— Четырнадцать девяносто два, — сказал Престон мягко. — Год, когда Колумб пересёк океан, — он повернулся немного ко мне с мальчишеской ухмылкой на лице. — Это единственная комбинация из четырёх цифр, которую, как я знал, мне никогда не забыть.

— Имеет смысл, — ответила я.

— Запомни, она тебе пригодится.

Он подъехал к зданию, первый этаж которого занимали гаражи, и я поняла, что мы у его квартиры. И мне даже в голову не приходило, что там есть что-то ещё, кроме гигантских особняков Вест-Хиллза.

Когда мы приблизились к одному из гаражей, он начал открываться, и нам не пришлось останавливаться или замедляться — просто въехали без каких-либо трудностей. Как только автомобиль оказался в гараже, дверь за нами закрылась, и Престон вышел из машины. Я последовала за ним, захватив свою сумку, и старалась не позволить нервам взять верх. За последние три часа я волновалась больше, чем за всю свою жизнь. Я всё ещё пыталась держать своё остроумие в узде. Мне пришлось напомнить себе, почему я здесь на самом деле. Чтобы быть с ним. Чтобы позволить всепоглощающему влечению, испытанному при первой же встрече, управлять мной.

Без слов он повёл меня в свой дом, и я воспользовалась возможностью полюбоваться его квартирой. Она определённо принадлежала мужчине. Всё было чёрным, белым или серым. Престон провёл меня мимо гостиной, и мне понадобилась всего секунда, чтобы заглянуть внутрь. Мебель была из чёрной кожи, что напомнило мне о куртке, в которую он был одет при каждой нашей встрече, за исключением этой ночи. В середине комнаты стоял стеклянный журнальный столик, а на стене висел огромный телевизор с плоским экраном.

Следуя за ним по коридору, я заметила, что на стенах нет никаких фотографий. Везде было абсолютно пусто. Я старалась не думать о том, как украсить его дом, что можно добавить, чтобы сделать его более домашним и уютным. Последовав за ним в соседнюю комнату, я ахнула: мы оказались в самой красивой кухне, которую мне только доводилось видеть. В моём доме была хорошая кухня. Она была функциональна, и я часто пользовалась ею, но кухня Престона являлась произведением искусства.

Чёрные гранитные столешницы, огромный остров с шестью встроенными конфорками, бытовая техника из нержавеющей стали и великолепные тёмные шкафчики. Две встроенные в стену духовки, расположенные друг над другом, и слегка приоткрытая дверь, которая, похоже, вела в кладовую.

— Ты любишь готовить?

— Не очень. У меня нет времени на готовку.

— Ой.

Это меня удивило. Зачем ему такая современная кухня, если он не готовит?

— Я купил новую квартиру, и это уже было сделано, — сказал он, читая мои мысли. — Не пойми меня неправильно, я умею готовить. Просто нечасто бываю дома, — Престон подошёл к противоположной стороне островка, а затем посмотрел на меня. — Могу ли я предложить тебе выпить? Водку с мартини?

Я покраснела, потому что он вспомнил мой любимый напиток. Сердце ускорило ритм лишь при мысли о том, что он обратил внимание на такую деталь.

— Можно мне просто водку? Со льдом?

Мне нужно было побыстрее расслабиться, а не наслаждаться этим чувством. Он не ответил мне, но я наблюдала, как Престон достал стакан и налил мне мой напиток, а себе скотч.

Держа оба стакана в руке, он обошёл остров, направляясь прямо ко мне. Его глаза не отрывались от моих. Когда он подошёл, то остановился позади меня, и я была вынуждена повернуться к нему. Прижимаясь ко мне, он поставил стаканы на гранитную столешницу с обеих сторон от меня. Я чувствовала прохладный гранит, вдавливающийся мне в спину, и тёплую, твёрдую, прильнувшую ко мне, грудь Престона.

Он опустил руки вниз и забрал сумку из моих ладоней:

— Здесь есть что-то хрупкое?

— Нет, — я улыбнулась от такого странного вопроса, а затем взвизгнула, когда он перекинул её через стол в гостиную. Он протянул мне мой напиток. — Спасибо, — сказала, забирая его.

Поднеся стакан к губам и не отрывая взгляда от Престона, я опрокинула его и выпила холодную жидкость одним глотком. Немного поморщилась, когда водка обожгла горло, но быстро пришла в себя, наслаждаясь распространяющимся в моём животе теплом.

