Он все еще не шевелился. Просто сидел, как разъяренная горгулья, замышляя план мести бедному голубю.

Не обращая внимания не его дурное настроение и презирая собственный голод, Лидия подошла к еде. До этого она съела лишь фрукты, но этого мало, чтобы насытиться. Ей хотелось чего-нибудь с высоким содержанием белка.

– Ты будешь?

– Нет.

– Тварь!

Лидия вскочила, услышав яростный крик, отразившийся от стен.

Лицо Сетха стало маской убийцы.

Ненависть во взгляде опалила Лидию. Без единого слова он исчез из комнаты, вновь оставив ее одну.

Сетх появился в мрачном кабинете Нуара, таком же темном, как сердце и настроение Сетха.

– Вызывал, мой господин?

– Итак?

Как бы он хотел никогда не слышать это проклятое слово. Он не понимал, почему Нуар его произнес.

– Я не понимаю, мой господин.

Нуар ударил Сетха так сильно, что его голова откинулась назад, а шея громко хрустнула. Целую минуту перед глазами мелькали звезды. Нуар схватил Сетха за волосы и притянул к себе, рыча в кровоточащее ухо.

– Что ж, тогда я буду говорить медленно и простыми словами, чтобы такой ничтожный идиот, как ты, мог понять. – С каждым произносимым словои Нуар дергал голову Сетха.. – Чего. Ты. Достиг? Ключ у тебя?

Сетх сжал зубы. Ему не выйти сухим из воды. Если он скажет правду, Нуар вновь изобьет его.

«Пожалуйста, верни мне мои силы на одну секунду, ты ничтожный ублюдок».

Это все, что ему нужно, чтобы Нуар ощутил его гнев.

«Будь ты проклят, Отец. Катись в ад. Надеюсь, Шезму[2] сейчас выдавливает из тебя кровь и топит в ней».

Более того, он надеялся, что его отец жарится в печах загробного мира.

Но все это не спасет Сетха из рабства. Не изменит настоящего. Или того, что ему предстоит испытать.

Больше всего он ненавидел то, что именно вынужден сделать.

Подчиниться.

– Я делаю все возможное для тебя, мой господин.

Нуар схватил его за горло и сжал так сильно, что Сетх захрипел.

– Лучше объясни, почему у тебя нет других новостей.

Сетх закашлял, когда Нуар усилил хватку.

– Я…я не могу.

– Почему?

Даже зная о последствиях, Сетх посмотрел Нуару в глаза, позволяя увидеть всю свою ненависть.

– Я был без сознания после твоего наказания.

– Так тебе и надо за твою слабость, жалкая псина. Будь ты мужиком, то выдержал бы.

«Я слаб только потому, что ты украл мои силы».

Он схватил Нуара за запястье и попытался освободиться из хватки.

– Ты посмел бросить мне вызов, раб?

Сетх не высказал правду. Хотя и хотел. Отчаянно.

– Я живу, чтобы служить тебе.

Нуар вновь ударил его.

– Не забывай об этом.

«Как я могу забыть? Это прожигает меня изнутри».

– Да, мой господин.

Сетх смотрел на дальнюю стену, чтобы ненароком не встретиться взглядом с этим ублюдком и не вызвать еще больший гнев.

Нуар влепил ему пощечину.

– Ты меня слушаешь?

Сетху понадобилось все его терпение, чтобы не ударить своего повелителя.

«Не делай этого. Нет. Тебе же хуже будет».

И все же, ему так хотелось дать отпор, что он почти сдался.

– Да, мой господин.

Нуар оттолкнул Сетха.

– Твое время на исходе, пес. Как и мое терпение. Или ты даешь мне то, что я хочу, или я закину тебя обратно в яму, где демоны будут издеваться над тобой целую вечность.

«Тогда зачем тратить мое время, заставляя являться сюда, когда я мог бы заняться делом?»

Вопрос застрял у него в горле.

«Долбанный идиот».

– Я понимаю, мой господин.

– Не думаю, раб. Но скоро ты все осознаешь.

 Солин дрожал от неконтролируемой ярости и страха. Да, ему было мучительно больно, но это не имело значения. Он появился в обители своих врагов.

На Олимпе.

