— Укко. — сиплым голосом я прервала метания домового.

— Да?

— Завари мне мой чай, пожалуйста.

В своё время я очень сильно увлекалась игрой на сцене и была завсегдатаем театрального драмкружка. Вела его Виктория Викторовна, местная заслуженная актриса, которая всё никак не хотела смириться с возрастом и уйти на пенсию. Одевалась она всегда ярко и броско, особенно любила вышитые бисером платки и шали. У неё было любимое манто, проеденное молью с утраченным былым блеском и пышностью. Но самым примечательным был его воротник в виде целого лисьего тельца. В своем время меня, любительницу всех живых созданий, это очень возмущало. А Виктория Викторовна любила периодически элегантно поглаживать голову несчастного зверя. Из-за этого экстравагантной манеры, за глаза, мы называли её — «боярыня».

В принципе этот кружок назвать чем-то серьёзным нельзя. Скорее так, чтобы наша боярыня могла показать себя во всей красе и следующие поколения переняли её талант. В основном ходили одни девочки. Лишь однажды к нам попытался влиться новый мальчик. Каждая причислила его к своим женихам и выказывала свою симпатию, тем незатейливым способом, каким могут лишь младшеклассницы: отчаянно измываясь. Вот он долго не продержался в нашем «бабьем царстве». Виктория Викторовна, с весьма драматичным вздохом любила его вспоминать и повторять:

— Девочки мои, умение вести игру, если не сделает из вас актрису, так поможет быть королевой! — с горделивой осанкой она обходила маленькую комнатку, выделенную нам театром для занятий. — Как управлять мужем, к примеру: где прикинутся безропотной, а где и выпустить коготки!

Мы слушали с упоением и большими надеждами на будущее: втайне мечтая стать великой актрисой и в момент вручения награды вспомнить о своём милом драмкружке. Мы даже разыгрывали это, ссорясь за роли.

Но спустя несколько лет, Виктория Викторовна, заболела и кружек закрылся. Но даже несмотря на это, наша горячо любимая боярыня оказалась права, актёрство никогда не было лишним. Не сказать, что я прям, одарена им, но где рожицу посмиреннее сделать или как слёзно выпросить оценку у преподавателя я знала.

К чему я углубилась в воспоминания? А к тому, что я решила играть глупую наивную девочку пока не найду решения своей проблемы. Я буду уступать, покорно молчать в присутствии Халвена, а с Трудой просто нагло тупить и путать травы и мази. Да и с племянником, имени которого я не помню, буду флиртовать. Но как только появится возможность — съеду и порог им солью посыплю.

А съехать, оказывается, было не так уж и сложно. Пока Ярима уходил заваривать чай, я поинтересовалась у Тивы где я смогу снять комнату. Мне сказали, что за один сребреник за неделю комнату сдаст любой — она назвала пару «проверенных» домов и предложила снимать комнату у себя: «лишний доход никогда не повредит». Особо в её добрые намерения я не верила, но все же жить в доме старосты не самая плохая затея: никто ко мне не сунется. Ах, если бы я знала…

Но все будет делаться постепенно, и начну я с убеждения в моей беспросветной тупости и наивности: подожду, пока эта семейка совсем расслабится и прекратит стеречь. И в это же время буду проверять почву на возможность торговли.

Так вот следующим утром и вышла я из комнаты, словно лучик солнца на землю спустился: улыбка настолько широкая, казалось лицо треснет, а взгляд до того наивный почти щенячий, Халвен аж подавился при виде меня.

— Доброе утро! — с придыханием и восторгом говорю я им и присаживаюсь напротив мужчины. Он лишь посмотрел на меня как на…идиотку.

— И тебе утречко доброе, Лена! — Труда ставит передо мной тарелку с кашей и улыбается, совсем неискренне. Я миленько улыбаюсь в ответ, но к еде не притрагиваюсь. В этом доме я больше ничего не ем. — Как спалось?

— Ах. — со вздохом роняю голову на руки. — Сон мне такой приснился!

— Какой сон?

— Красочный! — с придыханием выдаю я. — В нем у меня любил красивый парень.

Надеюсь, она правильно истолкует «любил». Если нет, то чур я не виновата.

