Первый: А я был. Ничего особенного. Нет, сначала интересно – всё-таки край света, это вам не три фунта пера! А потом... всё время ловишь себя на эдакой подленькой мыслишке, всё время она пульсирует, трепыхается – должно ведь, думаешь, должно же быть здесь что-то такое особенное, только на краю света бывающее... что только здесь и можно увидеть... Есть, конечно, кое-что, но в целом... Дома, магазины, рестораны. Парикмахерские и почты. Бани. Люди, как и везде, ходят на работу, на рынок, в кино, женятся, ругаются и отвозят на кладбище себе подобных. Нет, нечего там делать, на этом краю света!
Пауза.
Элен: Хочешь, я расскажу тебе о том, что будет с нами через много-много лет?
Первый: (недоумённо) С нами?
Элен: Лет через двадцать-тридцать. Не думай, что многое изменится. Ты по-прежнему будешь сидеть на этом месте, а я буду приходить к тебе.
Первый: (недоверчиво) Тридцать лет?
Элен: Да, или – больше, не знаю...
Первый: Тридцать лет просидеть здесь? Ты что же, хочешь сказать...
Элен: Не могу сказать, что я мечтала именно о такой жизни. Но и это неплохо.
Первый: Какое мне дело до тебя и до твоих дурацких мечтаний?
Элен: Не думай, что многое изменится. Да, никто не молодеет со временем...
Первый: (в бешенстве) Вот уж воистину...
Элен: ...зато по вечерам ты будешь рассказывать мне о том, что видел днём... Каждый вечер. Я ведь не покину тебя.
Первый: (так же) Что я видел? Что я могу тут видеть? Проехавшую «Тойоту»? Не проехавшую «Тойоту»? «Тойоту», столкнувшуюся со старым «Вольво»? Шофёра, у которого снесло полчерепа? Лужу крови? Толпу зевак? Бесконечных прохожих? Стариков, от которых несёт разложением? Женщин и мужчин, якобы убегающих от старости? Шумных мальчишек, торопящихся посмотреть в ближайшем видеосалоне вечный фарс плоти? Пьяных узбеков, сорвавших модную куртку с припозднившегося интеллектуала? Драки? Озабоченные рожи домохозяек? Махину театра с облупившейся краской? Арку отремонтированного дома напротив театра? Урну возле арки? Окурки возле урны? Деревья и кусты – там, подальше, в саду – то зелёные, то жёлтые, то голые? Что, что ещё?
Элен: Разве этого мало? Я в жизни не видела сотой доли того, что ежедневно наблюдаешь ты!
Первый: Ты всю жизнь проходила на своих ногах, а я тридцать с лишним лет сижу на одном и том же месте!
Элен: Чем эта площадь меньше всего остального мира?
Первый: Тридцать лет... ты ходишь везде, где захочешь, а я по-
прежнему...
Элен: Тридцать лет я каждый вечер возвращаюсь к тебе!
Первый: Кто просил тебя об этом?
Элен: Тридцать лет!
Первый: Тридцать лет!
Элен: Я уже ничего не могу изменить. Я не могу справиться с собой. Я чувствую дрожь. Учти...
Первый: (испуганно) Что ещё? Что ты такое задумала?
Элен: Я подкрадусь к тебе ночью. Ты проснёшься и увидишь меня. Тебя приведёт в ужас искажённое страстью лицо самки.
Первый: Э, да у тебя только одно на уме! Ты думаешь только об этом! Ты не способна думать ни о чём другом!
Элен: (в бешенстве) Подумаешь, он – застрял! А мне что делать? Почему я должна вечно метаться по этой пропахшей готовкой Земле в долгих поисках любви? Урод! Слюнтяй! Сука! Я тебе устрою сейчас! (Набрасывается на Первого, бьёт его руками, ногами, царапается и плюётся. Первыйотбивается. Схватка продолжается недолго.)
Первый: (тяжело дыша) Чёрт... чёрт же дернул меня. Пусть в моей прошлой не было, но я.
Элен: А ещё я люблю ходить в кино. Всё равно, что смотреть – лишь бы видеть что-то. видеть разное, много-много разного. Смотреть, как оно движется, шевелится, дышит, ползёт, стонет. Вспоминать потом, что видела. Рассказывать кому-нибудь об этом – тебе, например. И ещё я люблю, когда мне рассказывают о том, чего не видела я.
Первый: Боюсь, тут от меня будет мало толку.
Элен: Почему? Ты же раньше ходил в кино.
Первый: Не знаю.
Элен: Хочешь, я расскажу тебе про один фильм. Боевик с философским подтекстом, я видела его совсем недавно.
Первый: Фак ю.
Элен: Банда диких черногорцев с окровавленными кинжалами в зубах охотится за стаей саблезубых тигров. В плен к черногорцам попадает молодой американский журналист. Он должен погибнуть, но в самый кульминационный момент появляется главная героиня. Она мчится обнажённая на белой лошади и спасает американца. У неё кривые толстые ноги, но это только кажется. Она прекрасна, как дух природы. Как сама природа... Я просто проваливаюсь куда-то...
Большая пауза.
Первый: Я устал. Гораздо больше обычного.
Элен: Да, ветер усиливается.
Первый: Не забудь завтра принести мне пожрать!
Элен: Завтра я принесу тебе молока.
Первый: Чудесно, чудесно.
Элен: И хлеба.
Первый: Прекрасно, прекрасно.
Элен: И ещё какой-нибудь еды.
Первый: Искажённое страстью.
Элен: Не бойся, ты не будешь голоден.
Первый: Соли! Не забудь принести соли!
Элен: И соли. И масла. И чистой воды.
Первый: Не знаю, что и сказать вам на это.
Элен: Не надо ничего говорить. (пауза) Ветер усиливается.
Первый: Нет никакого ветра.
Пауза.
Элен: Нет, ветер усиливается.
Первый: Похоже, будет дождь?
Шуршание метлы.
Действие второе
Картина 1
Сон Первого (выморок). Там же. Ночное время. Первый спит.
Первый: (во сне)
Я – кинокамера, я – чёрное пятно.
Осколок ржавчины, лохмотья лицедея,
Душа травы, каморка великана,
Шнурки албанца и помёт Луны,
Я – водохлёб, строитель и блудница,
Я – серый голос лысого орла,
Сверхускоритель рвоты,
Панцирь мысли,
Пиджак на вырост для кота в мешке
Я... Что такое? Кто там ходит-бродит?
Какого хрена? Хуле надо вам?
В самом деле, возле Первого появилось какое-то странное существо откровенно мистического вида. Вроде бы с крыльями. Назовём его Ангел.
Ангел:
Чирик-чирик. Хуяк-пиздык.
Конгратьюлейшн. Бумс-бумс.
Харк-харк. Хлоп-хлоп.
Первый:
Привет, привет...
Я что-то не врубаюсь...
Ты – ангел?
Ангел Света или Тьмы?
Ангел:
Мы, наверху, в покоях без предела
Понятий этих век не различали.
Первый:
Как? Свет и Тьма есть суть противоборство...
Ангел:
Какая чушь! Весь спектр одинаков,
Одно неотделимо от другого.
Скажи – ты любишь выпить – закусить?
Вот я – люблю.
Ты, кстати, не богат
Хорошей сигареткою?
Первый:
Без фильтра.
Ангел:
Давай!
Первый: