Я так сильно хочу разбудить ее, убрав волосы от лица, что сжимаю пальцы в кулак. Когда соблазн проходит, я трясу ее за плечо.

Она шлепает меня по руке.

‒ Отвали. Я сплю, ‒ бормочет она.

Приходится подавить смех. Кто-то не любит, когда ее будят.

‒ Макс, я привез чистую одежду. Думал, ты захочешь принять душ, ‒ мягко говорю я. Это привлекает ее внимание. Она открывает сонные глаза и смотрит на меня из-под длинных ресниц.

У меня перехватывает дыхание, и я шумно глотаю. Черт, она прекрасна.

Она медленно садится.

‒ Ага, мне точно нужно в душ. Наверняка пахну как бомж.

Я усмехнулся. Если бы она только знала, как пахнет для меня.

‒ Не совсем. Но я подумал, тебе станет лучше.

Она встает и потягивается. Мое внимание опять привлекает грудь, а потом ноги. И в этот раз она перехватывает мой взгляд.

‒ Нравится то, что видишь, Кэтч? ‒ произносит она, завлекая.

Ее игривость сбивает меня с толку. Я прищуриваю глаза.

‒ Иди уже в душ, Макс, ‒ говорю я. ‒ Можешь спать на кровати. Я займу диван. Я поставил твои сумки в своей комнате, а твои деньги положил в одном из боковых карманов.

Она идет в мою комнату и начинает копаться в сумках, забирая разные бутылки.

‒ Спасибо, Кэтч. Но есть одна проблемка...

Я вздыхаю. Я не устал, просто мне нравится ее нервировать.

‒ Какая, Блейз? ‒ Я поворачиваюсь к ней.

‒ Не придуривайся, ‒ произносит она, реагируя на мою интонацию. ‒ Я сплю голой, так что у меня нет ночнушки, футболки, пижамы или в чем там еще спят женщины.

Во рту и гортани стало суше, чем в Сахаре.

Она говорит так, будто это обычное дело. Будто во всем мире все женщины спят абсолютно голыми. Она этого не стесняется и как будто не очень-то скрывает. Из-за мысли о том, что она будет спать голая на моих простынях, мой дружок снова оттопыривает джинсы, и я начинаю думать, что мне и самому понадобится душ. Холодный душ.

‒ Кэтч, ты меня слышишь? Если ты не хочешь, чтобы я голая спала на твоей кровати, то мне понадобится какая-нибудь рубашка, ‒ говорит она, вытягивая меня из туманных видений ее наготы.

Честно говоря, у меня нет возражений, чтобы она спала голой на моей кровати, пусть даже я буду на диване, но говорить об этом ей, наверно, не лучшая идея.

‒ Ага, я дам тебе футболку, ‒ говорю я.

Она снова роется в своей сумке, так что у меня есть шанс поправить положение, потому иду к шкафу. Я бросаю футболку через всю комнату и попадаю ей в голову.

Она стягивает ее, устроив на голове беспорядок, и смотрит на меня.

‒ Ты меня раздражаешь.

Я пожимаю плечами. Печально вздохнув, она выходит из комнаты, а пару секунд спустя я слышу мягкий щелчок закрывшейся двери в ванную.

ГЛАВА 5

Макс

Боже, этот парень тот еще тип. То он шутит со мной, то смотрит так, будто хочет придушить.

Как только он уходит, я принимаюсь копаться в его вещах. Не сильно, просто открываю и закрываю ящики и шкафы. Я надеюсь найти что-нибудь, что подскажет мне, чем он занимается и почему так это скрывает. Единственное, что мне удается узнать: он еще больше помешан на чистоте, чем я, и у него нечего поесть, а я помираю от голода. Еще у него нет компьютера. Черт побери, нет компьютера? А мне нужно посмотреть, что на моей флешке.

От расстройства я выпиваю еще две бутылки пива, а потом вырубаюсь у него на диване.

Он так ласково смотрел на меня, когда будил, и еще потом я видела, как он рассматривал меня. Как будто раздевал глазами. Вообще-то за такое я бы запинала парня до полусмерти, но Кэтч почему-то другой. Пока что в нем все казалось мужественным. От восхитительных взглядов, одежды, которую он носит, тачки, которую водит, до грубого отношения ‒ все кричит о его мужественности.

Большинство парней, с которыми я встречалась или заводила небольшие интрижки, легко можно было побить. Я могла надрать им задницу даже прежде, чем они понимали, что я сделала первый удар. Но я знала, что с Кэтчем все по-другому. Я видела, как он сражается. Я всегда желала человека, который мог бы со мной справиться. Который был бы со мной наравне. В прошлом в отношениях я такого не встречала, и поэтому они никогда не длились долго. Кэтч ‒ это вызов, а я люблю сложные задачи.

Я заканчиваю мыться и вытираюсь. Не обращаю внимания на футболку, которую он мне дал, пока не натягиваю ее через голову. У меня челюсть с грохотом падает на пол, когда я вижу свое отражение в зеркале. На футболке изображено женское тело в бикини. Фигуристое, мультяшное тело и огромные ненатуральные груди пялятся на меня, будто соблазняют. Это типа такая шутка? Он думал, что забавно дать мне такую футболку чокнутого придурка?

Я хотела понежиться в ванной, но эта футболка уже слишком. Я выскакиваю, готовая высказать Кэтчу свое возмущение, но его нигде нет. Трус знал, что это взбесит меня, так что решил спрятаться.

‒ Чертов трус, ‒ громко произношу я на тот случай, если он прячется где-то в пределах слышимости. Мой голос отражается от высоких потолков и пустых стен, и я вздрагиваю.