— И веришь ты во сны свои?

— Конечно! Сегодня же полная луна в Венере с оттенком Козерога! — Я вытаращила глаза и приложила руки к груди. — Значит вещий! В моем мире — это существенный знак!

Господи, какую же белиберду я несла…

Но наживка закинута и остается не заметно следить за реакцией. Она меня не разочаровала — блондинка просияла и победно глянула на мужа. Господи! В этом доме не я тупая…

— Ну ясно.. - совсем не заинтересовано отвечает она, но потом как будто, «вот я тут случайно вспомнила», продолжает: — Ко мне племянник завтра по утру приедет…

— Племянник? — с дрожащим, как бы от восторга голосом подхватываю я.

— Да, племянник! — гордо повторяет и между прочим: — И хорош он собой, как с картинки!

Я состроила смущённую рожицу: глазки в пол, губу закусила. По довольному хмыку поняла, что впечатлила. Халвен же смотрел на меня уже с долей презрения. Ничего-ничего, как-то подмешаю тебе чего в чай.

Как и говорила Труда — племянник прибыл утром, весь такой совершенно никакой. Не то чтобы некрасивый, а просто безликий — таких обычно встречаешь на улице и проходишь мимо, не обращая внимания. Короткий ёжик русых волос, обычные непримечательные серые глаза (у Халвена хоть какой-то блеск в них был) и сальная улыбка. Но самым бросающимся были СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНЫЕ переглядывания этих троих. Труда только что не подмигивала племяннику и пальцем в меня не тыкала.

Ну, а что с меня, глупой бабы, взять? Стою тут ножкой вожу по земле, взгляд опущен, смущённая такая вся и впечатлённая красавцем ростом до пупка.

— Я Илкей. — и голос у него совершенно обычный.

— Лена.

— Я тебе подарки привёз. — Меня покоробило оттого, что он сразу начал тыкать. Да ладно, он весь меня коробил.

— Да не стоило… — робко отказываюсь я, но жениха это не останавливает и он протягивает мне леденец в виде петушка. Его травяной запах сразу ударил в нос. Но! Один леденец! Быстрее зовите всех на пир! Отдаваться буду! Такому щедрому и не жалко даже! Ярима, на фоне этого придурка — принц на белом… пони!

Но я, конечно же, изобразила дикий. Получилось, так что блондинка чуть не прыгала от счастья.

На пиршество по приезда любимого племянника я не осталась, сославшись на то что в поле надо — утреннюю траву рвать. Глупая работящая девка, нужно же соответствовать образу. Меня с радость отпустили.

Ни на какое поле я не пошла, а встретившись с Укко недалеко от дома, направилась на озеро бить баклуши до вечера. Но по дороге нас неожиданно перехватила Тива и затащила к себе: ей была ужасно необходима помощь в травах…

В общем, квас у неё получился горький и она, не знала, что сделала не так:

— Я вот и душицу кинула и чабрец тоже. — Сетовала женщина.

Отпив глоток этого зеленоватого варева, я сразу поняла, что не так. Дар и все такое.

— Квас, конечно, ваш до костей пробирает. Вы мяту положили?

— Нет. Запамятовала.

— Ну, вот, и потому горчит.

Она тут же забегала по кухне в поисках мяты, а мы с Укко (который до этого ходил по комнате и по-хозяйски заглядывал во все ящики) собирались уходить, но нас не пустили:

— Ой, останьтесь на квас же! И давай на ты! — говорит она и дверь закрывает с улыбкой.

Задержались мы «на квас» до вечера. Укко опивался им, так он ему понравился, что заставил меня обещать ему «каждую седмицу» такой варить. Ну а мы с Тивой чисто по женских обсудили моих сожителей. Ну как обсудили? Перемыли им все кости, да с таким упоением — кот так сливки не лакает.

После этого разговора мы не стали подругами, но как говорится, общие враги объединяют. Относились мы к друг другу скорее с пониманием и некоторой деловой жилкой- я ей деньги, а она мне комнату. Все рады и довольны и главное, никакой лжи и претензий.

— Только через неделю смогу тебя забрать. Мужа нужно дождаться.