Затем Прим устремился к Риму, где встретил отчаянное сопротивление. Незадолго до его появления у стен столицы брат Веспасиана, городской префект Сабин, попытавшийся убедить Вителлия в необходимости капитуляции, был убит на Капитолийском холме соратниками императора. И самого Вителлия тоже ждал ужасный конец — его убили 20 декабря. На следующий день Прим торжественно вступил в город, а сенат объявил Веспасиана императором. Вскоре в Рим пришел и Муциан, который строго осудил самовольные действия Прима и обвинил его в чрезмерной жестокости. Прим отправился на Восток, чтобы пожаловаться Веспасиану — тот встретил его почестями, но предписал вернуться в родную Толозу.

Теперь Рим оказался в полном распоряжении Муциана; он казнил сына Вителлия и других возможных оппозиционеров и бдительно опекал неугомонного младшего сына Веспасиана Домициана, который был рядом со своим обреченным на смерть дядей Сабином в горящем Капитолии, но чудесным образом сумел спастись. Сам Веспасиан поручил другому сыну, Титу, захватить Иерусалим (это событие отмечено выпуском знаменитых -монет с надписью IVDAEA CAPTA) и вернулся в столицу в октябре 70 г. Муциан был увенчан наградами и оставался главным советником правителя до самой своей смерти (умер через шесть лет), хотя не получил ни малейшей доли реальной императорской власти.

Великим благом, совершенным Веспасианом для Империи, стало прекращение гражданских войн, в честь чего он воздвиг на своем новом Форуме роскошный Храм Мира; Плиний Старший причислял его к Чудесам Света. Монеты того времени постоянно напоминали о восстановлении мира, поскольку император использовал любую возможность для обращения общественного мнения в свою пользу, ибо по происхождению был даже менее знатен, чем его неудачливые предшественники.

Главным элементом структуры власти по-прежнему оставалась армия. На одном краю Империи Тит положил конец восстанию евреев (хотя Масада держалась до 73 г.), а у северных рубежей военачальник Цереал решительно подавил галльско-германское восстание и в битве возле города Августа Тревиров заставил капитулировать мятежного «императора» Цивилиса. Веспасиан добивался от солдат выполнения подобных задач, управляя ими с поразительным сочетанием жесткости и такта. Он не проявлял чрезмерной щедрости и, как и Август, тщательно и точно определял, что можно сделать, а что делать не следует. Он перегруппировал армии Империи так, чтобы поддерживавшие прежде Вителлия легионы не находились на ключевых позициях. Более того, Веспасиан начал расчленять рейнские и данувийские гарнизоны: они были настолько велики, что могли представлять угрозу государственной стабильности. Отныне каждый легион имел небольшой собственный лагерь, достаточно удаленный от любого другого. В свое время легионеры выражали недовольство по поводу планов Вителлия передислоцировать их из мест, где они уже обзавелись семьями, поэтому Веспасиан намеревался обеспечить им условия постоянного расположения. Однако после вспышки галльского мятежа союзные войска стали реже использоваться для наведения порядка на их родной земле. Кроме того, Веспасиан постарался укомплектовать воинские подразделения представителями разных народов, чтобы лишить их этнического единства. Еще одним его достижением стал захват Десятинных полей, которые клином входили между верховьями Рейна и Да-нувия, в результате чего значительно сократилась протяженность северных рубежей. В Британии же Цереал разбил войско племени бригантов, враждебного Риму, и отодвинул границу на север до Каледонии. Впрочем, подобные операции были скорее исключением, поскольку большая часть огромной Империи наслаждалась восстановленным спокойствием.

Тем не менее военные способности Веспасиана несомненны: легионеры салютовали своему императору-победителю не менее двадцати раз. Он не согласился, подобно Вителлию, датировать свое восшествие на престол днем признания себя императором со стороны сената, а отсчитывал свое царствование с 1 июля, когда первые легионы принесли ему присягу. Очевидно, то был урок сенаторам, напоминание о том, что не они, а легионеры привели его к власти. Однако он прилежно посещал их заседания и добросовестно советовался с ними, но не проявлял ни малейшего желания предоставить им свободу действий. Напротив, в отличие от неискренних псевдореспуб-ликанских словоизлияний Августа, он откровенно продолжил политику Клавдия — политику укрепления центральной императорской власти. В 73—74 гг., подобно последнему, он возродил цензуру, заняв пост цензора, и использовал ее для того, чтобы установить официальный контроль за членами сената. Итогом его деятельности стало государство, менее ориентированное на столицу и знать, с более развитым самоуправлением и возросшей значимостью Италии в целом. Кроме того, увеличилось количество провинций.

