла с мыслью, что мужчины свиньи, – сказала Мими.

– Но мужчины таки… – начала Анна.

– Я тоже этого не хочу, – быстро сказала я. – Поэтому мы будем дополнительно питать её романами Джейн Остин и видео «Титаника», чтобы она могла отличать сковородных мужчин от хороших – и ты не забывай, что её собственный папа будет для неё наилучшим примером!

– Мы не должны уходить от темы, – сказала Анна. – Разговоры о Нине-Луизе я нахожу очень интересными, – на этом месте она закатила глаза, – но мы говорили о Констанце и Антоне. Констанца, послушай: только потому, что у меня такая паршивая сексуальная жизнь, ты не должна мне подражать. Тем более что вы с Антоном познакомились совсем недавно и должны сейчас ужасно интересоваться друг другом.