Я врываюсь в спальню и срываю футболку через голову, потом подхожу к шкафу и хватаю одну из простых черных футболок. Я срываю ее с вешалки с такой силой, что вешалка совершает два кульбита в воздухе, а потом падает на пол.

В миг слабости я подношу футболку к носу и глубоко вдыхаю. Запахи стирального порошка и его соблазнительного тела, которым пропитан шкаф. Пьянящий аромат, и я удивляюсь, как, черт побери, собираюсь носить эту футболку. Я натягиваю ее через голову и стараюсь не представлять, как ее носил Кэтч. Она короче первой футболки и натягивается у меня на груди, но я и не собираюсь разгуливать перед ним в одной только футболке. Или, может быть, выскочить к нему просто, чтобы посмотреть, заденет ли это его за живое.

‒ Тьфу, ‒ я стараюсь выкинуть эту нелепую мысль из головы.

У него очень мужская спальня: огромная кровать в стиле модерн, подходящий комод и прикроватные тумбочки. Постельное белье темно-синее с белыми полосками, пара подушек. Над комодом висит телек с плоским экраном, венецианское окно с подоконником вдоль всей стены.

Перед тем как лечь, я вынимаю револьвер из сумки и запихиваю его под подушку с другой стороны кровати. Затем я проскальзываю на мягкие простыни. Устраивая голову на его подушке, я глубоко вдыхаю, крепко запоминая его запах, потому что он пахнет чертовски хорошо. Я глубоко выдыхаю и расслабляюсь в кровати. И на удивление быстро засыпаю.

Мой глубокий сон прерывает громкий стук открывшейся двери в спальню. В тот же миг я вскакиваю, направив взведенный пистолет на человека, стоящего на пороге.

‒ Макс, это я, ‒ говорит Кэтч из темноты. Он быстро пересекает комнату. Я не опускаю оружие. ‒ Кто-то бродит вокруг. Ложись на пол. ‒ Дуло моего пистолета следует за ним, а он подходит к кровати сбоку. ‒ Да ради бога, Макс, опусти оружие.

Не знаю, почему я не хочу убирать пистолет. Может быть, потому что он ворвался в комнату, а я так резко проснулась, что забыла, где нахожусь. К счастью, меня не радуют выстрелы, и я не тороплюсь нажимать на курок. Иначе Кэтч уже был бы серьезно ранен.

Я только замечаю, как он вырывает пистолет из моих рук, а затем выдергивает меня из кровати, и мы оба летим на пол.

‒ Какого черта? ‒ произношу я.

На мне футболка и трусики, а теперь он практически лежит сверху. Твердая поверхность его груди и живота прижимает мне руку и бедро. Я начинаю елозить под ним, и он хватает меня сзади за бедро прямо под задницей. Я застываю, совершенно сходя с ума от контакта «кожа-к-коже» и от его теплой крепкой хватки. У меня подскакивает пульс, и я делаю несколько глубоких вдохов. О, как я хочу, чтобы он подвинул свою руку хоть на пару дюймов выше.

‒ Замолчи, ‒ шипит он, перебивая мои мысли.

Я лежу под ним, раздраженная и безвольная. Кэтч смотрит на меня, и, клянусь, я вижу, как он ухмыляется, хоть здесь слишком темно, чтобы сказать наверняка. Поэтому я, пожалуй, воздержусь от возражений.

Ощущение его тела рядом с моим, а также ухудшение ситуации только подогревает мои нервы. Они гудят и покалывают, появляется тепло внизу живота. Я, как могу, подавляю желание дотянуться к нему, прикоснуться, пробежать пальцами по его накачанным бицепсам и крепкому животу. Картинка в голове заставляет мои бедра пылать так, что мне приходится прикусить нижнюю губу, чтобы сдержаться и не сдвинуть ноги.

К счастью, Кэтч убирает ладонь с моего бедра, но я все еще могу ее чувствовать, ведь он оставил теплый след в том месте. И сейчас он использует ту же руку, чтобы удержаться и больше не наваливаться всем весом на меня. И я ненавижу себя за тот факт, что мне жаль, что эта близость прекратилась.

‒ Зачем тебе пистолет? ‒ шепчет он, вырывая меня из своих мыслей.

‒ Серьезно? Ты еще спрашиваешь? Я думала, ты уже понял, что я не обычная двадцатипятилетняя девушка, ‒ шепчу я сухо.

‒ Ну, я был бы рад, если бы ты перестала указывать мне на это. ‒ Я чувствую его дыхание на своей шее. И словно по щелчку, грязные мыслишки снова всплывают наружу.

Бог мой, его мышцы, прижатые ко мне, даже сквозь футболку ощущаются просто восхитительно. Это запускает в моей голове серию идей о том, что именно я хочу сделать с этим мужчиной. Несколько непослушных мыслей проносятся в моей голове, пульс подскакивает, а затем отдается раскатом грома у меня в ушах. Мне нужно, чтобы он этого не заметил, а значит, чтобы слез с меня. Я едва его знаю, а он уже начинает сводить меня с ума.

‒ У тебя воняет изо рта, ‒ говорю я, отчаянно пытаясь не забивать свою голову всякой гадостью.

‒ У тебя тоже, Блейз, ‒ к моему не малому облегчению он встает и подбирается к окну. ‒ Будь здесь. Я проверю, что там.

Я скрещиваю руки на груди и не тороплюсь ему отвечать. Меня бесит, что он командует мной. Ведь всегда командую я. Думаю, меня еще больше раздражает то, что я была готова ему подчиняться. Обычно если парень говорил мне что-то не делать, я все равно делала это, назло или просто чтобы доказать свою правоту. И это еще одна причина, почему мои последние отношения закончились плохо.