Нельзя сказать, что civitas Limicorum был захолустьем знаменитой и многолюдной провинции, скорее, вся провинции была захолустьем. В 561 местный митрополит, описывая свою епархию, честно признавал, что она находится на краю света, и он всего лишь повторял слова папы, сказанные за несколько лет до этого: «крайние части света». Древние греки за несколько столетий до этого отзывались обо всей Северной Испании, как гористом, холодном, негостеприимном, труднодоступном крае, малопригодном для жизни, а его обитателях как о народе диком, непредсказуемом и жестоком. Дело в том, что в доримские времена Северная Испания, несмотря на залежи полезных ископаемых и обилие скота, была печально известна своими разбойниками и непрекращающимися разрушительными войнами между местными племенами, нищими горцами и почти такими же нищими жителями долин⁴. Галисия была поистине краем света, Finisterre.

В 407 году, в возрасте двенадцати или тринадцати лет, по причинам, о которых Гидаций почему-то не говорит, он совершил путешествие из своей заброшенной провинции к некоторым из знаменитейших городов Востока. Он или его семья, видимо, располагали значительными средствами, раз он смог посетить Александрию, Кипр, Кесарию в Палестине, Иерусалим и — что оказалось самым важным — Вифлеем, где ему посчастливилось увидеть св. Иеронима⁵. В поздние годы жизни Гидаций уже смутно представлял себе Восток; он, например, считал, что сирийский город Антиохия, в котором он никогда не был, находится не в Сирии, а в Исаврии. Простим ему его ошибку. Разве Григорий Турский, человек несравнимо более выдающийся, не заблуждался еще больше в отношении неуловимой Антиохии? Ведь Григорий, как ни странно, полагал, что четвертый город мира находится и не в Сирии, и не в Исаврии, а в Египте⁶.

В 416 году в своей родной Галисии Гидаций принял сан священника, а в 427 году был посвящен в епископы. Моммзен высказал догадку, что Гидаций мог быть епископом города Аква Флавия (Aquae Flaviae), современного Шавиша на реке Тамеге, расположенного в 100 километрах по прямой к востоку от Браги. Гомер бы здесь кивнул: у нас нет никаких данных о том, что Аква Флавия когда-либо был епископатом, так что на самом деле мы не знаем, где именно служил наш летописец. Он, несомненно, был известным церковным деятелем. В 445 году он в сотрудничестве с Туррибием, епископом Асторги и известным преследователем при-сциллиан, проводил расследование в отношении манихеев, выявленных в Асторге. Папа Лев Великий в своем послании о присциллианстве от 21 июля 447 года говорит о Гидации как о подходящем человеке для организации испанского, или хотя бы галисийского, синода, который должен был рассмотреть вопрос об этой ереси⁷.

Единственная личная встреча Гидация с одним из великих людей его времени произошла через несколько лет после посвящения в епископы. В 431 он совершил путешествие в Галлию для того, чтобы увидеться с Аэцием, самым знаменитым политиком и военачальником столетия, «последним из римлян», хотя еще не ставшим тогда патрицием. Испанский епископ был допущен до переговоров с ним. Гидаций надеялся, что Аэцнй сможет предпринять какие-то шаги, чтобы остановить непрекращающие-ся, безжалостные и кровопролитные набеги свевов на Галисию. К огромному сожалению, Гидаций не посчитал нужным или не захотел (с. 136) нарисовать, хотя бы мимоходом, словесный портрет этого выдающегося человека, который в то время пытался остановить разрушение своего мира⁸. Историки уже неоднократно отмечали, что когда Гидацию понадобилась помощь имперского правительства, он отправился не к императору в Италию, а в Галлию к Аэцию. Позже, в 460 году, Гидацию довелось находиться в гораздо менее блестящей компании — он был похищен свевами в Акве Флавия и более трех месяцев подряд находился у них в плену⁹. Вряд ли это было приятным времяпрепровождением, хотя наверняка он тогда много узнал о варварах.

Вот и все, что мы знаем о внешних событиях жизни Гидация, но и из этого можно сделать вывод, что автор «Хроники», хотя к концу жизни мало куда выезжал, все же успел повидать мир и столкнуться с его непредсказуемостью. Время от времени он решался покинуть свой кабинет и свой епископский дворец и соприкоснуться с тем хаотическим беспорядком, в который погружалась Западная Европа.

