История семейства Кеннеди, ее драма, ее амбиции, все, что с ними связано, и оказалось среди немногого, к чему вот уже десятилетие интерес не убывает.

Видный исследователь американской парламентской системы Гор Видал как-то пустил в оборот получившую затем немалое хождение фразу о том, что в Америке теперь система не двух-, а трехпартийная — демократы, республиканцы и... Кеннеди. Как и в каждом парадоксе, в этой шутке некая толика истины, несомненно, наличествует. Конечно, Кеннеди не партия, и двухпартийной системе семейство это не думает угрожать, но реальной политической силой, силой, притом не слишком-то зависимой от официального руководства демократической партии, семейство, безусловно, является и, несомненно, останется таковой и в предстоящий период. Недаром, так же как после гибели Джона Кеннеди, взоры Америки обратились на его брата Роберта, после лос-анджелесской драмы в центре политического внимания оказывается младший из братьев — сенатор от штата Массачусетс Эдвард Кеннеди. Друзья смотрят на него с надеждой, недруги — с опаской, но смотрят все. Смотрят и ждут: как будут разворачиваться события дальше.

Что же это за семейство, вокруг которого в Америке последних лет не утихает кипение страстей, кто они, «эти примечательные Кеннеди», как назвал их автор книжки, большим тиражом разошедшейся за океаном? Откуда взялись, к чему стремятся, чем живут, почему вызывают столько разговоров, являются объектом неумеренных восторгов у одних, озлобления и хулы у других?

Для того чтобы яснее себе это представить, мы и направлялись в Вашингтон. «Мы» — это специальный корреспондент «Правды» Вадим Некрасов и автор этих строк. Нам предстояла встреча с Робертом Кеннеди, который назначил свидание в своей официальной резиденции — сенате Соединенных Штатов. Он согласился увидеться, узнав, что один из нас собирает материалы о семействе Кеннеди... Было пасмурное осеннее утро. Но и в этот ранний час машина с трудом пробиралась по нью-йоркским улицам, чтобы попасть на автостраду, ведущую в столицу Соединенных Штатов. Надо сказать, что предприятие, которое мы затеяли, было довольно рискованным и потому повергавшим в некоторое смущение и явно обеспокоившим наших друзей.

Дело в том, что мы вознамерились добираться из Нью-Йорка в Вашингтон вдвоем в автомобиле, по очереди сменяя друг друга за баранкой. Взяв автомобиль одного из наших коллег, не ведая страха и сомнений, мы пустились в путь.

— Старики, — проникновенно убеждал нас накануне по телефону из Вашингтона бывший тогда тамошним правдинским корреспондентом Сережа Вишневский, — ведь вы же не знаете ни порядков, ни дороги, ни вообще движения на американских автострадах. Ей-богу, это же не так просто, как вам кажется. — И, поскольку Вишневский человек солидный и основательный, он обрушил на наши головы весьма увесистые аргументы.

— Знаете ли вы, — зловеще говорил он, — что по неопровержимым статистическим данным каждую неделю в результате автомобильных катастроф умирают тысячи американцев, а число раненых за неделю составляет 70 тысяч человек?

— Допустим, но ведь речь же идет об американцах.

— Известно ли вам, старики, — настаивал Вишневский, — что только за последний год на шоссейных дорогах Америки было убито 49 тысяч человек, а число раненых превысило три с половиной миллиона?

— Едем на машине, — упорствовали мы. — Готовь встречу.

Почувствовав, что доводы разума и даже сама ее величество

статистика до нас не доходят, Вишневский упавшим голосом преподал нам последний совет.

— Старички, — прокричал он в телефонную трубку, — я вас очень прошу, пожалуйста, «кип райт» — «держитесь справа»!

Пользу и разумность этого указания мы оценили сразу же, как только очутились на прямой как стрела и ровной как стол автостраде, входящей в систему дорог, соединяющих крупнейший город Америки со столицей Соединенных Штатов. Собственно говоря, американская автострада — это не одна, а две дороги: одна туда, а другая обратно. Должен признаться, что в первые же минуты, когда мы очутились на дороге «туда», я понял, что «обратно» для нас вещь весьма проблематичная. Но делать было уже нечего, и даже если бы мы, смалодушничав, вздумали повернуть вспять, то выбраться из потока машин, мчащихся, несущихся, летящих, было делом непростым.

