— Ну и ну, хотя бы отругал, что ли, — вздыхает он. На душе у Орлова какая-то тяжесть.

Проверив умывальник и найдя то, что искал, Максимов успокоительно шепчет:

— Толково отремонтировал. А вот другие этого не сделали, — с минуту капитан разглядывает сальник. Все же оплошность, которую допустил Орлов, еще продолжает волновать Максимова.

— Алексей! — вдруг появляется из-за угла постройки Басов. Он уже успел побриться, сменить полинявшую гимнастерку на новую и теперь выглядит помолодевшим: округлые щеки так и пышут здоровьем.

— Я же обещал тебе новость, — подходя к умывальнику, говорит майор. — Не догадываешься, какую?

— Догадываюсь. Учение наметил генерал…

— Точно. Командирский нюх у тебя еще остался. Эх, Алешка, местность там песчаная, не грунт, а вода!

— Думаешь, не справлюсь, Сергей?

— Ничего я не думаю, — скороговоркой отвечает Басов и, помолчав, добавляет:

— Признайся: ведь многое забыл на комсомольском посту?

— Может быть…

— Может быть, — в тон Максимову повторяет майор и снова торопится по своим делам.

После занятий в жизни, лагеря наступает небольшое затишье. Басов сидит на скамейке, в квадратике для курения. Вдруг он привстает, заметив на песчаной дорожке брошенный кем-то лист бумаги: «Кто же это сорит мне тут?..»

Басов перепрыгивает через небольшой штакетник и поднимает не листок, а конверт. «Рыжову Ивану Ивановичу», — чуть скривив левую бровь, читает он надпись. Иван Иванович! Вот как! Такой тихоня, а Иван Иванович. Прочитать бы, что пишут солдату. Он ведь никогда не разговаривал с Рыжовым о доме, все как-то времени нет, и, откровенно говоря, этими делами у него комсомольский секретарь занимается. На одно мгновение что-то кольнуло: неловко стало перед самим собой. Но уже через минуту майор решительно заключает: «А захламлять дорожки не разрешено… Иван Иванович!»

До его слуха вдруг доносится голос Максимова. Басов выпрямляется и сразу замечает группу солдат, склонившихся над огромным ящиком. Возле Максимова стоит Орлов, что-то отвечает капитану.

«Колдует Алешка», — думает Сергей и, когда Максимов остается один, направляется к нему. Подойдя к ящику, долго смотрит на окопчики, вырытые в песке и укрепленные оплеткой из тонких лозинок.

— Сам придумал или инженер полка подсказал?

— Коллективно, вместе с командирами взводов, — отвечает Алексей. — Хорошо получается! Теперь солдаты каждый день будут тренироваться. Знаешь, Орлов таким смекалистым оказался: любую вводную решает. Думаю, на учениях последним не будет.

Басов садится на край ящика. Он замечает Рыжова, показавшегося возле палатки.

— А знаешь, Алешка, Рыжов-то мой — Иван Иванович. Письмо я нашел…

— Какое письмо?

— Обыкновенное. Вероятно, от матери.

— А ты что, не знал, что он Иванович?

Нет, конечно, он знал, но только по спискам ротной канцелярии, которые помнятся, подчас, не сердцем, а умом. Главным для Басова всегда было то, что Рыжов — солдат, а он старший командир в роте, и что подчиненный обязан с полуслова понимать его. А вот Иван Иванович внес в привычные понятия какое-то беспокойство, но признаться в этом Басов сейчас не хотел.

— У командира и без того дел хватает, — поднимается Сергей. — Через два дня учения. А хорошо ты придумал с ящиком-то. Хорошо… — повторяет Басов.

Ночь душная, сухая. Наверное, от этого звезды кажутся искрами, неподвижно висящими в темном небе. Трудно идти по песчаной местности: земля уползает из-под ног. Но Максимов не может сидеть на месте, почему-то тревога одолевает: а вдруг там, в окопах, что-нибудь случилось, обвалилась земля и придавила Орлова. «Почему Орлова?» — спрашивает себя Алексей и торопится на левый фланг, на стык с восьмой ротой, хотя в действительности знает, что там ничего особенного не может произойти. Чуть ли не с каждым солдатом в отдельности разговаривал, подсказывал, как себя вести, что делать, да и командиры взводов и отделений немало потрудились. И все же не сидится на месте. «Старая привычка, — думает капитан. — Комсомольская работа, она без людей — ноль без палочки».