Он улыбнулся мне, но эта была новая и другая улыбка. Она была почти хищной, опасной. Моя улыбка быстро пропала, а сердцебиение отзывалось в венах, и я крепче сжала обеими руками стакан, как будто это было единственное, что удерживало меня в вертикальном положении. Немного отодвинувшись, чтобы поднести стакан к губам, он сделал маленький глоток скотча, не отрывая от меня взгляд.

— Могу я попробовать? — слова вылетели из моего рта прежде, чем я осознала их. Я покраснела, поняв, какая это странная просьба. — Я раньше никогда не пила скотч.

С потемневшими и полуприкрытыми глазами он приблизился ко мне и, наклонившись, нежно прижался губами к моим. Этот поцелуй не был настойчивым. Он получился мягким и осторожным. Языком Престон дразнил мои губы. Раскрыв рот, я попробовала скотч. Наши языки сплелись друг с другом, и поцелуй стал диким и горячим. Из моего горла вырвался небольшой стон, и Престон вжался в меня ещё сильнее.

Где-то в глубине своего сознания я осознавала, как он забрал стакан из моих рук и поставил оба на столешницу, но наш поцелуй слишком увлекал. Освободив руки, Престон запустил их в мои волосы и притянул меня к себе, располагая мою голову именно так, как хотел, поворачивая её таким образом, чтобы получить от поцелуя всё, что искал. Щёлкнув по внешней стороне моих губ, он скользнул по ним языком и переплёл его с моим. Это был самый медленный и сексуальный поцелуй, бывший у меня когда-либо.

Когда Престон отстранился от меня, мы оба дышали тяжело и быстро.

— Лена, — прошептал он, а затем начал прокладывать дорожку из поцелуев по моей челюсти к шее. — В ближайшее время я не собираюсь останавливаться, — сказал он между ласками, останавливаясь на чувствительном местечке за моим ухом.

Я переместила руки к мягкой, коротко побритой части его волос, притягивая к себе и молча умоляя не прекращать. Я горела от его прикосновений.

— Не хочу, чтобы ты останавливался, Престон. Пожалуйста…

Он отстранился от моей шеи, а затем прижался своим лбом к моему.

— Пожалуйста, что? Лена, ты должна сказать мне, чего ты хочешь. Это должно происходить на твоих условиях, — его голос был прерывистым и звучал немного безумно.

Я отодвинулась и взяла в свои руки его лицо:

— Эй, что происходит?

— Я хочу тебя так сильно, Лена, — прошептал он, его взгляд скользил по мне. — Но также знаю, что ты поставила на карту. Я не могу лишить тебя этого, милая.

Я открыла рот от удивления. Он хотел меня. И в какой-то степени я об этом знала. Но ещё он хотел защитить. Это было что-то новое для меня. Дерек никогда по-настоящему не беспокоился обо мне, а я никогда не думала, что это важно. Но наблюдение за тем, как Престон физически сдерживает себя, беспокойство в его голосе всё изменило. Я хотела, чтобы Дерек заплатил за то, что так долго держал меня заложницей в браке: в браке, над которым он никогда не намеревался работать, который не собирался делать лучше. Я хотела деньги, потому что считала, что имею на них право; деньги, которые помогла ему заработать. Но я чувствовала, что быть с Престоном гораздо важнее их, гораздо важнее какого-либо другого момента, проведённого с Дереком за последние пять лет. Это ощущалось так правильно.

— Я тоже тебя хочу, Престон, — выдохнула я шёпотом.

И это были самые важные слова, когда-либо слетевшие с моих губ. Он с трудом сглотнул, принимая их, но так и не сдвинулся с места. Я видела, как работает его мозг, отражая мысли на лице.

— Этого недостаточно, — грустно выдохнул он. — Мне нужно точно знать, чего ты хочешь.

В замешательстве я убрала руки от его лица, готовая дать ему всё то, в чём он нуждался в тот момент.

— Я хочу тебя, Престон. Хочу, чтобы ты взял меня в своей спальне, — я наклонилась ближе к нему, оставляя лёгкий поцелуй на его подбородке. — Хочу, чтобы ты снял с меня одежду, — мой рот мягко перемещался по его челюсти. — И хочу чувствовать тебя внутри себя, — прошептала ему на ухо.