Дорожные ленты разделены не хилым газончиком, но довольно широким пространством, иногда расходятся на сотни метров — это особенно удобно ночью, не слепит свет фар встречных машин. Каждая лента, в свою очередь, разграничена сплошной линией, нанесенной светящейся краской на ее полотно, на несколько полос — иногда четыре, иногда пять, иногда больше. Каждый ряд для соответствующей скорости — от более или менее разумной в крайнем правом («кип райт») до более или менее сумасшедшей в крайнем левом.

Надо признаться, что нашего благоразумия, находившегося в непосредственной связи со статистическими выкладками Вишневского, хватило не очень надолго — на каких-нибудь 45—50 миль. Потом один из нас задал вопрос: «Собственно говоря, а почему мы должны все время тянуться за этим грузовиком? Не кажется ли тебе, что он закрывает нам весь вид и вообще вредно дышать отработанным бензином?» (Кстати говоря, многие «траки» — специализированные грузовые машины и междугородные автобусы, курсирующие по американским автострадам, — оборудованы нехитрым и остроумным приспособлением: выхлопная труба идет не под кузовом, а выведена вдоль кабины вверх, что существенно уменьшает загрязненность воздуха на уровне, на котором идут легковые автомашины.)

Одним словом, мы нажали педаль акселератора, стрелка спидометра резко отклонилась вправо, а машина наша — влево, и уже больше никто из несшихся рядом автомобилей не окидывал нас взглядом, являвшим собой красноречивую и обидную смесь жалости, удивления и презрения.

Надо сказать, что езда по американской автостраде доставляет большое удовольствие. Дорога содержится в идеальном порядке — нет ни выбоин, ни ухабов, по ее краям только самые необходимые надписи и указатели. Их вполне достаточно, чтобы не заблудиться, и в то же время ровно столько, сколько нужно, чтобы не отвлекать внимания водителя. Мне не раз доводилось читать в различных путевых заметках, что обочины американских дорог забиты рекламой: бесконечные щиты с категорическими призывами пить кока-колу и жевать что-нибудь несъедобное. Сейчас эта традиционная деталь путевых заметок отходит в прошлое. Во всяком случае, могу свидетельствовать, что на всем пути из Нью-Йорка в Вашингтон я не видал ни одного рекламного щита.

Очевидно, это делается в порядке борьбы с несчастными случаями. В самом деле, разве можно требовать от водителя полного внимания и сосредоточенности, если ему чья-то услужливая рука то и дело подсовывает занимательное чтение. Хорошо, если на обочине только лаконичные надписи, а если обширные цифровые выкладки, обязательства и диаграммы, тогда как?

Впрочем, высокое качество дорог не избавило Америку от непрерывно растущего числа несчастных случаев, принявших такие масштабы, что это превратилось сейчас в одну из острых общенациональных проблем. Цифры, которыми оперировал наш обстоятельный друг, нисколько не сгущают краски. Американский журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» бьет тревогу: «Если число жертв будет увеличиваться нынешними темпами, то не в столь отдаленном будущем окажется, что половина всех американцев либо убиты, либо ранены в результате автомобильных катастроф».

Специальные комиссии, изучавшие положение, пришли к выводу, что наряду с недисциплинированностью водителей, принявшей огромные размеры, ухарской привычкой американской молодежи усаживаться за руль в состоянии подпития одной из главных причин бедствия является безудержная погоня за прибылью автопромышленников и производителей шин. На первое место ими ставятся внешний вид, элегантность, броскость, идущие нередко в ущерб элементарной безопасности. Резко выросла мощность двигателей. (Машина, в которой мы вояжировали, имела мотор в 250 лошадиных сил.) Это требует соответствующей работы по увеличению надежности автомобиля, но, не суля предпринимателям особой выгоды, отодвигается ими на задний план.