Две пары глаз выжидающе уставились на меня.

Понимая, что этот вариант они обсудили заранее, я понял, что и в случае отказа вопрос моего увольнения тоже будет решен похожим методом. Выгонят, прицепившись к какому‑то нарушению и без всяких парашютных денег, а уж формальных поводов для этого в нашей работе более, чем достаточно. Тут хоть случай с подменой биополя Насти, или не дай бог они обнаружат мои петли задержки в инструментах серверов МКД, тогда вообще посадят под домашний арест, за превышение служебных полномочий.

Я решил, что их предложение меня устраивает с небольшим дополнением.

— Поскольку у меня остались в голове многие «секреты» наших разработок для СЭС, то чтобы я о них забыл, думаю десять окладов будет мне достаточно.

Шеф радостно согласился, во — первых, соскочив с опасной для него темы подмен, а во — вторых, похоже он и не рассчитывал на то, что я так быстро соглашусь. Наверно я продешевил с десятью окладами, но да ладно, буду теперь спокойно спать, они не станут сдавать полиции найденную информацию на меня, чтобы те не начали расследование в отношении фирмы. Меня это полностью устраивало.

Довольные друг другом, мы подписали нужные бумаги, и через несколько минут я прощался с коллегами, собирая свой нехитрый скарб в коробку. Вскоре я вышел из здания, в котором «Социальные программы» занимали целый офисный этаж и задумался о том, куда мне идти.

— «А ведь это повод!», — я едва не воскликнул это вслух, с трудом сдержавшись.

После того как человека увольняют он имеет полное право напиться с другом, заодно не подставлю Пашку! Я набрал на коммуникаторе его номер.

— Привет, меня уволили! Хочу напиться! Прошу поддержки!

— Привет, приезжай, — мой друг по — прежнему понимал меня без слов.

Заказав и оплатив доставку на Пашин адрес, прямо из такси, кегли пива и балыка из семги, я как на крыльях подлетел к двери его квартиры, ожидая, что она как всегда откроется при моем приближении, но этого не случилось. Похоже, что за месяц моего отсутствия у Паши появились секреты, раз он перепрограммировал сканер своего замка и отменил мне доступ в свою квартиру. Или может он ревнует Антонину ко мне? Вед из нас двоих я был у неё первым. Недоумевая, я нажал кнопку звонка в квартиру.

Неожиданно дверь мне открыла Антонина. Я с трудом ее узнавал! От цветущей красотки, которую я помнил, возбуждавшую мужчин одним лишь своим видом, ничего не осталось! Передо мной стояла женщина, возраст которой можно было определить в пол ста лет, без боязни ошибиться. Не причесанная, с огромными мешками под глазами и без косметики, она выглядела печально. Глаза её были красными от слез и едва открыв мне дверь она с новыми рыданиями бросилась мне на грудь.

— Черт, Тоня, что случилось? Где Паша?

Лишь всхлипы и плач были мне ответом. Пришлось положить семгу на кегу и прижав Тоню к себе отвести подругу в комнату. Усадив ее за стол и отпоив водой, я взял аптечку из ниши и дал Тоне успокоительные таблетки. Судя по тому, что их осталось в упаковке не много, пользовались ими очень часто. После того, как успокоительное подействовало Тоня начала рассказывать историю продолжения своего знакомства с Энтони, и по мере ее рассказа мне становилось все страшнее и страшнее. Мое пребывание в КАЗПП оказалось просто райским отдыхом, по сравнению с тем, что выпало на её долю.

Вот что она рассказала. Во вторник вечером, накануне теракта, они с Павлом были вместе, когда ему пришел вызов от анонимного контакта из сети. Павел не хотел отвечать, но аватарка незнакомца вдруг преобразовалась в фотографию Стаса и Тоня попросила возлюбленного ответить. Это действительно был Стас, он поздоровался с Пашей и сказал, что ему срочно нужно увидеть нас, но по тем же причинам, по которым мы не могли открыто поговорить с ним в субботу, он не может говорить с нами сейчас. Поскольку это был сын Тони, мой друг не смог отказать и пригласил его к себе домой. Стас спросил, не возражает ли Павел, если он будет вместе со своими друзьями, так как ему это очень нужно, и он опять согласился.

