Сбежав вниз, я направляюсь на кухню. Увиденное в холодильнике меня немного поражает. В дополнение к сладостям и сокам, много красного мяса. Очень много. Это наводит меня на мысль, я беру сковороду, ставлю ее на плиту и раскаляю. Затем достаю стейк. Когда мясо слабо прожарилось, я хватаю бутылку воды, протеиновый батончик и банку огурцов, потому что не знаю, что любят беременные. Может я ошибся на счет мяса, может, нет. Положив кусок на тарелку, я несусь наверх. Когда я открываю дверь, Саванна уже сидит на кровати, ее смущенный взгляд уперт в меня.

- Что случилось?

Я сел рядом с ней на кровать и протянул ей тарелку со стейком с кровью.

- Ты упала в обморок.

- Упала в обморок? - Она в шоке, но смотрит на стейк, и я слышу, как у нее урчит в животе.

- Да, - подтверждаю я и слегка подталкиваю к ней тарелку. - Ешь.

- Вилка?

- Я не принес. Ты можешь, есть руками. Я не буду тебя осуждать.

Саванна аккуратно поднесла стейк ко рту и надкусила. Я с удовлетворением наблюдаю, как она меньше, чем за минуту съедает все, а затем тянется к воде, облизывая пальцы.

- Извини, что упала в обморок, - говорит она, немного скривив губы. - Не знаю, что случилось.

- Тебе в последнее время нездоровилось? - Во время беременности много чего может пойти не так, а я ничего об этом не знаю. Я чувствую себя беспомощным. - Что я могу сделать?

Она немного передвигается, кладет руки на поясницу и потягивается. Ее грудь более округлая, пышная и божественная. Я всегда считал Саванну совершенством, но ее беременное тело - бесподобно. Эта грудь даже не вместиться в мои ладони...

- На самом деле я себя прекрасно чувствовала, - говорит она, отвлекая меня от грязных мыслей. На ее лице появляется виноватый взгляд. - Может мне не стоило перекидываться сегодня.

- Почему?

- Доктор Лэмб говорит, что это вредно для беременных оборотней.

Я фыркаю. Выдры-доктора, да и другие выдры... ну, придурки.

- Доктор Лэмб - идиот. Я никогда такой ерунды не слышал. Моя мама всегда перекидывалась, кода вынашивала Грейси. И это никак ей не вредило.

- Я ведь не могу спросить обычного акушера об этом, не так ли? - Она смотрит на меня. Мысли о моей давно-ушедшей матери заставляют меня задуматься о другом. - Ты хорошо ела в последнее время?

Она облизывает губы.

- Я хорошо ем. Доктор говорит, что набираю слишком много и мне нужно ограничивать себя в еде.

- Ерунда. Ты восхитительна.

Она удивленно смотрит на меня.

- Спасибо.

Ее благодарность согревает меня. Саванна - моя пара, и я собираюсь заботиться о ней, чёрт побери. Я заворачиваю ее в одеяло.

- Допивай воду, а я скоро вернусь. Кое-что принесу тебе из магазина. А ты подреми, ладно?

Саванна качает головой.

- Мне нужно встать, чтобы убрать...

Я кладу руку ей на плечо, останавливая.

- Ты останешься здесь. Когда вернусь, сам все уберу, хорошо? Позволь мне заботиться о тебе.

Я до смерти хочу заботиться о тебе. Позволь мне позаботиться о моей паре. Позволь мне быть рядом.

Я жду ее протеста, но вместо этого она смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а затем кивает.

- Хорошо.

И меня окатывает очередная волна яростного удовлетворения. Оставив в ее руке бутылку воды, я спускаюсь вниз. У меня уже в руках ключи и тут я понимаю, что на мне нет вообще никакой одежды.

Упс.

Я возвращаюсь наверх, надеваю грязную одежду, натягиваю ботинки и бегу в грузовик. Я знаю, что нужно Саванне, даже если она этого не знает. Устрицы, печень и шоколад. Во время беременности, моя мама только этим и питалась. Говорила, что это волчья закуска. Что волчатам нужна тонна железа, которую ей пришлось копить. Бьюсь о заклад у Саванны тоже самое.

Сев в кабину, я вставляю ключи в замок зажигания. Но не завожу машину, а стискиваю руль, пытаясь совладать с бурей радости, гордости и расстройства, проносящейся по мне. Ребенок - мой ребенок - в ее животе волчонок.

