В 1960 году умер его старший брат Джуниус Спенсер Морган, формально числившийся главой третьего поколения Морганов, но предпочитавший жуирование скучным бухгалтерским книгам и потому еще при жизни передоверивший трон главы династии Генри Старгису. Своего сына (он перешагнул за пятый десяток) Джуниус Морган назвал Джоном Пирпонтом. Таким образом, династия пополнилась Джоном Пирпонтом Морганом III.

К этому же, четвертому, поколению Морганов принадлежат 67-летний Уильям Артур Морган и 62-летний Аллен Морган. Имеет голос на семейных советах и кузен Джуниуса и Генри Морганов 83-летний Томас Альфред Морган.

Кто же из них хозяин моргановского бизнеса?

Пожалуй, все… и никто.

Все, потому что сегодняшние Морганы в не меньшей степени, чем их отец и дед, держат в руках огромные капиталы своей «империи», вопреки побасенкам, распространяемым моргановскими борзописцами, о том, что единственное моргановское, оставшееся в «империи Морганов», — это фамилия, а все капиталы давно уже перешли в руки тысяч акционеров и, таким образом, империя, дескать, превратилась в «демократическую республику».

Никто, поскольку ни один из сегодняшних Морганов не располагает властью и бесконтрольностью Корсара.

Сложное переплетение финансовых связей, свойственное современным монополиям, а также безликость и деловая посредственность нынешних отпрысков семейства привели к тому, что ни один из этих людей не претендует на роль полновластного хозяина и не в состоянии взять ее на себя.

Наследники и прямые потомки старого Моргана и сегодня играют в американском предпринимательском мире заметную роль, занимая видные посты в иерархии большого бизнеса. Но являются ли они хозяевами того дела, которое носит их родовое имя? На сей счет мнения расходятся.

И действительно, завсегдатаи Уолл-стрита, биржевые маклеры и другие бизнесмены среднего калибра значительно лучше знают в качестве руководящих деятелей моргановских корпораций и банков таких людей, как Г. Александер, А. Слоун, Т. Гейтс, и некоторых других, нежели, скажем, Джона Пирпонта Моргана III.

Сложен ныне бизнес. Он требует обширных профессиональных знаний. Но зачем Морганам, обладателям десятков миллиардов, чрезмерно себя утруждать? За свои деньги они могут нанять самых лучших специалистов и заставить их работать на себя.

И если можно говорить о каких-то талантах сегодняшних Морганов, то это, пожалуй, лишь нюх на самых лучших администраторов. «Основная сила банка Морганов, — писал «Форчун», — в кадрах, в оборотистых, хорошо знающих свое дело управляющих». Впрочем, дело даже не в талантах нынешних Морганов, а в их деньгах. Гигантские богатства дают им возможность покупать все самое лучшее — заводы, рудники, дворцы, яхты, а также и управляющих.

И здесь нам следует вернуться к мистеру Генри Клею Александеру, о котором уже шла речь. Именно он в настоящее время возглавляет всю иерархию моргановских управляющих, является главным визирем «империи Морганов». Этот высокий сухопарый 63-летний мужчина с глубокими складками на лице и брезгливо опущенными уголками рта сосредоточивает в последние годы в своих руках наивысшую власть в том огромном деле, которое именуется бизнесом дома Морганов. Кстати, и сама чувствительность Александера к правде о нем, очевидно, порождение своеобразного «комплекса неполноценности», результат сознания призрачности своего могущества, зависимости от хозяев, для которых он всего лишь слуга, хотя и хорошо оплачиваемый.

Александер — типичная для менеджеров фигура — начал свою деятельность после окончания юридического факультета йельского университета в качестве юрисконсульта одной из моргановских компаний. На первый взгляд может показаться странным, что банкиры и предприниматели Морганы обратили свое благосклонное внимание не на финансиста, не на инженера, а на юриста, ловко маневрировавшего» в лабиринтах американского законодательства.