Хотя Италия по-прежнему доминировала в правительственной администрации, провинции, получившие права гражданства и так называемые «Латинские права», быстро приобрели определенное влияние. Веспасиан хорошо знал их проблемы и обладал поистине императорской широтой мышления. Благодаря его реформам римская история все больше становилась не историей дворцов, а историей огромного цивилизованного сообщества народов.

Веспасиану пришлось проявить изрядную финансовую предусмотрительность, ибо он унаследовал Империю, опустошенную гражданской войной. Это означало, что необходимо было быстро увеличить запасы денежных средств любыми мыслимыми путями. Чрезмерные притеснения никоим образом не являлись его целью; например, он следил, чтобы поборы с провинций не были разорительными. Однако ему пришлось резко увеличить общие налоги и жестко и бдительно пресекать попытки уклонения от уплаты оных. Многие из таких мер были неслыханны для Рима, и повсюду распространились бесчисленные шутки, приписывавшие ему умственное убожество. Но эти булавочные уколы не трогали Веспасиана, поскольку он знал, когда следовало остановиться. Построив Храм Мира, Веспаси-ан приступил к возведению Колизея и выделил отнюдь не скудные средства на создание греческой и латинской библиотек.

Хотя Веспасиан оставлял себе время для ежедневной прогулки на колеснице и сиесты (которую проводил в компании любовницы), работал он весьма напряженно. С рассветом он приступал к чтению пришедших писем. Одеваясь и обуваясь, он принимал друзей и советовался с ними. Значительную часть дня он посвящал своим судейским обязанностям. Даже на смертном одре он с трудом попытался встать на ноги, заметив при этом: «Император должен умереть стоя». Кроме того, исполнение этим владельцем императорского престола своих обязанностей выражалось и в широкой личной доступности, которая отнимала много времени. В любимой резиденции Веспасиана в Саллюстиевых садах меры безопасности были значительно ослаблены. Он постоянно подчеркивал свое относительно скромное происхождение, и эта его черта нашла отражение даже в статуях и бюстах, создававшихся скульпторами большого дарования и проницательности.

Несмотря на непрестанные труды, Веспасиан нуждался в помощниках; хотя первым советником оставался Муциан, император все больше полагался на своего старшего сына Тита. Более того, было совершенно ясно, что именно Тит, занимавший посты префекта претория и консула, взойдет н! престол следующим, поскольку в начале царствования Веспасиан (как и его менее удачливый предшественник Вителлий) открыто объявил об основании новой династии — династии Флавиев, о чем свидетельствуют надписи на монетах. Однако консерваторы решительно возражали против этого неприкрытого стремления передавать высшую власть по наследству, словно личную собственность — тем более что речь шла о семье, лишенной престижа дома Юлиев и Клавдиев. Своим упорством в этом вопросе Веспасиан вызвал по отношению к себе немалую враждебность.

В число его критиков входили моралисты, называвшие себя философами-киниками и занимавшие антигосударственную позицию. Кроме того, некоторые группировки не столь увлеченных философией сенаторов тоже твердо противостояли планам Веспасиана относительно создания династии. Заметной фигурой среди последних был стоик Гельвидий Приск, породнившийся через брак с семьей сторонников конституции — он был зятем жертвы Нерона, Тразеи. Приск публично оскорблял Вителлин и дружил с Веспасианом, но потом стал столь непримиримым его критиком, что император сначала изгнал, а в 75 г. приказал казнить упрямца, хотя, как говорили, выразил при этом сожаление. Гораздо более тревожными были появившиеся четыре года спустя сведения о том, что два влиятельных сенатора, входивших в центральное правительство Империи, Эприй Марцелл (знаменитый советник Веспасиана) и Цецина Алиен (переметнувшийся к Веспасиану от Вителлин), замыслили покушение на жизнь императора. По распоряжению Тита обоих убили.