– Просишь прощения? – переспросила она, словно усмотрела в моих словах что-то обидное.

– Э… да?

В этот момент девушка заметила Чарли в полицейской форме. Ему даже не пришлось ничего говорить. Он просто глянул на парня, который неуверенно попятился назад и внезапно стал выглядеть гораздо моложе, и на девушку, обиженно надувшую ярко накрашенные губы. Не сказав ни слова, они обошли меня и направились в маленький терминал.

Мы с Чарли одновременно пожали плечами. Забавно, что у нас есть одинаковые жесты, хотя мы проводили вместе не так много времени. Видимо, это генетическое.

– Я нашел хорошую для тебя машину, совсем дешевую, – объявил Чарли, когда мы пристегнулись и автомобиль тронулся с места.

– Что за машина? – спросил я, заподозрив неладное из-за того, что он сказал «хорошую для тебя», а не просто «хорошую».

– Ну, вообще-то, это пикап, «Шевроле».

– Где ты его раздобыл?

– Ты помнишь Бонни Блэк из Ла-Пуш? – Ла-Пуш – это маленькая индейская резервация на ближайшем побережье.

– Нет.

– Она и ее муж раньше рыбачили с нами летом, – подсказал Чарли.

Понятно, почему это имя ничего мне не говорит. Как правило я успешно блокирую болезненные воспоминания.

– Она теперь в инвалидном кресле, – продолжил он, когда я не ответил, – больше не может водить машину и поэтому продала мне свой пикап.

– Какого он года? – я заметил, как при этом вопросе изменилось выражение лица Чарли. Он явно надеялся, что я не спрошу.

– Ну что же, Бонни хорошо поработала над двигателем, ему всего несколько лет.

Неужели он думает, что я сдамся так легко?

– Когда она купила этот «Шеви»?

– Кажется, в 1984 году.

– Новым?

– Нет. Полагаю, новым он был в начале шестидесятых или, самое раннее, в конце пятидесятых, – смущенно признался он.

– Ча… Пап, я ничего не понимаю в автомобилях. И не сумею отремонтировать его, если что-нибудь сломается, а услуги механика мне не по карману…

– В самом деле, Бо, эта штука прекрасно бегает. Таких уже больше не делают.

«Штука… – подумал я про себя. – Что ж, в этом есть свои преимущества… как минимум можно будет дать ей прозвище».

– И что ты имел в виду, говоря, что она дешевая? – как ни крути, это был главный аргумент, от которого зависела судьба сделки.

– Ладно, сын. Я как бы уже купил ее для тебя. В качестве подарка по случаю возвращения домой, – Чарли посмотрел на меня с надеждой.

Вот это да. Бесплатно!

– Тебе не стоило этого делать, пап. Я собирался сам купить себе машину.

– Ничего. Просто хочу, чтобы ты был счастлив тут, – говоря это, Чарли смотрел на дорогу. Он всегда ощущал себя неуютно, когда приходилось выражать свои чувства. В этом мы с ним похожи. Поэтому я тоже глядел прямо перед собой, когда отвечал ему:

– Замечательно, пап. Спасибо. Я очень ценю это, – не стоит упоминать о том, что он хочет невозможного. Незачем ему страдать вместе со мной. К тому же дареному пикапу в зубы не смотрят – точнее, в двигатель.

– Что ж, всегда пожалуйста, – промямлил он, явно смущенный моей благодарностью.

Мы немного обсудили погоду, которая была сырой, – и на этом разговор иссяк. Мы молча уставились в окна.

Бесспорно, пейзаж впечатлял. Все было зеленым: деревья, стволы и ветви которых покрывал мох, земля, поросшая папоротником. Даже воздух, казалось, становился зеленым, пока просачивался сквозь листву.

Слишком зелено – словно на другой планете.

В конце концов мы добрались до дома Чарли. Он по-прежнему жил в небольшом доме с двумя спальнями, который купил вместе с мамой в самом начале их совместной жизни. Собственно, в это понятие укладывался весь их недолгий брак. Возле ничуть не изменившегося дома был припаркован мой новый (новый для меня) грузовик. Тускло-красного цвета, с большими выпуклыми крыльями и округлой кабиной.

