В этом рассуждении показательно все: и размах мышления — пусть пропадает весь мир, лишь бы сохранились драгоценные жизни нескольких десятков американцев, обретавшихся тогда в Лондоне, и непоколебимая уверенность в том, что Гитлер продефилирует по Трафальгарской площади так же, как он продефилировал по Елисейским полям.

Все мировые проблемы, любил говорить в те дни американский посол в Лондоне, можно решить при помощи умной торговли лошадьми. Под «торговлей лошадьми» этот дипломат, с легкостью усвоивший словарь конного барышника, подразумевал сделки, имевшие в виду только и исключительно выгоду, но не имевшие в виду столь устарелые, немодные, несовместимые с бизнесом понятия, как мораль и совесть.

В октябре 1940 года Джозеф Кеннеди был отозван с поста посла в Англии и вернулся в Соединенные Штаты. В связи с этим в американской литературе имеют хождение объяснения разные: одни утверждают, что Рузвельт-де был недоволен деятельностью своего посла, сделавшего ставку на Чемберлена и его окружение и не нашедшего общего языка со сменившим «джентльмена с зонтиком» на посту британского премьера Уинстоном Черчиллем.

Другие высказывают иную, и, кажется, более достоверную, версию. Осенью 1940 года предстояли очередные выборы. Истекал второй срок президентства Рузвельта, а тогда запрещение пребывания в Белом доме более двух сроков не было еще оформлено конституционно, но было лишь традицией. Рузвельт решил опрокинуть эту традицию и выдвинуть свою кандидатуру на третий срок. Джозеф Кеннеди вознамерился этому воспрепятствовать и начал внутри демократической партии активную кампанию за выдвижение на пост президента... самого себя.

Вот она, наследственность-то! Надо думать, что когда-нибудь пережившим тяжелые времена, а ныне находящимся в фаворе генетикам удастся обнаружить какой-нибудь там особый ген честолюбия или хромосому жажды власти, передающие эти качества от отца к сыну. И подумать только, мировая история и какие-то там нуклеиновые кислоты ахти нашему брату историку!

«В 1940 году, — сообщает все тот же биограф семейства Кеннеди Маккарти, — Джо Кеннеди выступил соперником Рузвельта, претендуя на выдвижение своей кандидатуры на пост президента от демократической партии. В результате отношения между Кеннеди и Рузвельтом резко обострились, и отцу будущего президента пришлось отойти от активной политической деятельности».

Косвенным подтверждением всего этого являются отношения ледяного холода между семействами Рузвельтов и Кеннеди, пришедшие после 1940 года на смену некогда дружеским. Для этого должны были быть серьезные основания, ибо спустя 20 лет вдова покойного президента Элеонора Рузвельт, игравшая видную роль в демократической партии, не смогла отрешиться от этой враждебности и делала все от нее зависящее для того, чтобы воспрепятствовать выдвижению кандидатуры Джона Кеннеди на пост президента.

Рука у Рузвельта была тяжелая, и с политической карьерой человека, попытавшегося перейти ему дорогу, было покончено. Он вновь стал отдавать все свое время предпринимательской деятельности, которую не прекращал, лишь немного отодвинув, все эти годы. Но не такой человек был Джозеф Кеннеди, чтобы так просто признать себя побитым, отказаться от задуманного. Упрямство, цепкость, умение выждать своего часа — отличительные уже в нескольких поколениях свойства кеннедиевского рода.

«Клан Кеннеди» — так зовут в Америке это семейство, отдавая дань то ли его ирландскому происхождению, то ли многочисленности и сплоченности, — решил, что президентом Соединенных Штатов станет старший из сыновей Джозефа Кеннеди — тоже Джозеф. С юных лет его начали готовить к этой карьере. Все в семье знали — Джо будет президентом. С этой мыслью он пришел в Гарвардский университет, тот же самый, который закончил его отец, с этой мыслью усиленно штудировал политические трактаты, с этой мыслью еще до войны, совсем молодым, включился в активную деятельность в демократической партии. И даже ухитрился привлечь к себе внимание Рузвельта, снискав его особую неприязнь.

Именно 25-летний Джозеф Кеннеди, пока папаша обретался в Лондоне, взял на себя роль организатора выдвижения на съезде демократической партии летом 1940 года кандидатуры Кеннеди-старшего в противовес Рузвельту. Сплотив вокруг себя небольшую весьма крикливую группу делегатов съезда, старший из братьев ухитрился изрядно попортить кровь Рузвельту. Но дело было не только в борьбе за власть. Сшиблись не только амбиции, не только самолюбия, столкнулись политические концепции. Рузвельт стоял за отпор державам оси. Оба Джозефа из «клана Кеннеди» были за сговор с Германией. О политической платформе, с которой младший Джозеф в полном согласии с Джозефом-старшим действовал в те дни, можно судить по его нашумевшему заявлению в Январе 1941 года о том, что Соединенным Штатам Америки значительно выгоднее и целесообразнее вести широкую торговлю с завоеванной Германией Европой, нежели быть союзником Англии. Словом, политические надежды семьи были теперь связаны с Джозефом Кеннеди, старшим из четырех братьев. Судьба, однако, судила иначе.

Но еще до трагической развязки отец и сын убедились если не в своих заблуждениях, то хотя бы в том, что столь одиозные высказывания могут вслед за политической карьерой отца торпедировать карьеру сына, навсегда похоронив его мечты о Белом доме. И быть может, не так уж далеки от истины те американские политические писатели, которые считают, что внезапная перемена фронта, вступление Джозефа Кеннеди-младшего в состав американских военно-воздушных сил и участие в борьбе с гитлеровской авиацией были не столько проявлением его патриотизма, сколько результатом холодного политического расчета. Мыслилось, что форма военного летчика прикроет политические грехи молодости. Дескать, кто после войны осмелится бросить камень, напомнив молодому политику о призывах к сотрудничеству с Гитлером, когда за его спиной будет участие в войне.

Кстати, не вполне соответствует действительности принятая в американской пропаганде версия об обстоятельствах гибели летчика Кеннеди в продолжительном героическом и упорном бою. Дело обстояло несколько прозаичнее. 12 августа 1944 года Джозеф Кеннеди поднял с одного из английских аэродромов тяжелый бомбардировщик, на котором находилось одиннадцать тонн фугасных бомб. Было запланировано, что, набрав высоту и положив самолет на заданный курс, летчик выбросится с парашютом и опустится недалеко от аэродрома, а самолет, управляемый по радио, подобно самодвижущейся торпеде, обрушится на базу немецких подводных лодок на побережье Бельгии. Что произошло на борту самолета, в точности неизвестно, но при наборе высоты, едва взлетев с аэродрома, самолет со всем своим смертоносным грузом взорвался в воздухе.

Похоронены были лишь надежды, которые связывались со старшим из сыновей Джозефа Кеннеди.

Словно бы расплачиваясь за близорукость и просчеты, за преступный эгоизм тех, кто заигрывал с гитлеризмом и германской военщиной, надеясь толкнуть ее на Восток, погрев при этом руки, кто уподоблял политику торговле лошадьми, обременив весы судьбы собственными ошибками и заблуждениями, Джозеф Кеннеди-младший сам стал жертвой молоха войны.

Теперь старый Джозеф, уже дважды споткнувшийся на тернистом пути к вершинам государственной власти, но отнюдь не думавший отказываться от того, чтобы некогда третировавшаяся спесивой бостонской знатью фамилия Кеннеди воцарилась в резиденции американских президентов, возложил свои надежды на второго сына. Сам он как-то в беседе с журналистами, разоткровенничавшись, сказал: «Я ввел Джона в политику. Только я один. Я сказал ему, что Джо умер и теперь на нем лежит ответственность быть избранным в конгресс. Он не хотел. Он считал, что не способен к политике, а я сказал: ты должен». Не сочтите это за хвастливую болтовню старца, впавшего в маразм. Джон Кеннеди поведал как-то приятелю о начале своей политической карьеры: «Все это выглядело так, как будто меня призвали. Мой отец хотел, чтобы старший сын был президентом. «Призвали», пожалуй, даже не то слово. Он потребовал. Ты же знаешь моего отца».