– Правда? Вы действительно хотите меня защитить?

Саммер ожидала быстрого и уклончивого ответа, но Така молчал.

– Я хочу урну, – наконец признал он. – Прежде всего хочу знать её происхождение, где она хранилась прежде. Именно из-за этого Сиросама с таким упорством пытается заполучить вас. Если бы ему была нужна лишь урна, он бы вас убил и забрал её из музея. Вы – единственная, кто знает расположение древнего храма.

– Не смешите меня. Я вообще ничего не знаю о храме и не сказала бы, что знаю больше об урне. Ради Бога, да я же хранила в ней печенье! И с чего бы Сиросаме думать о каком-то мифическом храме? Он хочет урну из-за обещания моей матери и большой стоимости, а ещё потому, что я её не отдаю. Для него я только лишь средство достижения цели – то есть получения урны. Я знаю, каким безжалостным может быть Сиросама, и поэтому сделала копии в надежде его запутать. Но сама я для него ничего не значу.

– Вы знаете больше, чем думаете. Хана Хаяси не умерла бы, не попытавшись передать эти сведения. И вы единственная, к кому она могла обратиться.

– Она не могла знать, что погибнет в автокатастрофе, – возразила Саммер.

– В очень вовремя случившейся автокатастрофе. Она знала. – Така оттолкнулся от комода. – Где урна?

– Я не…

Он действовал так быстро, что Саммер не успела ничего сделать. Швырнув её на кровать, Така склонился над ней, дрожа от ярости.

– Не продолжайте, – низким и угрожающим голосом предупредил он. – Я больше не играю в эти игры. Скажите, где грёбаная урна, или пожалеете.

Его руки держали её за плечи, прижимая к кровати, и Саммер почувствовала нарастающую панику. Ничего похожего на то, что было много лет назад – там было приторно-сладкое обращение, подарки и прикосновения, причинявшие боль.

– Отпустите меня, – шепнула Саммер так тихо, что подумала – Така не услышит. Но он услышал и стал долго и задумчиво рассматривать её.

А потом слез, отодвинулся и повернулся спиной. Саммер вся тряслась – просто не могла остановиться. Это не то же самое, это не…

– Что с вами произошло?

Голос Таки внезапно ворвался в её вызванную ужасом мантру и напугал. Он снова повернулся и увидел, что в свете расцветающего утра Саммер кажется ещё более испуганной.

Но не из-за него, а собственных непонятных желаний и стремлений.

– Ответьте, – резко приказал он. – Что с вами случилось? Вас изнасиловал любовник?

– Нет! – воскликнула Саммер. – Он любил меня и никогда не причинил бы боли.

– Тогда кто это с вами сделал?

Она притворилась, что не поняла вопроса.

– Понятия не имею, о чём вы говорите.

– Вы хоть когда-нибудь говорите правду? – спросил Така одновременно раздражённо и устало. – Кто-то сделал вам больно.

– Это было давно. Я об этом больше даже и не думаю.

– Конечно, думаете. И, осознаете вы это или нет, случившееся – часть вашей жизни. Каждого её дня. Разве Хана Хаяси не защищала вас?

– Конечно, защищала! – немедленно вступилась за няню Саммер. – Это случилось до… – её голос прервался.

– Вам было шесть лет, когда вас поручили заботе Ханы Хаяси.

– Да. – Ожидая увидеть на лице Такаши жалость и отвращение, Саммер продолжила, прежде чем он успел вставить хоть слово: – Не велика трагедия – девочек растлевали во все времена. Всё в прошлом. И Хана проследила, чтобы подобное больше никогда не происходило.

– Кто?

Саммер покачала головой.

– Даже не знаю. Друг матери. Я должна была называть его дядя Марк. Он был старый, волосатый и пах табаком. Мне не нравятся сигареты. – Её голос был почти пугающе спокойным. Она не могла вспомнить, когда в последний раз говорила об этом. Скотт не знал подробностей – только то, что должен быть предельно нежен. Лианна не желала ничего слышать, несмотря на храбрые попытки Саммер объяснить всё так, как только могла девочка в свои шесть лет.

– Да, могу представить, – отозвался Така.

– Он приносил подарки, – продолжила Саммер. – Милые розовые платьица и разноцветные шары. И почти не касался меня. Мне просто приходилось… смотреть на него.

– Хотите, я убью вашу мать? – поинтересовался Така таким тоном, будто спрашивал, не добавить ли ей в кофе молока.