И мне он понравился. Я не любитель автомобилей, так что меня порядком удивила собственная реакция. Я ведь даже не знал, будет ли он ездить, но мог представить себя в нем. К тому же это был крепкий железный монстр из тех, которым трудно причинить вред, – такой можно увидеть на месте аварии: стоящим без единой царапинки среди обломков только что сокрушенной иномарки.

– Надо же, круто! Спасибо, папа! – в этот раз я и правда был в восторге. Мало того, что грузовик оказался на удивление классным, но теперь мне не придется утром тащиться две мили под дождем до школы. Или ехать в патрульной машине – безусловно, наихудший вариант.

– Рад, что тебе понравилось, – снова смутившись, хрипло сказал Чарли.

Мы за один раз перенесли наверх все мои вещи. Я занял западную спальню, окно которой выходило на двор перед домом. Комната была знакомой: она принадлежала мне с самого рождения. Деревянный пол, голубые стены, двускатный потолок, выцветшие занавески в бело-голубую клетку на окне – всё это было частью моего детства.

Когда я подрос, Чарли лишь заменил детскую кроватку настоящей кроватью и добавил письменный стол. На этом столе теперь стоял подержанный компьютер, от которого к ближайшей телефонной розетке тянулся пришпиленный к полу кабель для выхода в интернет, – одно из условий мамы, чтобы мы всегда были на связи. В углу я увидел знакомое с детства кресло-качалку.

Наверху была только одна маленькая ванная, которую мне придется делить с Чарли, но до этого я пользовался одной ванной комнатой с мамой, что, конечно, было еще хуже. У нее было гораздо больше всяких мелочей, и она упорно сопротивлялась всем моим попыткам хоть как-то их упорядочить.

Одно из достоинств Чарли – ненавязчивость. Он оставил меня одного, чтобы я распаковал вещи и устроился, мама на такое совершенно не способна. Приятно побыть в одиночестве: не надо улыбаться и выглядеть довольным. Я с облегчением посмотрел в окно, за которым шел проливной дождь, и позволил себе мрачно задуматься.

В школе Форкса было всего лишь триста пятьдесят семь – теперь триста пятьдесят восемь – учеников; дома только в моем предвыпускном классе было больше семисот человек. Здесь все дети росли вместе, их бабушки и дедушки помнили друг друга малышами. А мне предстоит быть новичком из большого города – мишенью для любопытных взглядов и шепота за спиной.

Возможно, если бы я был крутым парнем, то заставил бы это работать на себя. Вошел бы, весь из себя популярный, как вернувшийся в свои владения король. Но что уж тут таить – я не такой: не звезда футбола, не президент класса, не плохиш на мотоцикле. По моему виду можно предположить, что мне самое место в баскетбольной команде – но это впечатление рассеивалось, как только я делал первые шаги. Меня имели обыкновение заталкивать в какой-нибудь шкафчик в раздевалке, пока в десятом классе я вдруг не вымахал сразу на восемь дюймов. Слишком тихий и слишком бледный, я ничего не смыслил ни в играх, ни в автомобилях, ни в бейсбольной статистике, ни в чем-либо еще из того, что должно интересовать парня моего возраста.

В отличие от других, у меня не оставалось свободного времени на хобби. Всегда находились неоплаченные счета, забитый водосток или еженедельные закупки продуктов, которые требовали моего внимания.

По крайней мере, раньше находились.

Поэтому мне трудно общаться со сверстниками. Возможно, вся правда в том, что я вообще не умею ладить с людьми. Даже мама, которая мне ближе всех на свете, никогда не понимала меня по-настоящему. Иногда я задавался вопросом: вижу ли я мир так же, как его видят остальные? А вдруг, к примеру, то, что мне кажется зеленым, для других красное? Или я чувствую запах уксуса там, где все ощущают запах кокоса. Может, мой мозг работает не как у всех?

Но причины не имели значения. Важен был результат. И завтра всё только начнется.

В ту ночь я плохо спал, даже когда мне наконец удалось угомонить свои мысли. Постоянный шум дождя и ветра никак не желал отходить на задний план. Я натянул на голову старое одеяло, а позже добавил сверху еще и подушку. Но так и не смог заснуть, пока уже под утро дождь не превратился в тихую морось.