Согласитесь, что экспонат был диковинный. Не каждый день у нашего брата есть возможность осуществить свободный, неофициальный разговор и пространный обмен мнениями с фашиствующим фанатиком, и мы, подавляя в себе вполне естественное отвращение, оттерев плечами в один из моментов молодого коллегу, когда он, не выдержав очередной гнусности, вдруг поднес к самому носу опешившего оратора, прогавкавшего что-то о необходимости сбросить на Москву водородную бомбу, здоровенный свой кулачище и по-русски спросил при этом: «А вот этого не видел?», продолжали исследования.

То, что выяснилось, было очень поучительным. Рыжий детина — зовут его Джо Янг — собственник этого озера и территории, к нему прилегающей. С гордостью заявил о себе, что он «сэлфмэйдмен» — «человек, который сделал себя сам». Кончил четыре класса. Работал фотографом. Затем выбился в фоторепортеры широко распространенного журнала «Лайф». Бродя как-то в окрестностях Вашингтона, наткнулся на большой овраг, поросший лесом, с отлогими песчаными скатами, с теплыми ключами на дне. Решил, что на этом можно хорошо заработать. Пустил в ход все сбережения, по уши влез в долги — купил овраг, соорудил запруду.

Теплое озеро, песчаный берег, лесок, реклама сделали свое дело. Тысячи жителей американской столицы, спасаясь от влажной городской духоты, стали проводить здесь субботние и воскресные дни. С каждого по доллару — рыжему капиталец. Построил мотель, лодочную станцию, ресторан, прикупил соседние овраги. Дело растет быстро, принося большой доход. Сейчас на его текущем счету уже около полутора миллионов долларов.

...Само по себе все это — и овраг, превращенный в озеро, и воскресный отдых горожан, — конечно же, неплохо и разумно. Но баланс большого света не сходится — чистоган, помогая создать в данном случае пляж, убивает в человеке человеческое. Оборотистый фотограф становится не только и даже не столько хозяином, сколько жертвой бизнеса, воплощая собой те моральные издержки, которыми в обществе, где все меряется на деньги и только на них, сопровождается эта сама «частная инициатива». Волею случая, хотя и не без собственной изворотливости, выбившись из низов и обогатившись, он, что называется, сошел с резьбы. Будучи одним из очень немногих, такой выскочка уверовал в свои сверхчеловеческие данные и убежден, что не он должен обществу, но общество ему.

Янг и представители его разновидности не способны увидеть и не видят ничего, кроме своих долларов, и приходят в неописуемую ярость от всего, что, по их мнению, может помешать самовозрастанию оных. Они еще не обрели уверенности в прочности свалившегося на них богатства, трепещут от мысли, что могут его потерять. Странная смесь высокомерия, граничащего с манией величия, и комплекса неполноценности, самоуверенности и страха, удачливости и невежества, безграничной агрессивности и плохо скрытой трусости, толстой чековой книжки крупного предпринимателя и въевшейся в плоть и кровь психологии мелкого лавочника — таков его портрет. И еще озлобленность в отношении могущественных родов финансовой аристократии, не дающей ему ходу, и мучительная зависть по их адресу, презрение к той среде, которая волею случая покинута, и опасения быть вновь низринутым вниз — вот этот социальный тип, хотя и не столь уже много численный, но играющий в сегодняшней Америке роль немалую и опасную...

— Кто мне помог? — уже не вопит, а философствует рыжий детина, расположившись на траве. — Президент мне помог? Правительство? Сенат? Черта лысого! Я сам себе помог, я сам себя сделал. Так какого дьявола, — голос его опять поднимается до визга, — эти гниды из Вашингтона, это сучье племя лезет в мои дела! Почему я должен им платить налоги, которые растут, с какой стати меня обязывают заключать эти вонючие коллективные договоры с моими рабочими? Это вы во всем виноваты! Это все коммунистические идеи, Карл Маркс и прочее!

— А что вы знаете про коммунизм и Карла Маркса?

— Я не читаю всего того, что понаписала вшивая интеллигенция. Но я хорошо знаю, кто и почему засовывает руку в мой карман. И вы меня не собьете. От вас идет вся зараза, налоги, пенсии и прочий социализм. А эти хлюпики из Вашингтона, вместо того чтобы дать в морду, поджимают хвост. Нужен такой парень, как Барри. Он всем покажет.

