— А я даже не заметил, когда ты успела так повзрослеть, дитя, — старейшина тяжело вздохнул, но на его губах промелькнула улыбка. — Я понимаю твое негодование. Но поймут ли его остальные? Захотят ли они подняться? Ты сама знаешь, что Фьорду не собрать и десяток магов. Светлячки — миролюбивый народ. И даже если бы мы и приняли решение сразиться за укротителей на Поверхности, одного мятежного мага огня мало. Сделаем так, — старейшина перевел взгляд с дочери на Фьорда. — Возвращайся, когда отыщешь других, кто готов бороться. Тогда и поговорим. А пока я не поведу своих людей в битву за тех, кто сам боится поднять голову.

Троица вышла из хижины старейшины в молчании. Грант пытался заговорить с Мелиссой, но та обратилась зверем и скрылась с глаз. Потерев виски, брат собрал одежду сестры и, отмахнувшись от Фьорда, побрел домой.

Фьорд был удивлен, когда на следующий день кроме Гранта его вышел проводить старейшина. Мелисса не ночевала дома. Хоть маг огня видел тревогу Гранта, тот с завидным упорством каждый раз отвечал, что сестра часто так пропадает, и для волнения нет причин.

В дорогу его снабдили различной снедью, тщательно сложенной в крепкой сумке.

Они распрощались в пещере, где почти год назад Фьорд впервые повстречал Гранта. Друзья без слов крепко обнялись, и Фьорд направился к проходу во внешнюю пещеру.

— Лисса! — Фьорд обернулся на окрик Гранта. Девочка соскользнула с одной из каменных глыб. На ней была плотная рубаха на шнуровке и немного свободные штаны, заправленные в крепкие сапоги. Волосы были туго связаны лентой. За плечом болтался дорожный мешок.

— Подожди меня, — Мелисса помахала рукой Фьорду. В следующее мгновение один из растущих рядом стеблей обвил ее запястье, удерживая на месте. — Ох, Грант, да хватит тебе!

— Ты что удумала? — Грант подскочил к сестре, крепко хватая ее за другую руку.

— Я иду с Фьордом. Здесь все равно от меня мало толка. Я устала от праздного веселья и лишенной смысла жизни. Пусти!

— Нет! — Грант был всерьез напуган.

— Отпусти сестру, сын, — наблюдавший за происходящим старейшина устало потер глаза.

— Но отец…, — Фьорд впервые видел Гранта настолько потерянным. Сам маг огня в замешательстве стоял на месте, не понимая происходящего.

— Посмотри на свою сестру, Грант, и скажи, что ты сможешь следить за ней каждую минуту своей жизни. Она дождется момента, когда ты выпустишь ее из виду всего на миг, и тебе не сыскать ее следа. Уж лучше пусть идет сейчас, с Фьордом, который сможет присмотреть за ней. Конечно, наш маг огня с его целями далеко не самый лучший компаньон, но, думаю, в одиночку у нее еще меньше шансов. Твоя сестра всегда получает желаемое. Так дай ей уйти.

Обессиленный, Грант выпустил руку сестры. Мелисса благодарно кивнула и прижалась к брату.

— Пойдем с нами, и мне не придется оставлять тебя, — прошептала девочка.

— Я не могу. Без меня поселению не обеспечить себя достаточным количеством пропитания. Прости. Жаль, что я не смогу тебя удержать.

— Да, не сможешь, — Мелисса отстранилась и, улыбнувшись отцу, поспешила к Фьорду.

— Береги мою сестру! — крикнул юноша, когда девочка поравнялась с магом огня. В голосе Гранта звучало отчаяние.

— Больше своей жизни.

— Если идти на северо-запад, вы дойдете до Этварка, — вновь заговорил старейшина. — Ищите в его окрестностях мужчину по имени Дэрк Крайснер. Ему можно доверять. Большим я помочь не в силах.

Фьорд кивнул и в последний раз обменялся с Грантом взглядами. Мелисса стояла рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, в предвкушении скорой встречи с Поверхностью.

Закрытые веки возбужденно подрагивали, аккуратные, полные жизни губы были едва приоткрыты. Солнечные блики соскальзывали с прямых темных волос, длиною чуть ниже острого подбородка. Две длинные пряди, обхваченные на концах черными шнурками, спускались на грудь.