Теперь настала её очередь удивляться.

– Она не знает.

– Чушь собачья. Она знала, что делала, когда оставляла вас с ним наедине.

– Ну, так она забыла об этом. – Саммер с трудом, но постаралась взять себя в руки. – И я уже говорила – это было давно. Хана проследила, чтобы я была под надёжной защитой, а я, в свою очередь, защищала младшую сестрёнку. Я нормальная, здоровая женщина.

– Которая одевается только в чёрное и белое и у которой был лишь один неумелый любовник.

– Скотт не был неумелым!

– Если бы он был умелым, после него у вас были бы другие.

– Я говорила вам, что не ищу любви!

– Вы говорили, что не ищите секса.

– И этого тоже.

– Вы уверены? – Спокойный вопрос Таки вызвал реакцию, которую Саммер не могла скрыть.

– Не делайте этого! – предупредила она низким и яростным голосом.

– Не делать чего?

– Просто не надо.

Така пересёк комнату и скинул кожаную куртку, оставшись в незастёгнутой рубашке, которая скрывала сложные и красивые татуировки. Всё, что видела Саммер, – лишь гладкую золотистую кожу.

– Не надо чего? – низким голосом повторил Така. Он стоял близко… слишком близко, и Саммер чувствовала тепло его тела так, словно он касался её.

– Не надо этого, – сказала Саммер. – Может, вы думаете, что мне просто нужен секс с хорошим мальчиком, чтобы избавиться от пунктиков, но вы глубоко заблуждаетесь.

Така подавил желание улыбнуться.

– Не помню, чтобы предлагал тебе секс, Саммер. И ещё – я определённо не хороший мальчик.

– Прямо полегчало, – сказала она, пытаясь казаться собранной и практичной. Стадию смущения она уже давным-давно миновала. – Не то чтобы я действительно думала, что ты меня хочешь, но этот разговор немного сбил с толку.

– Но я хочу тебя, – небрежно заметил Така.

Сердце Саммер на бесконечно долгое мгновение перестало биться.

– Нет, – отрезала она. – Ты мне не нравишься.

– Наверное. Но это не значит, что ты меня не хочешь. Я обучен наблюдать. Ты разглядываешь меня, когда думаешь, что я не смотрю, трепещешь от моих прикосновений. Думаю, прямо сейчас ты жутко напуганная. И мокрая.

Её глаза шокированно расширились.

– Ты омерзителен.

– Секс не для брезгливых. Разве ты не узнала хотя бы этого от своего единственного растяпы-любовника?

– Ты не будешь заниматься со мной сексом.

Така вздохнул:

– Верно, не буду. Кончишь только ты.

– Мечтай дальше! Если думаешь, что соблазнишь меня и так узнаешь, где урна, то ты слишком высокого мнения о своих сомнительных прелестях.

На этот раз он улыбнулся, и его глаза коварно засияли.

– Сомнительные прелести? – повторил он с усмешкой. – Ты скажешь, где урна, и получишь секс. Где урна?

– Не скажу.

– Конечно, скажешь, – заверил Така, беря её за руку. Саммер попыталась вырваться, но безрезультатно. – Скажи, где настоящая урна. Ты вела игру «вокруг да около» слишком долго, и я больше не могу попусту тратить время. Не хочу причинять тебе боль, но ты должна сказать, где урна.

– Нет.

Боль была настолько внезапной, резкой и пронзительной, что Саммер едва удалось сдержать крик; а потом всё прошло. Така нежно провёл ладонью по её лицу. Ошибки быть не могло – на его красивом и строгом лице отчётливо читалось сожаление.

– Не заставляй меня снова делать это, Саммер. На кону жизнь многих людей, и я не дам чувствам встать на моём пути. Где урна?

– Я не… – Она замолчала, снова задыхаясь от боли. Потом Така ослабил грубую хватку, и его пальцы нежно погладили красные отметины на её запястье. – Где урна, Саммер?

Саммер посмотрела в его спокойные, неумолимые глаза. Он сделает это. Независимо от своих желаний Така будет мучить её до тех пор, пока она не расколется. И больше всего на свете она хотела, чтобы он убрал от неё руки. Не те, которые мучили… нет, те, что успокаивали, утешали своими прикосновениями. Она сделает и скажет всё что угодно, лишь бы заставить Таку отпустить её.