Этого было достаточно.

Щеки фрейлины вспыхнули, в следующий момент ее подруга, ужаленная известием, отступила к окну.

Через две минуты новость всколыхнула ряды фраков.

Гвардейцы взяли на караул, двери в покои короля медленно раскрылись.

Вошедшие джентльмены обменялись взглядами.

Человек в трехуголке трижды ударил булавой.

— Лорд Ахдональд! Лорд Гумберлен!

Баронет Кеннези, наблюдавший всю эту сцену по обязанности представителя приемов, иронически приподнял брови. Сейчас же любопытные обступили его.

— Вы улыбнулись, в чем дело?

— Я не хочу сказать ничего дурного, но взгляните, как взволнован наш епископ, — пожал плечами баронет, — по забывчивости он благословил меня уже в третий раз. Положение тревожно, раз его преосвященство, несмотря на преклонный возраст, прибыл во дворец, разумеется не только для благословений и поздравлений с благополучным приездом…

— А?

— Что такое?

Кеннези наморщил лоб.

— Слухи. Боюсь, что это несерьезно. Принц Уэльсский немного нездоров, — показав на голову, баронет вышел из залы.

В дверях он столкнулся с джентльменом, один вид которого вызвал взрыв негодования. Это был молодой человек, в дешевом изорванном костюме.

— Как вы сюда попали?

— Виноват. Мое имя Марч Суаттон. Я здесь по приглашению принца Уэльсского.

Буря вздохов прокатилась по залу. Затем произошло нечто необъяснимое: баронет с низким поклоном взял под руку растрепанного молодого человека и вышел вместе с ним.

Зала № 3

В кабинете короля царил консервативный полумрак. Грузная мебель черного дерева, классические по своей неясности картины в тяжелых рамах.

Король стыл в мрачном раздумье. Вся его прочно вставленная в кресло фигура говорила о наличии усталости и скуки.

Звонок телефона заставил его величество поднять знакомую по портретам голову.

— Вождь рабочей партии лорд Ахдональд и лидер консерваторов лорд Гумберлен имеют счастие представиться вам для принесения поздравления с благополучным прибытием принца Уэльсского, — сухо отчеканил секретарь, нажимая кнопку у стола.

На вспыхнувшем радиоэкране выступили фигуры лордов.

Король вяло махнул рукой, опуская голову.

— Вы слушаете? Его величество занято.

— Шум в соседней комнате, — полушепотом заметил секретарь, наклоняясь к другому.

— Узнайте, Джордж.

Секретарь приоткрыл дверь и отступил, столкнувшись с камер-лакеем Паркером.

— Что случилось? Почему вы врываетесь, как дикий кабан? — удивился король.

— Ужасное несчастие… Принц Уэльсский подменен. Настоящий принц в тюрьме. Тот, кто находится во дворце — самозванец!

Король облегченно вздохнул, опускаясь в кресло.

— Уберите этого сумасшедшего!

Зала № 4

— Пожалуйста! — баронет Кеннези приподнял портьеру, пропуская Марча. — Вы найдете его высочество в этих апартаментах, — и он откланялся.

Под спокойным величием бронзы, строгой, враждебной ему мебели, Марч постепенно овладевал собой. Темные пушистые ковры скрадывали шаги, и только когда чья-то рука опустилась на плечо Марча, он вскочил.

Улыбка серых, спокойных глаз.

— Ничего, ничего, Марч, сидите! Право, это небольшое отступление от этикета.

— Мсье Лавузен!

— Тсс… Ваше высочество, так будет лучше, — подмигнул Лавузен, — а теперь рассказывайте.

Марч провел рукой по лбу.

— Ничего… Понимаете… пустота… после вашего отъезда из цирка я очутился в объятиях полицейского.

— Видел из окна.

— Я так и знал. Не могу утверждать, что рассмотрел ваше лицо, скорее угадал. Браво, вы, как обещали, уехали из цирка принцем Уэльсским.

— Настоящим, — добавил Лавузен.

— А что случилось с поддельным? — быстро спросил Марч.

— О, он вел себя спокойно. Вполне солидно. Сейчас же после меня принц в наемном экипаже прибыл во дворец, где был арестован как наглый самозванец и отправлен в тюрьму.

Марч вскочил.

— Поздравляю! Это волшебно!

— Вполне реально. Но расскажите о себе, Марч!

