5. Разрушение остроготами городских укреплений

Если Тотила захватывал какой-либо город в Италии, он, как правило, разрушал часть городских стен или же вообще сравнивал стены с землей. До него Виттиг уже уменьшил вполовину высоту стен городов Пизаурума (Пезаро) и Фануса (Фано) на Адриатическом побережье и разрушил стены Милана, однако он пощадил стены Рима и некоторых других городов³⁷. Тотила взялся за эту работу более основательно. Он собирался полностью разрушить стены Неаполя, но, разрушив только часть из них, остановился, и остатки городских стен уцелели³⁸. Он полностью разрушил стены городов Сполето и Беневент³⁹. Он разобрал укрепления Тибура (Тиволи), но впоследствии ему пришлось их восстановить⁴⁰. Когда 17 декабря 546 года он захватил Рим, перед ним встал вопрос: что делать с городом? Поначалу он решил стереть Рим с лица земли (задача, которая могла бы оказаться трудновыполнимой). Затем он начал сносить городские укрепления. Он разрушил их в нескольких местах, так что примерно одна треть (по нашим источникам) всей окружности стен была уничтожена, при том что стены Аврелиана тянулись вокруг города на двенадцать миль. Некоторые части Рима он предал огню, но затем отошел от этой практики⁴¹. Именно тогда Вечный город на сорок или более дней оказался необитаемым. Там не было никого, кроме диких зверей. Кажется, это был единственный раз, когда Рим был в таком запустении, с тех самых дней, когда Ромул и Рем тринадцатью столетиями раньше основали этот город⁴³.

То, что остроготы всегда разрушали укрепления захваченных ими городов, можно объяснить двумя причинами. Во-первых, они хорошо знали, что если укрепления останутся на своем месте и позднее город вновь попадет в руки византийцев, то оетроготам опять придется начинать долгую изнурительную осаду. В то же время Пизаурум и Фанус, где Виттиг разрушил укрепления, как выяснилось, уже не представляли никакой опасности⁴³. Поэтому Тотила снес стены Беневента «с тем, чтобы войско, пришедшее из Византии, не могло использовать город как свой опорный пункт и причинять неприятности готам»⁴⁴. Однако то, чего готы боялись больше всего, произошло в самом Риме. Как мы уже говорили, они не до конца разрушили городские укрепления Рима, и теперь Велизарий снова был там, и стены снова защищали его. Прокопий приписывает Тагиле речь, в которой король обсуждает эту проблему после того, как некоторые из знатных готов осудили его за то, что он в свое время не до конца разрушил город⁴⁵.

У остороготов была и другая причина разрушать захваченные ими города, и эта причина может показаться несколько неожиданной. Прокопий неоднократно подчеркивает страстное желание готов покончить с осадами городов и заставить византийцев встретиться с ними в решительном сражении. По его словам, в вышеупомянутой речи Тотила заявил: «Когда мы взяли Беневент, мы снесли стены и сразу же захватили другие города, в которых мы решили таким же образом снести оборонительные стены, чтобы армия неприятеля не имела опорной базы для ведения стратегических военный действий, а была бы вынуждена немедленно спуститься на равнину и сразиться с нами». Когда Тотила захватил Неаполь, «он начал сносить стены Неаполя с тем, чтобы византийцы не смогли, захватив город вновь, использовать его как мощную базу и наносить удары готам; он хотел раз и навсегда победить или проиграть в открытом бою на равнине, а не вести затяжную борьбу с использованием разных приемов и хитростей». Сказанное относится к 543 году. А в 550 году Тотила вновь появился в окрестностях города Центумцеллы (Чивитавеккья) на пути в Сицилию, которую он намеревался повторно завоевать. В городе находился многочисленный византийский гарнизон, и король призвал его без промедления покинуть город и сразиться с ним в решающей битве⁴⁶. Таким образом, в течение всего своего царствования Тотила стремился не только к открытой схватке с мелкими или второстепенными византийскими силами — с ними, как мы видели, он часто сталкивался и побеждал их в неожиданном нападении или в засаде. Нет, король желал встретиться в битве с основными силами захватчиков и уничтожить их.

