И тем не менее это факт. Так же, как фактом является то, что большая часть деловой корреспонденции Поля Гетти пишется в целях экономии собственноручно на обратной стороне и на полях писем, полученных им от клиентов. Имя Гетти не связано ни с одним благотворительным мероприятием, столь модным среди миллиардеров, любящих отводить глаза широкой публике.

А вот еще один образчик геттиевского патологического скупердяйства, но уже, если можно так выразиться, теоретического свойства. Весной 1967 года Гетти выступил на страницах английской печати с большой статьей. Не думайте, что она содержала соображения относительно нефтяного бизнеса, тонкостей финансовой механики или иных предметов, имеющих отношение к большому бизнесу. Ничего подобного. Статья содержала рекомендации на тему о том, как можно сэкономить несколько долларов на эксплуатации автомобиля. «Ни один из владельцев автомобиля, — поучает автор статьи, — не имеет права не думать о себестоимости своих поездок».

Дальше — больше. Экономный миллиардер предлагает читателю плоды своих длительных раздумий и расчетов. «Одна неисправная свеча зажигания, — говорится в этом бесподобном образчике геттиевского журнализма, — обходится владельцу в течение года в 36 долларов 40 центов в виде перерасходованного бензина. Загрязненный фильтр двигателя в течение того же периода наносит автовладельцу убыток примерно в 18 долларов, неисправные кольца поршней — еще 12 долларов». Особенно миллиардер обеспокоен неправильной установкой зажигания. Шутка ли, эта ужасная ошибка может унести за год из кармана легкомысленного обладателя машины целых 4 доллара. Вот ужас-то!

От всех этих грусть наводящих подсчетов Гетти обращается к рекомендациям. По его мнению, не резкое, а плавное торможение дает возможность на каждый галлон бензина проехать большее количество миль, аккуратное подруливание к тротуару экономит покрышки. «Не забывайте, что внимательное, аккуратное и нежное ваше отношение к автомобилю, включая мойку, обслуживание, полировку и так далее, обеспечивает более длительный срок службы автомобиля и при продаже — максимум его цены, хотя бы и подержанного».

Обратите внимание на слово «нежность», употребленное миллиардером по отношению к вещи. Оно обронено не случайно, Среди его многочисленных писаний — а я прочитал сотни страниц, вышедших из-под его пера, — это единственный случай, когда Гетти сентиментален. Сравните это хотя бы с приведенным выше его рассуждением о взаимоотношениях с сыновьями! И этот единственный случай имеет место, когда речь заходит о материальной ценности, о вещи. Это уже не просто вещь — в данном случае автомобиль. Это вещь-символ, вещь-ценность, вещь-культ. Единственный культ, которому всю жизнь поклонялся и поклоняется Жан Поль Гетти.

Казалось бы, что плохого в советах разумно эксплуатировать автомобиль. Но вдумайтесь в это. Миллиардер, ворочающий огромными суммами, кстати, владеющий не одним, не пятью, а целым парком автомобилей, поглощенный своими крупного масштаба финансовыми операциями, находит время и, главное, желание для того, чтобы поделиться соображениями на тему грошовой экономии.

Нет, не альтруизм, не забота о ближнем движет в данном случае миллиардером. Это симптом заболевания. Стоит только Гетти наткнуться на тему о том, где можно сэкономить грош, и его уже не остановишь. Нечто, быть может вначале и неплохое, доводится до абсурда, приобретает характер патологический. К Полю Гетти особенно относится мысль о том, что человеческие недостатки суть продолжение хороших качеств. С тем уточнением, что все или почти все хорошие качества, заложенные в этого субъекта матушкой природой, в данном случае в силу ряда обстоятельств доведенные до абсурда, обернулись своей противоположностью. Он человек по-своему цельный, обуреваемый страстями всепоглощающими. Геттиевская скупость — это качество, доведенное до совершенства, химически чистое, свободное от всех посторонних примесей, вроде оглядки на то, «что люди скажут», какой-либо стыдливости и ханжеских вздохов о благе ближнего.

Скаредность Гетти такова, что люди, общающиеся с ним, иногда задают вопрос: полноте, да в своем ли он уме?