А точнее, в зале Онероев. Он так давно тут не был, что уже позабыл, как все выглядит. Только глубокое отчаяние заставило его прийти сюда.

Он сделал это ради Лидии. Для нее он сделает все, что угодно. Без вопросов. Ей достаточно лишь позвать, и он придет. И плевать на любые на последствия.

Сердце Солина бешено колотилось. Он вошел в покои, из которых давным-давно был изгнан.

Мадок, старейшина Онероев, свирепо посмотрел на него, но вскоре на его лице отразилось полнейшее неверие. Как и все чистокровные Ловцы Снов, Мадок обладал исключительной красотой, поэтому смертным тяжело было вынести его истинный облик. Черные как смоль волосы коротко острижены, а голубые глаза практически светились.

Мадок поднялся на ноги. Опершись кулаками о стол, он наклонился вперед, всем своим видом демонстрируя враждебность.

Будто он нуждался в намеках.

– Солин? – сказал Мадок низким и приглушенным голосом, словно подумал, что перед ним мираж.

Солин не отреагировал на сомнение в голосе Мадока. Сейчас не время для ссор.

– Да, ад замерз. – Только в этом случае он мог прийти и просить Мадока о помощи.

Изогнув бровь, Мадок снисходительно посмотрел на него.

– Зачем ты здесь?

Да уж, каждый знает, что, даже заключив в Греции перемирие столетия назад, они никогда не слыли друзьями.

И никогда не доверяли друг другу.

Слишком долго сражались по разные стороны баррикад.

Солин стал напротив, в такой же позе, что и Мадок.

– У нас проблема.

Это заявление развеселило Мадока. Фыркнув, он протянул с грубой насмешкой:

– У нас?..

Солину безумно хотелось стереть самодовольное выражение с лица придурка. Но в этот раз он обойдется без кулаков. Слова произведут намного лучший эффект.

– Помнишь о ключе к Олимпу?

Все они требовали этот ключ у Солина.

Веками.

Они перепробовали все, чтобы найти и уничтожить ключ, а Солин всеми силами защищал его.

Ключ содержит то единственное, что способно убить Олимпийцев и уничтожить все живое. Кровь трех рас, незаконно осужденных и наказанных Аполлоном, Зевсом и Мойрами.

Кровь, смешанную с кровью атлантской богини, проклявшей их за убийство единственного сына и заточение ее в атлантском аду. Аполлими – богиня все разрушения. Она поклялась, что придет час расплаты, и чудовище из прошлого вернется, дабы наказать богов за бесчисленные прегрешения.

«Приведите ко мне Аполлона и эту тварь Артемиду, или этим ключом я восстановлю справедливость и отомщу за моего невинного сына, которого Аполлон растерзал, как животное…

Объединив в себе все то, что вы так отчаянно жаждали погубить, ключ преодолеет все преграды. Кровь людей, наказанных вами, станет для вас ядом.

В день расплаты мой смех будет слышен в покоях Зевса, и весь греческий пантеон, умирая в жутких муках, почувствует на себе мой гнев.

Хи сати, акрам джустия!

Да здравствует справедливость королевы!»

Больше одиннадцати тысяч лет их запугивали этой страшилкой. Именно из-за этого мойры запрещали оборотням Катагарии и Аркадианцам самим выбирать себе пару. Поэтому они сводили Вер-Охотников только с теми, кого избирали сами…

Но от судьбы не уйдешь.

И даже самый лучший план в конечном итоге обречен на провал, а планировщика будет поджидать теплое местечко в аду.

«Хи сати, акрам джустия!»

Лицо Мадока побелело, соревнуясь с белизной рубашки. Он догадался, что последует за этим вопросом.

– Речь идет о том ключе, который ты поклялся, что уничтожил? Ну и что с ним?

– Думаю, ты не особо удивишься, узнав, что я солгал. Ключ не уничтожен.

Мадок выругался.

– Что с ключом?

Боль вновь резанула душу, а страх пересилил ярость. Если он скажет правду, они убьют Лидию. В противном случае она умрет от рук Стража.

Дамоклов меч навис над головой. Но одно он знал точно – со Стражем невозможно торговаться или вести переговоры. Солин пытался, но все слова пролетали мимо ушей ублюдка.