"Знает ли она", - гадаю я.

Она не может навсегда отказаться от меня. Только волки знают, как воспитывать волчат. Саванна может попытаться вырастить волка с кузенами-пумами, но стая глубоко укоренена в наших душах. Он придет к нам, наплевав на все. Мне нужно чтоб Саванна поняла, что она моя, как и наш ребенок. Хотя, сначала, мне нужно накормить свою пару.

На бешеной скорости, я несусь к ближайшему магазину, покупаю все устрицы, что у них в наличии. Затем опусташаю конфетные прилавки, а потом направляюсь в мясной отдел, ища свежую печень. Закидываю в корзину лук для приготовления печени, пару бутылок воды, а затем иду на кассу. Кассирша удивленно моргает на мой набор продуктов, а затем смотрит на меня.

- Тяга беременных?

Я киваю не в силах сдержать свою лучезарную улыбку. Я забочусь о своей паре. Женщина улыбается в ответ.

- Ты такой милый. Она счастливица.

Кто-то должен сказать это Саванне.

Я загружаю грузовик, уже чувствуя, будто провел слишком много времени вдали от Саванны. Я возвращаюсь на свою - нашу ферму, а затем еду по гравию. Останавливаю с визгом грузовик у дома, хватаю продукты и бегу внутрь, беспокоясь, что Саванна встала и нечаянно упала с лестницы в мое отсутствие. Но когда вхожу в дом, натыкаюсь лишь на тишину. Я ставлю пакеты с продуктами на островок, захватываю шоколад, банку устриц и бутылку воды. Я поднимаюсь на верх, заказ 2.0 готов.

Саванна свернулась на кровати, обняв живот. На ее лице расцветает сонная улыбка, когда я вхожу, и мой волк низко рычит внутри от тоски. Как давно она мне улыбалась?

- Я в порядке, Коннор, - говорит она, когда я сажусь на стул рядом с ней. Она зевает. - Я больше не голодна.

- Я все равно хочу, чтобы ты это съела, - возражаю я, открывая консервную банку устриц. Она садится, ее ноздри раздуваются от аромата.

- Что это?

- Устрицы, - отвечаю я, и протягиваю ей банку. - Волчий припас.

Она отводит от меня взгляд.

- Волчий припас, - повторяю я тише. - Я не знаю, носишь ли ты внутри волчонка, но когда женщины вервольфы беременеют, если едят много устриц, их не часто рвет. Они жаждут красного мяса. А ребенок ест с мамой.

Она быстро моргает, и я вижу, как по ее щеке бежит слеза.

- Эй, эй,- шепчу я, отставляя устрицы и касаясь ее щеки. - С тобой все будет хорошо. Я тут и никуда не денусь.

- Близнецы,- шмыгает она носом.

- Что?

Заплаканными глазами, она смотрит на меня.

- У меня двойня. И я практически уверена, что это волки.

Я глубже зарываюсь в подушки, не вполне готовая проснуться и столкнуться с миром. Если я проснусь, придется обдумывать ситуацию с Коннором. А я еще не уверена, что делать. Бесспорно, он рад новости о близнецах. Когда я сказала ему про двойню, думала что он свалиться со стула от радости. Мне это понравилось. От этого я почувствовала... облегчение. Хорошо осознавать, что он рад стать отцом двух малышей. Хотя, свирепая, собственническая гордость в его взгляде от того, что дети волки?

А я не знаю, как воспринимать это. Я хочу сказать, ведь я могу ошибаться и в животе ношу самых злобных пум - близнецов, и Коннор будет разочарован. Хотя, я сомневаюсь. Вряд ли Коннор разочаруется, что у нас будут две девочки с кошачьими ушками. Он и их будет до безумия любить.

Но... Я все так же уверенна, что девочки не кошки. Присвоить моих детей к волкам прибавляет к уже имеющимся вопросам новые.

Что еще глупее? Съеденные прошлым вечером устрицы прижились в желудке. Коннор оказался прав.

Полагая, что не могу прятаться весь день напролет, я зеваю и медленно открываю глаза. Меня окружает запах волка. Лучи раннего солнца проскальзывают сквозь занавески, и в них танцуют пылинки. Коннор дремит в кресле напротив кровати. На его груди покоится журнал для беременных.