Встреча с великим святым в Вифлееме, очевидно, произвела на него глубокое впечатление, однако вряд ли в 407 году подросток Гидаций мог предвидеть, что напишет продолжение эпохальной хроники св. Иеронима. Мы не знаем, когда у него созрело решение написать свою «Хронику» и когда он приступил к работе над ней. В предисловии он говорит, что писал в преклонном возрасте, однако эта фраза, без сомнения, относится только к составлению предисловия и к завершению всей работы. Для нас важно другое: когда он начал писать? Может быть, это случилось в 427 году, когда ему явно пришлось отбросить все письменные источники и, не жалея сил, собирать изустную информацию? Может быть, и так, но любая догадка будет субъективной, так как сам автор об этом умалчивает. Наша оценка его работы могла бы быть иной, знай мы, что он начал в 427, или в 450, или в 469, или в каком-то другом году¹⁰. Во всяком случае, когда бы он ни приступил, он начал свое повествование с 379 года, которым кончается хроника св. Иеронима. Для описания событий 379-427 годов Гида-ций пользовался как сочинениями более ранних авторов, так и устными источниками информации. Что касается 428-469 годов, то здесь автор бьш очевидцем событий, и это именно та часть книги, где описывается расцвет первого королевства варваров и гибель римской Испании. Правда, иногда Гидаций и здесь цитирует письменные источники, но только при описании событий в других странах. Так, он приводит цитаты из писем Кирилла Александрийского, Флавиана Константинопольского, Евф-рония из Аутуна¹¹, однако в основном Гидаций опирался на устные, а не письменные источники.

Все сходятся на том, что «Хроника» отличается разумной взвешенностью, что это работа тщательная, методичная и надежная, которую стоит изучать даже через 1500 лет после ее написания. По словам Моммзена¹², «auctor pro aetate diligens et fidei optimae». Конечно, трудно поверить, что в битве при Отриколи в 413 году было убито 50 000 человек,¹³ еще труднее — в то, что 300000 человек пали в битве на Каталаунских полях в 451 году¹⁴, да и сам Гидаций как будто пугается этой чудовищной цифры. Но подобных огрехов в книге немного, а учитывая, что сам автор немало пострадал от варваров, книга поражает сдержанностью политических оценок. Конечно, Гидаций часто клеймит свевов за их безверие,¹⁵ но в целом его взгляды нельзя назвать антиварварскими. Он никогда не критикует везеготов как народ. Естественно, ему не нравился проводивший антиримскую политику король Торисмуд (451-453)¹⁶. Он осуждает готов за то, что они не оказали помощи императору Авиту перед тем, как тот потерял трон в 456 году¹⁷. Он скорбит о том, что король Теодорих II, обычно под держивавший Рим, проявил такую жестокость при взятии Браги, Асторги и Паленсии¹⁸. (До этого район Паленсии уже подвергся опустошительному нападению варваров-федератов в 409 году или ранее.)¹⁹ Но все это конкретные факты, принципиальной антиварварской позиции у Гидация нет. Он не испытывает ненависти к человеку или к народу только потому, что они не римляне. С другой стороны, он обычно не восхваляет своих героев, будь то римляне или варвары. Правда, он отступает от темы, чтобы вставить в книгу похвальное слово Эгидию, преданному поклоннику и помощнику несчастного императора Майориана²“. С неожиданной страстностью Гидаций пишет о поэте Меробауде, панегиристе Аэция. Он подчеркивает благородное происхождение поэта, его талант — он «сравним с древними», — а также его мастерство воина²¹. Меробауд был испанцем, как и Гидаций, однако он был родом из далекой Бетики на крайнем юге Иберийского полуострова, и его испанские корни вряд ли могли быть причиной подобного энтузиазма со стороны галисийца Гидация. Между Майорианом и Аэцием отношения были более чем прохладными²², и хотя наш летописец восхищается панегиристом Аэция, это не значит, что он восхищается самим Аэцием. Я уже упоминал о том, что Гидаций избегает описывать Аэция. Впрочем, у нашего автора не было оснований превозносить Аэция, ведь тот не сделал ничего или почти ничего, чтобы спасти далекую Галисию от разрушения, и после своего визита в 431 году Гидаций ни разу не просил патриция о помощи, хотя тот управлял Западом еще целых двадцать три года. Но Аэций мало заботился об отдаленных частях Западной империи — Британии, Испании, имеющей огромное значение Африке. Он никогда не посещал эти несчастные края. Он не делал ничего или почти ничего, чтобы защитить их от захватчиков, хотя Гидаций и трижды пострадавшие британцы просили его об этом. «Последний из римлян» интересовался только судьбой землевладельцев Южной Галлии и Италии, а весь остальной мир должен был сам заботиться о себе.