В своем. Его ум работает четко и безотказно, распутывая сложнейшие хитросплетения деловой конъюнктуры. Он самостоятельно и единолично руководит большим и очень сложным бизнесом, нигде не обнаруживая пока что ни признаков склеротического ослабления умственной деятельности, ни отклонений своей психики. Скаредность титанических масштабов, не менее всепоглощающая, чем у пушкинского Скупого, — это вторая натура Поля Гетти.

...Надо было слышать, как потускнел голос Гетти, спало все его оживление, с которым он только что рассказывал о недавно приобретенных шедеврах живописи за несколько миллионов долларов, когда я его спросил, знает ли он, в каких нечеловеческих условиях живут и трудятся арабы — рабочие на его нефтяных приисках.

— О-о, да, да, — торопливо забормотал он. — Конечно, я стараюсь исправить их тяжелое положение. Я только жду время, чтобы исправить их жизнь. Необходимо сделать что-нибудь для моих рабочих. И я, конечно, думаю о моих рабочих и хочу сделать все возможное для них... Поверьте мне... Но я считаю себя тоже рабочим человеком. Я тоже тружусь. Каждый день по пятнадцать часов в сутки. Разве это мало? Вы понимаете меня?

Мы понимаем. Понимаем, что Гетти, загребая миллионы в поте лица, по многу часов проводит в своем огромном и неуютном кабинете, заставленном ящиками с кока-колой, заваленном сводками биржевых котировок, цен на нефть, договорами, каталогами картинных галерей, аукционов и распродаж.

Но мы также понимаем разницу между гнущим по пятнадцать часов в сутки спину под палящими лучами африканского солнца на нефтяных промыслах рабочим-арабом и получающим за этот поистине каторжный труд гроши, которых как раз хватает на то, чтобы не умереть с голоду, и Полем Гетти, который изнемогает в своем Свазерлендском замке по пятнадцать часов в день, подсчитывая тщательно десятки тысяч долларов дохода, получаемых им ежечасно.

Нечто не возникает из ничего. И если в почтительном окружении ливрейных лакеев, за столом, противоположный конец которого теряется в сумраке огромного зала и который сервирован драгоценной посудой из старинного фарфора, золота и серебра, восседает за трапезой сутулый старик, то это лишь часть картины. Другая и главная ее часть, без которой мы видим не объемное изображение, а лишь схему, остается в тени.

В тот самый момент, когда миллиардер в полном одиночестве вяло перетирает вставными зубами чудеса кулинарного искусства, тысячи таких же, как он, людей, вернувшись в свои лачуги после бесконечно длинного рабочего дня в зное и пыли, давятся сухой фасолевой лепешкой, запивая ее тепловатой, с привкусом керосина водой.

Их не окружают стены, увешанные произведениями гениев, и золотая утварь работы Бенвенуто Челлини. Наспех сколоченные из фанеры и листов гофрированной жести, не защищающие ни от дневного зноя, ни от ночного холода стены того, что никак нельзя назвать человеческим жильем, да брошенная прямо на земляной пол куча старого тряпья, заменяющая постель семье, — вот все достояние людей, постоянно качающих нефть из недр Аравийской пустыни.

Это их земля — на ней жили их отцы и деды. Подобно старым пиратам — конкистадорам, Гетти выменял у их правителей бесценные сокровища за стеклянные бусы. Но операции конкистадоров — безделица по сравнению с деятельностью современных джентльменов в белых манишках. В старину действовал базарный примитив — обманул, и давай бог ноги.

Сейчас все делается по науке, науке капиталистической эксплуатации. Мало прикарманить чужие земли и недра, надо заставить истинных хозяев этих богатств в поте лица извлекать их из-под земли и задаром отдавать чужому дяде. Это не гипербола публициста. Это констатация факта с математической, в буквальном смысле, точностью. Экономисты подсчитали, что каждый рабочий нефтяных промыслов Ближнего Востока отрабатывает свою годовую заработную плату в течение 3—5 дней. А остальные дни в году он приносит хозяевам нефтепромыслов чистую прибыль. Поль Гетти платит своим рабочим ровно столько, сколько потребно, чтобы поддержать их физическое существование и возможность пользоваться их трудом. Спекулируя на крайней бедности местного населения, он примитивный образ жизни и полуголодное его существование сделал вторым, после стоимости извлекаемой нефти, источником своего сказочного обогащения.