Единственное, что, на мой взгляд, может объяснить поведение Тоти-лы, это то, что он, как и Виттиг до него, не осознавал превосходства конного лучника над конным копьеносцем. Трудно поверить, что за все одиннадцать лет царствования эта мысль его ни разу не посещала. Он действительно, судя по всему, не провел никаких тактических реформ в своей армии и уж наверняка не научил своих кавалеристов обращаться с луком и стрелами⁴⁷.

Несомненно, стратегические идеи Тотилы были дерзкими. Человека, который сумел в 550 году захватить Сицилию, в то время как оба берега Мессинского пролива (не говоря уже о других крепостях) были в руках византийцев, не назовешь плохим стратегом. Человек, который осенью 551 года послал флот из 300 кораблей на завоевание Корфу и побережья Далмации и в том же году захватил и подчинил себе Корсику и Сардинию, не был робким сторонником обороны. Его дипломатические инициативы были столь же смелыми. Он, возможно, вел переговоры со славянами и наверняка с франками⁴⁸. Но при этом, насколько мы знаем, он не внес никаких изменений в тактику и оснащение своей основной военной силы — кавалерии. То, что Велизарий сразу же заметил во время той первой ожесточенной стычки у стен Рима — превосходство конного лучника над конным копьеносцем, — Тотила или не заметил, или, если заметил, то не придал этому значения. Возможно, он просто понял, что ничего не может с этим поделать.

6. Битва на море

Одна из загадок военной деятельности Тотилы заключается в следующем: почему он пытался одержать победу в морских сражениях? Ведь море было той стихией, с которой готы почти не имели дела и о которой мало что знали. Правда, Теодерих Острогот в последние годы своего царствования строил планы создания остроготского флота из 1000 <1готопев для доставки грузов и борьбы с флотом неприятеля⁴⁹. Но, видимо, до конца этот план так и не был осуществлен. Несколько раз за время войны готы снаряжали корабли. У нас есть сведения о том, что Виттиг смог выслать «много» кораблей против Салоны⁵⁰. Есть несколько упоминаний о том, что в распоряжении Тотилы были <1готопез^Ь1. Но в 551 году остроготские войска на кораблях числом не менее 300 пересекли Адриатику, опустошили остров Корфу и несколько соседних островов, затем направились к Греции, где разграбили три города и чинили препятствия римскому судоходству. Вслед за этим произошло решающее событие. Недалеко от Сены Галльской (современная Сеногаллия), в семнадцати милях к северу от Анконы состоялось морское сражение между другой готской флотилией, состоявшей из сорока семи кораблей, и византийской эскадрой из пятидесяти кораблей. Прокопий так живо и подробно описывает это событие, что этим описанием нельзя не восхищаться. Я не до конца понимаю, какое значение имела эта битва. По словам Прокопия, римские командиры говорили своим подчиненным перед началом битвы, что она будет иметь решающее значение для исхода всей войны⁵², но, похоже, при этом командиры имели в виду не столько морское сражение, столько стратегическую важность обороны Анконы. Их мнение оказалось вполне обоснованным. Битва окончилась сокрушительным поражением готов, и Прокопий дает по этому поводу неожиданный комментарий: «Эта битва в большей степени разрушила самоуверенность и мощь Тотилы и готов»⁵³. Это подтверждается тем, что вскоре готы под угрозой голода вынуждены были отдать четыре крепости в Сицилии, которые они до тех пор удерживали: новость о поражении на море лишила защитников крепостей остатков мужества, хотя, впрочем, и до того их моральное состояние было невысоким⁵⁴. Не совсем понятно, почему события, происходившие на море, имели такие серьезные последствия. Все же морские сражения не могли быть для готов смыслом их жизни. Единственное правдоподобное объяснение можно найти в том же сочинении Прокопия, где он говорит, что кораблями командовали знатнейшие из готов (logimoi)ⁱⁱ. Возможно, что в битве у Сеногаллии погибло необычно большое количество готских правителей. Иначе трудно объяснить, почему это событие имело такое колоссальное значение.