Случилось так, что в 30-е годы, в обстановке «великого кризиса», под напором трудящихся правительство Рузвельта предприняло некоторые действия, создавая видимость борьбы с монополиями. Против ряда корпораций было выдвинуто обвинение в нарушении так называемых антитрестовских законов. Среди них оказался и банкирский дом Морганов. На этом хозяева Вашингтона того времени рассчитывали заработать особенно большой политический капитал — дескать, на самих Морганов замахнуться не побоялись. Рост рабочего движения в тот период требовал мер экстраординарных, чтобы, «приоткрыв клапаны», снизить опасное давление народного гнева.

Бывшему в то время главой банкирского дома Джону Пирпонту Моргану II пришлось отправиться в Вашингтон и предстать перед сенатской комиссией по делам банков. Его советником во время этих заседаний был Александер. Ловкости Александера в немалой степени Морганы обязаны тем, что обвинение в нарушении антитрестовских законов с них сняли. Впрочем, а сущности, не в Александере дело. Ведь всерьез притеснять Морганов, не для вида, не для демагогии, а по существу предпринять шаги для ослабления их влияния ни один буржуазный правитель Вашингтона не решался и не решится. Именно это обстоятельство и использовал оборотистый и сообразительный юрист.

С этого момента карьера Александера была обеспечена. Он стал компаньоном своих хозяев, их доверенным лицом. В годы войны, когда правительственные военные заказы приобрели в бизнесе особое значение, Александер командируется моргановским семейством в Вашингтон. Юрист, сугубо штатский человек, становится вице-председателем правительственного управления стратегической бомбардировочной авиации. Сколько заработали на этой операции Морганы, знают лишь их семейные архивы. Александер, получив от правительства высокую награду — медаль «За заслуги», вернулся к своему бизнесу. И очень скоро Джуниус Спенсер Морган, тяготившийся бременем руководства, решил уйти с поста председателя правления семейного банка, назначив на это место верного человека — Генри Клея Александера.

Это произошло в 1950 году. Александер принял бразды правления от Джорджа Уитни, бывшего «премьер-министра» «моргановской империи» с 1940 года, когда он сменил постаревшего Ламонта.

К голосу Александера сегодня внимательно прислушиваются на биржах Нью-Йорка и Лондона, в вашингтонских департаментах. Ведь это голос моргановских миллиардов. Не случайно поддержки Александера искали и ищут руководящие деятели американской столицы. Одним из своих главных политических капиталов в ходе избирательной кампании 1960 года Ричард Никсон считал сочувствие Александера.

А когда, вскоре после убийства Д. Кеннеди, Александер посетил Белый дом и пообещал свою поддержку Линдону Джонсону, печать США расценила это как факт первостепенной политической важности, который должен был сыграть и действительно сыграл важную роль на выборах 1964 года.

Но Александер стареет. Ему уже труднее рыскать в поисках прибылей для своих хозяев. И все чаще на Уоллстрите говорят, что недалеко то время, когда Морганы сменят своего «премьер-министра». Называют уже и кандидатуру его преемника. Это Томас Гейтс-младший. Он потомственный банкир. Его отец Томас Гейтс-старший возглавлял крупную финансовую компанию в Филадельфии и считался представителем Морганов среди филадельфийских банкиров.

Гейтс, хотя и именуется «младшим», — вполне зрелый муж: ему далеко за пятьдесят, и он имеет большой опыт и в бизнесе, как компаньон своего отца, и в политике. В 1959 году Эйзенхауэр назначил его на один из ключевых постов в своем правительстве — на пост министра обороны, вручив этому ставленнику моргановских банков распределение правительственных военных заказов среди предпринимателей. Надо думать, что, с точки зрения Морганов, Гейтс справился с этим делом неплохо. Во всяком случае, когда правительство Эйзенхауэра, потерпев поражение на выборах, ушло в отставку, Гейтс не только был принят с распростертыми объятиями в штаб-квартире Морганов, но и стал ближайшим помощником Александера. А сейчас служащие моргановских компаний обращаются с ним особенно почтительно: слух, что он наследует пост, занимаемый Александером, распространился широко.