Она часто приходила сюда, уютно умащиваясь под сенью мирного леса, кутаясь в бабушкин плед, и слушала ветер. Он приносил ей пересуды торговцев, съезжавшихся на ярмарку за рекой, что течет далеко на север, а иногда — крики птиц, охотящихся на рыбу в далеком Восточном океане, до которого вскачь не добраться и за десять дней. Ветер пересказывал ей под плеск белья в озере песню супруги дровосека, живущей где-то в западных лесах. Она слышала много тайн и хранила их все — доверенные ей ветром откровения сотен людей по всему материку.

Ее звали Оника, воспитанница четы Фьюриен, прекрасный цветок восемнадцати лет отроду — единственная отрада семейной пары на закате лет. Всегда вежлива и мила, она стала утешением для стариков, родная дочь которых родилась с проклятым нутром и, повзрослев, связалась с магом-отступником, покрыв благородную семью позором. Чета отреклась от дочери и в деревне, где они жили, поговаривали, что родовое поместье Фьюриен достанется Онике — девочке из городского приюта сирот, которой посчастливилось еще в младенчестве запасть в души убитых горем Орлеи и Сайла Фьюриен.

В деревне всякий знал и любил скромную Онику. Оника же любила слушать ветер.

Она хотела возвращаться, когда тот принес отголоски неизвестных ей голосов.

— Больше нет вяленой рыбы, — с сожалением говорил юношеский.

— Я могу попробовать поймать какого-нибудь зверька, — отвечал ему девичий.

— В прошлый раз ты проплакала над задавленным зайцем целый вечер. Так что охотой займусь я.

— О да, бегающий по лесу маг, поджигающий кусты в попытке поймать несчастную зверушку, — как раз то, что нам нужно в этот момент, — голос девочки приобрел насмешливые нотки.

— Ладно, никакой охоты. Я видел пару столбов дыма за деревьями. Думаю, в том направлении должно быть поселение. Там мы и найдем провизию в дорогу.

— И карту. Сколько дней мы блуждаем лесами?

— Не блуждаем, а идем в Этварк. Он на северо-западе. И вообще, маги земли находят путь в горных грядах, а ты не можешь разобраться в трех деревьях.

— Зато я могу уронить тебе на голову камень с меня ростом. А может даже и с тебя. Нужно попробовать.

Оника приоткрыла веки и на мир взглянули два чистых глаза: левый — темно-карий, правый — глубинно-синий с зеленоватым осветлением вокруг зрачка. Девушка ловко взобралась на дерево, оставив плед внизу, и пройдя по толстой ветви, перепрыгнула на соседнее дерево, поддерживаемая воздушными крыльями.

Она затаилась совсем рядом, заботливо спрятанная в складках зеленого одеяния старого дерева. Отодвинув в сторону пахнущий недавним дождем лист, Оника увидела сидящего у костра юношу и девочку с пушистыми русыми волосами. Парень жарил на огне последнюю заячью лапку, а девочка рисовала на земле, водя пальцем в воздухе над рисунком.

Присмотревшись, Оника не обнаружила меток Проклятого, так же как и поленьев в костре. Сощурив разномастные глаза, она сложила губы трубочкой и еле-еле подула. Пламя костра всколыхнулось и погасло. На лице юноше отразилось замешательство, а девочка рассмеялась.

— Мне кажется, или каждый заплутавший порыв ветерка не должен задувать твой огонь? — смеясь, выдавила девочка.

— Умолкни ты, — шикнул на нее юноша, и, покрутив головой по сторонам, чтобы убедиться, нет ли лишних глаз, взмахнул кистью, и пламя вновь заплясало в земляном углублении. — Поедим и поищем деревню: карта нам не помешает.

Незамеченная никем, Оника вернулась к пледу и, аккуратно сложив его, поспешила домой.

Особняк семьи Фьюриен стоял на отшибе, глядя на улицу тремя этажами через витражные окна. Двор скрывался за высокой каменной стеной с широкими, скрипучими воротами. По камню давно пополз плющ, украсив неприглядный забор россыпью лиловых цветов. Через него на улицу перевешивались ветви груши. Деревенская ребятня часто прибегала к старому дому полакомиться сочными плодами, нависающими над дорогой.

В доме было пусто. Поднявшись по покрытой ковром лестнице, Оника прошла вдаль коридора и остановилась у картины изображавшей высокую тонкую деву, с правильными чертами лица и такими же по-детски пухлыми губами в строгом контуре, как у Оники. Девушка на картине стояла у колодца, что на заднем дворе особняка, держа в руке лукошко со спелыми грушами. Она улыбалась, обнажив маленькие ровные зубы. Под картиной стоял столик с цветами и сложенным черным сукном: ним завешивали картину, когда в дом приходили посторонние.