— Они пришли к нам под утро. Стас, Энтони, Вольдемар, Демьян и тот бедный мальчик, которого они убили! — её плечи, не смотря на успокоительное начали опять вздрагивать, мне пришлось прижать её крепче к себе. Под моим теплом она смогла продолжить рассказ.

— Толя, он был чуть — чуть старше Стаса. Я спросила сына, что случилось, но Энтони показал Павлу костюм для айсети и спросил, сможет ли Павел проверить его биополе в этом костюме.

— Павел рассмеялся, сказав Энтони, что проверять нет смысла, что он и так знает, что биополе будет биополем Энтони, потому что биополе нельзя подменить.

— Энтони стал спорить с Павлом, сказав, что он создал подменный алгоритм, и это возможно.

Павел очень удивился, сказав, что так не должно быть, что биополе формируется только живым организмом. Он попросил Энтони продемонстрировать свой айкостюм в работе.

Паша сам одел айкостюм Энтони, сверху натянул свой, и сервер айсети действительно, не узнал Пашу! Поле Павла искажалось!

Мой друг долго потом твердил «этого не может быть, только живое может создавать биополе» под торжествующим взглядом Энтони и, в конце концов, включил свой геноткацкий станок, который имеет встроенные резонансные датчики биополя, приступив к тщательной проверке айкостюма Энтони.

Как я поняла резонансная характеристика поля не изменяется в костюме Энтони, но сервера айсети не «узнают» биополе из‑за того, что айкостюм подвергается влиянию высокочастотного генератора, встроенного в этот костюм. Генератор формирует новый оттиск в айсети из‑за какого‑то непонятного Паше алгоритма свой работы. Он объяснил, что эти искажения выстраиваются странным образом, но настолько точно дополняют отпечаток, что оттиск биополя проходит проверку на ошибку.

Правда он тут же указал на проблему такого костюма, любой сканер, который будет дальше от костюма, чем на полметра, будет не подвержен влиянию импульсогенератора и сразу определит истинное биополе носителя. Генератор мог исказить поле только в вблизи сканера. Например, лифтовые сканеры и сканеры Пашиного айкостюма он может обмануть, но уличные камеры общественной безопасности точно нет.

Я слушал Тоню и понимал, что на теракт Энтони решился только потому, что смог скрыть свое биополе, и именно поэтому его до сих пор не поймали! Чертов гений!

Мой друг же, сам не зная этого, открыл глаза террористу на его большую ошибку и, зная Энтони, я с ужасом ждал продолжения рассказа.

— Энтони тогда вскочил и выбежал из комнаты, Демьян последовал за ним, и разговор с Пашей продолжил Вольдемар. Он стал спрашивать Пашу о работе генного станка, задавая понятные только Паше профессиональные вопросы и они живо спорили. В конце Вольдемар спросил, возможно ли на станке сделать костюм из генного материала, излучающего биополе, чтобы обмануть сканер биополя камеры безопасности на любом расстоянии?

Ты знаешь Пашу, он и не подумал спрашивать, зачем это нужно и тут же кинулся объяснять, что такое теоретически возможно, но костюм должен быть живым, чтобы одно поле прятало другое. Вольдемар особо и не просил, Паша сразу начал делать прототип для новой идеи на генноткацком станке и скоро создал его. Затем Энтони подключил к созданному костюму свой блок генератора, и они одели костюм на Толю. Судя по восторженным возгласам у них все получилось, но спустя минут десять генная ткань умерла прямо на Толе, и его еле — еле достали из него.

Паша проверил расчеты на станке и объяснил произошедшее несхожестью биополя человека и геннокостюма, что генератор биополя разрушает костюм, заставляя его излучать биополе несхожего с ним типа и это непременно ведет к разрушению генноткани. Вольдемар тогда спросил чисто теоретически, поможет ли более долгому существованию костюма живая кожа человека, так как у нее биополе схожего типа, и Паша ответил, что это должно помочь, но кожу нужно снимать с еще живого человека, чтобы подвергнуть ее геннотканой обработке, пока ее клетки еще живы.