Возле окопчика, расположенного на стыке с восьмой ротой, Алексей останавливается. Из темноты доносится разговор. Максимов узнает голос Орлова. «Что же беспокоился, ведь все в порядке», — с удовлетворением думает он. Подойдя к солдатам, Максимов сразу включается в беседу. Деловые вопросы, веселые реплики людей радуют капитана. Хорошо! Мысли командира и подчиненных идут в одном русле.

На востоке появляется светлая полоска зари, капитан спешит на свой наблюдательный пункт.

— Сосед! — грудным голосом окликает Басов Максимова. Рядом из окопчика виднеется голова связиста.

— Что, волнуешься, комсорг? — спрашивает Сергей.

— Есть немного, — признается Максимов.

— Слышал, какого нам посредника подбросили?

— Нет.

— С двойной фамилией, подполковник Волков-Краснощеков из штаба дивизии. Знакомая личность?

— Знаю, очень точный человек.

— Вот и я говорю: очень точный Волков-Краснощеков. В прошлом году он твоего предшественника майора Зубкова утопил на проверке, как былинку, срезал на вопросах. Учти, Алешка, — предупреждает Басов и поворачивается к связисту:

— Сазонов, потревожь командиров взводов, как у них там дела? Пусть проверят готовность отделений. Ох, не люблю тишины! И светает так медленно. Ты что, там был? — взглядом он показывает на передний край.

— Был.

— Ну и что же? Беседку провел?

— Провел…

— Похвально, Алеша, — уже вслед Максимову бросает Басов.

Заря все шире и шире разводит розовую заводь. Краски свежие, молодые и от этого как-то веселее делается на душе, ощутимее чувствуется ожидание «боя». А вот и сигнал к атаке. Как бы ни готовился к нему Максимов — зеленая ракета появляется внезапно. Началось! Капитан берету телефониста трубку. Откашливается — почему-то сразу пересохло в горле, ждет секунду, потом твердым голосом предупреждает командиров взводов:

— К танкам держитесь ближе, к танкам вплотную… Понятно?

Ему хочется отдать еще какое-то распоряжение, но он только приподнимается на носках, нетерпеливым взглядом окидывает всхолмленную местность. Она лежит перед ним, как лежала и до этого — совершенно безучастная к его тревожно-приподнятому настроению. Ей дела нет до того, что сейчас переживает Максимов.

Через несколько минут картина меняется. Алексей видит в бинокль, как по песчаному подъему катятся к высоте изломанные цепи атакующих солдат, вспыхивают и тут же гаснут разрывы снарядов «противника». На левом фланге особенно выделяется фигура офицера. «Басов», — определяет Максимов и решает выдвинуться вперед. Он связывается по радио с командирами взводов, потом просит комбата усилить артиллерийский огонь по второй траншее «противника» и спешит к намеченному месту.

Вот-вот начнется штурм высоты. Внезапно «противник» ставит огневую завесу. Ярко-желтая стена разрывов, колыхаясь и вздрагивая, тянется на несколько десятков метров, окаймляя подступы к опорному пункту. Алексею кажется, что он слышит тяжелое дыхание солдат, прижатых огнем к земле.

В поле зрения попадается Орлов. Он, видимо, как и все, ждет от него, Максимова, команды, распоряжения, чего-то такого, что прервало бы эту тяжелую мертвую паузу.

— Эй, девятая, какого черта бездействуешь! — кричит Басов, находящийся метрах в пятидесяти пяти. Сразу делается легче: вместе они быстро примут правильное решение.

— Сергей, слушай! — кричит ему Максимов. Но тот отчаянно закрутил головой, молча провел ребром ладони по горлу.

— Не пойму! Что случилось?

— Этот Волков-Краснощеков вывел меня из строя. Я — убит, — в голосе Басова злость.

Опять на глаза попадается Орлов. На одно мгновение мелькает мысль: броситься туда, в залегшие цепи бойцов, поднять роту в атаку, как это делали в критический момент командиры на фронте. Но он тут же отказывается от этого решения: «Нет, этим сейчас «противника» не возьмешь, да и потери могут быть большие». Мгновение капитан думает и поворачивается к связисту. Радист скорее понял по взгляду Максимова, чем расслышал цифры кода, позывные командира артиллерийской батареи.