И дальше без всякого перехода:

— Кстати, джентльмены, вы не знаете, почему русские дипломаты в воскресные дни стали меньше ездить на мое озеро? Скажите им, что самая лучшая вода в окрестностях Вашингтона здесь. И недорого, всего доллар с человека. Не забудьте, джентльмены, пожалуйста.

Бизнес есть бизнес, и, отложив в сторону свою политическую платформу, позабыв о сетованиях по поводу отсутствия автомата в руках, рыжий голдуотеровец приглашает нас всех к себе в гости.

— Не обращайте внимания на мой вид, — он показывает на пропотевшую тельняшку и разбитые парусиновые башмаки. — Это рабочий костюм. А дом у меня о'кэй, здесь недалеко, там продолжим беседу.

Не очень заботясь о дипломатичности формы, мы отвели внезапное приглашение. Но под вечер, когда собрались уезжать, мы вновь увидели рыжего. В элегантном костюме он восседал за рулем шикарной и очень дорогой спортивной машины. Ему явно хотелось покрасоваться...

Сидя на траве напротив яростно жестикулировавшего и разглагольствовавшего о коммунизме Янга, я поймал себя на том, что все время пытался мучительно сообразить, кого он мне напоминает. Но так и не вспомнил. И лишь позже — а вопрос этот гвоздем засел в голове — меня вдруг осенило: да конечно же, Ханта. И все встало на свои места.

То было не внешнее сходство. 80-летний техасец, степенный и преисполненный сознания собственной значимости, не походит на суетливого, взвинченного, лет 45, хозяина озера. И тем не менее и в том и в другом было что-то неуловимо сходное. В манере поведения, дремучем невежестве, в фанатичной исступленности, злобной ограниченности, неимоверном самомнении. Словом, это был один род, один вид, один и тот же социальный тип.

Попав в большие забияки со своей кучей долларов, они не только по рождению, но и по нынешней психологии мелкие буржуа, злобствующие от сознания непрочности своего положения, неуверенности в будущем.

«Все мы разбогатели довольно быстро. И, признаться, кроме денег, нас ничто не интересовало и не интересует. Но вот рост сил коммунизма ощущается во всем мире. Почему мы должны терять то, чего достигли?» Кому принадлежат эти слова: Джо Янгу или Гарольду Ханту? Их мог произнести и тот и другой, они одинаково точно отражают ход мыслей обоих, объясняют их поведение, их позицию.

Высказывание это принадлежит одному из близких друзей Ханта, крупному техасскому миллионеру, и было воспроизведено на страницах журнала «Форчун». Как видите, речь идет не об индивидууме-феномене, а о чем-то типическом, характерном.

Джо Янг — хозяин озера в окрестностях Вашингтона, и Гарольд Хант — владелец огромного нефтяного бизнеса; несмотря на разницу между янговским миллионом и хантовским миллиардом, это явления одного и того же порядка, порождение одних и тех же условий. У них общие страхи, общая ненависть, общие кумиры, общая судьба.

Впрочем, есть и различие. Рыжий хозяин озера уповает на Голдуотера. Хант глубоко убежден, что господь бог возложил особую миссию на него самого. «Хант одержим убеждением, — рассказывал на страницах «Нью-Йорк тайме» Дэвид Джонс, по поручению этой газеты неоднократно встречавшийся и беседовавший с нефтяным воротилой, что он должен спасти Америку». Всего-навсего! Претендуя на роль нового мессии, он считает необходимым довести свою проповедь до каждого американца.

Альпака — это один из видов горного козла. Почему именно козел покорил воображение Ханта, трудно сказать, но покорил. Во всяком случае, вымышленную, с его точки зрения идеальную страну он назвал «Альпака».

О рае на земле, картины которого возникают в его старческом склеротическом мозгу, Хант поведал в романе, который так и именуется — «Альпака» — тот самый, на который как на наживку мы поймали Ханта в холле гостиницы «Фонтенбло». Видно, писание книг в наш просвещенный век стало модой среди миллиардеров. Раньше они выхвалялись друг перед другом своими рысаками, любовницами, драгоценностями на мясистом тулове своих жен. Сейчас к этому прибавились графоманские увлечения. Гетти пишет, Рокфеллер пишет, Хант тоже пишет.