Стремясь подавить недовольство рабочих и не допустить их организованной борьбы в защиту своих прав и интересов, Форд ввёл казарменную дисциплину на предприятиях, насаждал систему шпионажа среди рабочих, содержал собственную полицию для расправы с рабочими-активистами. В течение многих лет не допускал на предприятиях Форда деятельности профсоюзов.

В книге “Моя жизнь, мои достижения” Форд претендовал на роль некоего «социального реформатора» и утверждал, что его методы организации производства и труда могут превратить бур­жу­азное общество в «общество изобилия и социальной гармонии». Форд превозносил свою систему как заботу о рабочих, особенно более высокую заработную плату на своих предприятиях, чем в среднем по отрасли. Однако более высокие заработки связаны прежде всего с исключительно высокими темпами труда, быстрым изнашиванием рабочей силы, задачей привлечения всё новых рабочих взамен выбывающих из строя.

Выступление трудящихся против разрушительных социальных последствий фордизма расценивается буржуазными идеологами как сопротивление техническому прогрессу. В действительности рабочий класс борется не против технического прогресса, а против капиталистического использования его достижений. В условиях современной научно-технической революции и повышения общеобразовательного и профессионального уровня подготовки рабочего класса, усиления его борьбы фордизм стал тормозом роста производительности труда.

В начале 1970‑х гг. некоторые капиталистические фирмы проводят эксперименты по модификации конвейерного производства в целях уменьшения монотонности, повышения содержательности и привлекательности труда, а, следовательно, и его эффективности. Для этого реконструируются конвейерные линии: они укорачиваются, операции на них совмещаются, практикуется перемещение рабочих вдоль конвейера для выполнения цикла операций и т.п. Подобные мероприятия часто изображаются буржуазными социологами как проявление заботы предпринимателей о «гума­низации труда». Однако в действительности они диктуются стрем­лением приспособить фордизм к современным условиям и тем самым усовершенствовать методы эксплуатации трудящихся.

Только при социализме достигается подлинная гуманизация труда: человек становится творческой личностью, уверенной в общественной ценности своей деятельности; постигает науку упра­вления[9] производством, государством, обществом. Любые фор­мы технического прогресса, в том числе конвейер, применяются в условиях средней общественно-нормальной интенсивности труда и сопровождаются облегчением и улучшением его условий» (“Боль­шая советская энциклопедия”, изд. 3, т. 27, стр. 537, 538).

Для “Большой советской энциклопедии” (БСЭ) третьего издания характерно обилие статей, из которых можно только узнать, каких мнений следует придерживаться о том или ином явлении в природе или в жизни общества для того, чтобы быть лояльным застойному режиму, но из которых невозможно узнать, что по существу представляет само явление, которому посвящена статья.

К числу таких статей принадлежит и приведённая выше с незначительными сокращениями статья «Фордизм». Соответственно нет в ней и ни единого слова благодарности Г.Форду за оказанную им поддержку в деле механизации сельского хозяйства и за вклад в создание автомобильной промышленности СССР на принципах «фордизма», порицаемого марксистскими болтунами. Согласно логике авторов статьи в БСЭ получается так: на заводах самого Г.Форда принципы «фордизма» — плохо, а на Горьковском автозаводе, в котором производство изначально организовано на принципах «фордизма» — они же хороши, хотя и там, и там по существу одно и то же: конвейер, задающий ритм труду всего коллектива, скорость движения которого администрация стремится повысить; требование дисциплины на производстве, поскольку в противном случае конвейер либо станет, либо по нему пойдёт брак; технологический процесс разделён на простейшие операции, выполнение которых в течение рабочего дня монотонно и обучение которым не требует большого времени и высокого образовательного уровня и т.д.

В целом же приведённая статья представляет собой типичный образчик марксистской клеветы на тех, кто мыслит не «под колпаком» марксизма, а самостоятельно, и потому способен творчески решать проблемы, с которыми его сводит жизнь. И это — только одно из обстоятельств, которое роднит Г.Форда и И.Ста­лина. Если верить культивируемому историческому мифу, Г.Форд и И.Сталин — весьма далёкие друг от друга люди, которых, если что и объединяет, — так только то, что они жили в одно время. В действительности же их объединяет другое: устремлённость их душ и свершённые ими дела одинаково и целенаправленно в господствующей культурной традиции либо предаются забвению, либо скрываются в мареве лжи. А за верой в лживые мифы о них следует непонимание целей их жизни и дел, одинаково свойственное как тем, кто преклоняется перед каждым из них, так и тем, кто пренебрегает ими или их ненавидит.

Чтобы понять место в истории и значимость устремлений и свершений каждого из них для будущего, необходимо обратиться к сказанному ими самими. И это обращение открывает возможность глобализации совершенно иного качества, против которой осознанно могут выступать только паразиты.

Обратимся к книге Г.Форда “Моя жизнь, мои достижения”[10], которая вышла в свет в США в 1922 г., и на русском языке впервые была издана в СССР ещё в 1924 г. Начнём с простейшего вопроса о «гуманизации труда», памятуя о том, что сам Г.Форд «фордис­том» не был точно так же, как и К.Маркс не был «марк­си­с­том», а Мухаммад не был «магоме­тани­ном».

Иными словами, творческий подход самого Г.Форда к жизни и делу отличает его от множества тех, кто, подражая ему, применял конвейер, «науч­ные методы» организации труда и т.п., но не задумывался о том, что в деятельности самого Г.Форда выражалась его истинная забота об улучшении жизни простых людей подвластными ему средствами, а не лицемерное стре­м­ление зажравшегося рвача-финансиста подать себя обществу в качестве гуманиста, реформатора, «благо­тво­рителя».

Отношение здоровых членов общества к больным и калекам и реальная жизнь больных и калек среди здоровых людей — один из общепризнанных показателей «гуманизма» общества, а также гуманизма труда в нём. Об этой проблеме, становящейся всё более актуальной для современной цивилизации по мере роста способностей медицины принудить душу человека к жизни в больном или искалеченном теле, Г.Форд пишет следующее:

«Больные и калеки встречаются всюду. Среди большинства господствует довольно великодушный взгляд, что все, не способные к труду, должны ложиться бременем на общество и содержаться за счет общественной благотворительности. Правда, есть случаи, например, с идиотами, когда, насколько я знаю, нельзя обойтись без общественной благотворительности, однако это исключение, и при разнообразии функций, существующих в нашем предприятии, нам удавалось почти всякому обеспечивать существование участием в полезной деятельности. Слепой или калека, если его поставить на подходящее место, может сделать совершенно то же и получить ту же плату, что и вполне здоровый человек. Мы не делаем для калек предпочтения, но мы показали, что они могут заработать себе полное вознаграждение.

Это шло бы вразрез со всеми нашими начинаниями, если бы мы приглашали людей ради их недостатков, давали им меньшую плату и довольствовались меньшей производительностью. Это то­же был бы способ помогать людям, но далеко не лучший. Лучший способ всегда состоит в том, чтобы ставить данных лиц на совершенно равную ступень со здоровыми, продуктивными работниками. Я думаю, на свете остается весьма мало места для благотворительности, по крайней мере, для благотворительности в форме раздачи милостыни. Во всяком случае, дело и благотворительность несовместимы; цель фабрики — производство.