— Со мной было хуже. Я попал в полицию, при обыске у меня нашли бомбу. Кто ее подсунул, не знаю.

— Я. Видите, Марч, согласно здравому смыслу, человека с бомбой всегда легко отыскать в полиции. Но это пустяки. Во дворце же произошло нечто не уступающее цирковым аттракционам. По приезде я немедленно успокоил мою мать королеву… и, кстати, познакомился с ней. Материнское сердце ее так скорбело о моих беспутствах, что второпях не нашло разницы между мной и ее кровным сыном. Немедленно был созван экстренный совет членов королевской семьи и при участии лорда-канцлера было решено тайно произвести расследование о заключенном самозванце. Я давал дельные советы.

— Но король, что говорит король?

— Свидание с отцом, — продолжал задумчиво Лавузен, — протекало в лирических тонах, с полчаса я плакался в ошибках молодости, хитрый старикашка вытянул из меня все подробности моих ночных шатаний. Со скорбью я обещал кончить со всеми пороками и дал клятву перед английским богом вести жизнь прилично, отдавая все время на благо родине, то есть обещался стоять в Вестминстерском аббатстве, играть в гольф и кататься верхом.

— Кстати, Лавузен, вы не рассказали отцу о маленьком ателье на рю Севинье? — со смехом прервал Марч.

— Нет, я великодушен. Это бы убило старика. Но, главное, Марч, я рассчитываю на тебя. Ты будешь всегда при мне. Помни: малейшая ошибка — и все наше здание рухнет. Во мне смешанная кровь: мать англичанка, — отсюда мое изумительное произношение и знание Англии, но по отцу я француз, сжигаемый пламенем веселия. Язычки этого пламени вырываются наружу. Ты другое дело, в твоих жилах течет мутная окись, заменяющая англичанину кровь.

Марч сделал отрицательный жест.

— Да, — кивнул Лавузен. — Еще в детстве я прочел Марка Твена «Принц и Нищий». Не обижайся, Марч, в этой книге было все: любопытство нищего, великодушие принца, забинтованная нога короля, — но ни слова о тебе. Я решил заполнить пробел. В наши дни принцы не так великодушны, но и нищие не такие дураки, как ты думаешь, Марч.

— Я смотрю на вас и жалею, что почти не помню вашего первоначального лица. А писать книгу «Принц и Нищий» своею жизнью мне вовсе не улыбается. Откажитесь, Лавузен. Уедем обратно в Париж, еще не поздно!

Лавузен встал и нажал кнопку звонка.

— Генри, проводите мистера Суаттон в покои личного секретаря. Кроме того, джентльмен нуждается в холодном душе.

Лакеи неслышно скользили вокруг Марча. Управляемые деловым камердинером, они проделали с секретарем все, что было приказано, и вышли из спальни.

С лепного потолка прищурился глаз ночного фонарика, наблюдающего за спящим. Марч настойчиво закрывал глаза, но разгоряченный мозг не засыпал, веки автоматически открывались и комната выступала с обличительной безнадежностью.

В гулкой пустоте упало двенадцать бронзовых ударов полночи. Острый луч фонаря разрезал лицо Марча. Он открыл глаза и привстал.

— Тсс!.. — склонился Лавузен и еле слышно добавил: — За мной.

Борясь с остатками сна, Марч медленно сполз с кровати и на цыпочках пошел за Лавузеном. Шаги их замирали в бархате ковров, сонные статуи держали в руках тюльпаны огней.

Марч перешагнул порог кабинета. У камина, в кресле, поддерживая голову руками, спал человек в форме майора британской армии.

— Тише, Марч, не разбуди! Он приставлен ко мне и, как видишь, не мешает.

Лавузен опустился на стул, принимаясь за бумаги, разбросанные по ковру. Марч усиленно тер глаза.

— Я не понимаю. Вы будите меня среди ночи, игра продолжается?

— Не кричи! Ты странный человек, Марч, тебе во что бы то ни стало надо понимать. Поверь, я понимаю не больше, чем ты.

— Что это за бумаги? — Марч указал на связки.

— Письма, любовные записки, почем я знаю! Эта комната — кабинет, и все, что здесь — принадлежит принцу. Я, как актер, тружусь над созданием его роли. Целых три часа изучаю почерк, знакомлюсь со счетами. Всю эту чепуху надо усвоить. Это адский труд.