— Нет, — коротко ответил Данвир.

— Почему же? — усмехнулась я.

— Не надо.

— За что ты их убивал?

— Мне нужно было.

— Зачем?

— Мне нужна была их сила.

— Зачем?

— Чтобы спасти тебя, — тихо ответил он.

— Спасти меня? От чего?

— Я хотел вырвать тебя из лап этих… видящих, — последнее слово брат выплюнул с такой ненавистью, что я вздрогнула.

— Каким образом? Я одна из них, — мне почему-то стало обидно. — И этого уже не исправить.

— Это можно исправить, — с горячностью воскликнул Данвир. — Можно.

Я начала сомневаться в душевном здоровье брата.

— Данвир, это не исправить. Я родилась такой. И это мой дар, — я старалась говорить спокойно, словно пыталась убедить маленького ребенка.

— Это можно исправить, — настаивал он на своем.

— Данвир…

— Ты не знаешь, а я знаю, — брат не дал мне договорить. — Для этого нужна сила магов.

— Зачем? — сдалась я, решив, что пусть лучше выскажется.

— Магическая сила поможет тебе избавиться от этого проклятого дара, — Данвир шагнул ко мне и я сильнее вцепилась в перила, боясь, что он сейчас снова схватит меня за руку.

— Как, Данвир? Этого не может быть, иначе бы…

— Может! — воскликнул он. — Может! Только все это засекречено. Это скрывают, чтобы такие, как ты, не смогли вернуться к обычной жизни.

Я все еще не верила в то, что говорил брат.

— Данвир, кто тебе это сказал? — с улыбкой мягко произнесла я.

— Я знаю. Я работал с ученым. Он меня всему научил, — продолжал горячо убеждать меня брат.

— Что это был за ученый? Откуда ты его знаешь? — мне очень хотелось доказать Данвиру, что он ошибается. Может, было бы жестоко отбирать у него надежду, но и допустить, чтобы он дальше продолжал верить какому-то сумасшедшему ученому, было нельзя.

— Мы познакомились в Партисе несколько лет назад. Я рассказал ему о тебе и о том, что хотел бы избавить тебя от этого дурацкого дара. И он сказал, что это очень даже возможно. Мы много работали…

— Убивали, — поправила я его горько.

— Мы много работали, — продолжил Данвир, не обращая внимание на мои слова. — Пробовали. Эспериментировали. У нас начало получаться. Но потом Гарл заболел и вскоре умер. Но перед смертью он дал мне адрес мага, который мог бы мне помочь.

Мне показалось смутно знакомым имя ученого, но заострить на этом внимание я не успела, потому что брат продолжал свой сбивчивый торопливый рассказ.

— Чтобы все получилось, мне нужен был специальный накопитель. Сделать его мог не каждый.

— Ты заказал артефакт Катиру Алию, — произнесла я, опускаясь на скрипнувшие ступени и чувствуя, как холод снова скользит по коже снизу вверх, отбирая последнее тепло. — Почему здесь так холодно?

— Я не топил камин. Он дымит, его надо чистить, — виновато ответил Данвир.

— Мы же здесь замерзнем, — снова поднялась я и повернулась в сторону камина.

Брат ответил не сразу.

— Да, ты права.

Он быстро подошел к камину, присел перед ним и заглянул внутрь.

— Им давно не пользовались.

— Его надо почистить. Иначе я не уверена, что доживу до вечера. Зачем ты вообще меня похитил? Почему сразу не пришел и не рассказал, кто ты?

— Не был уверен, что ты поймешь меня.

— Я и сейчас не понимаю.

— Я просто хотел тебя спасти, — с нажимом произнес Данвир.

— Давай займемся камином. А потом ты мне все расскажешь. И мне все-таки нужна одежда и… туалет, — вспомнила я о проблеме, которая уже не терпела отлагательств.

Уже после обеда мы с братом устроились за столом на кухне. Я куталась в его старый свитер, пахнущий почему-то костром, и пыталась устроить ноги в необъятных ботинках, которые мало того, что были тяжелыми, так из-за размера постоянно норовили свалиться. Брюки тоже были велики, но я их подвернула, а на поясе завязала веревкой, которую откуда-то принес Данвир. Камин нехотя горел, то и дело выплевывая в комнату клубы черного дыма. Дом нагревался медленно, что было неудивительно. В нем давно никто не жил, а старые рамы уже не держали тепло, беспрепятственно пропуская внутрь холод.

— Маг Алий знал, зачем тебе нужен был тот артефакт? — спросила я, грея руки о горячие бока чашки, в которой слишком быстро остывал чай.

— Знал. Он же когда-то работал с Гарлом.

И снова это имя отозвалось внутри меня чем-то знакомым. Откуда я могла его знать?

— И его не смущало, что ты собираешься с помощью него убить магов?

— Он должен был получить хорошие деньги. А это для него было важнее.

— Но он их не получил, — напомнила я Данвиру. — Потому что тебе нечем было платить. Ты же поэтому убил его?

— Да, — тихо ответил брат.

— Скольких людей ты убил, Данвир?

— Я не считал. Может, пятерых. Или десять.

— Десять, — повторила я глухо, желая заткнуть уши и никогда этого не слышать. — Мама бы сошла с ума.

— Она этого никогда не узнает, — процедил он сквозь зубы.

— Что с ними стало, Данвир? Ты мне так и не рассказал, — я поставила чашку на стол и положила руки на колени, боясь, что они задрожат и я пролью на себя кипяток.

— Их больше нет, — ответил брат в сторону.

— Это я уже слышала. Что случилось? Как они умерли? Расскажи, я хочу знать. Я искала вас год. Но из архивов приходили ответы, что вас нигде нет.

Данвир молчал.

— Почему ты молчишь?

— Их казнили. Вскоре после того, как тебя забрал… этот…

Ненависть в голосе брата была такой сильной, что запросто могла убить. Но я его за это не осуждала. А вот новость о том, как умерли мои родители, повергла меня в шок. Я даже дышать перестала, а в голове все еще звучали слова Данвира: «Их казнили… казнили… казнили…»

— За что их казнили? — голос вдруг стал хриплым и чужим. Кровь стучала в висках так громко, что оглушала. Весь мир сузился до небольшого квадрата размером со старый шатающийся кухонный стол.

— Их обвинили в государственной измене, — откуда-то издалека услышала я.

— Что? — короткий выдох.

— За то, что прятали тебя.

Мир рухнул. Если еще вчера мне было ради чего жить, за что бороться и к чему стремиться, то сейчас я потеряла все: надежду, цель, смысл жизни, будущее. Как же я ненавидела всю нашу систему! И свой проклятый дар!

Не знаю, сколько прошло времени, полчаса, час, но все это время мы с братом не проронили ни слова. Я даже ни разу не пошевелилась. Внутри меня будто что-то сломалось, умерло, превратилось в холодный застывший камень. Система победила — я стала той, кем они пытались меня сделать: ледяной и расчетливой машиной, которой теперь уже терять было нечего.