Мартин. Что я могу сказать? Я даю руку на отсечение, что Караколь ни в чем не виноват.

Мушерон. Отсекут руку не у вас, а у вора, мастер Мартин.

Мартин. У вора? Да что же тут делается, старшина Тимолле? Ну, вот скажите мне по совести, как сосед соседу, как мастер мастеру: разве вы не доверили бы Караколю и свои деньги, и свою мастерскую, и все, что у вас есть за душой? А вы, мастер Фирен? А вы, дядюшка Нинош? А вы, все мастера и подмастерья?

Пирожник Нинош. Кто же из нас не знает Караколя!

Голоса. Мы знаем его лучше, чем себя!

Мушерон (усмехаясь и разводя руками). А что говорят улики, мастер Мартин? А что говорят свидетели?

Мартин. Я верю не вашим уликам, не вашим свидетелям, а своему сердцу и рассудку. А сердце и рассудок говорят мне, что мы судим нынче не Караколя, а самих себя.

Голоса. Правильно, Мартин! Себя судим!

— Говори дальше!

Мартин. Что же еще сказать? Все и так ясно! Нынче мы осудим Караколя, завтра — мастера Фирена, потом дядюшку Ниноша, потом меня, а потом очередь дойдет и до дедушки Тимолле и, чего доброго, до Большого Мартина. И все это мы сделаем своими руками, по своей совести и разумению, по законам и обычаям нашего славного Вольного Города Мастеров. А из замка будут смотреть на нас и смеяться над нами!…

Большой Гильом. Господин бургомистр! Подтвердите, что ни его светлость, ни я, скромный представитель его высокой особы, ничем не нарушили свободы и независимости суда старшин.

Мушерон. Я подтверждаю это, господин Гильом.

Мастер Тимолле. Выслушаем обвиняемого. Говори, Жильберт!

Голоса. Говори! Говори, Караколь!

Караколь. Ну что ж, скажу. Свидетели сказали правду. Кольцо украл горбун.

Голоса. Что он говорит?

— Он с ума сошел!

Мушерон. Вы слышите, старшины и мастера? Преступник сознался!

Мастер Тимолле. Не спешите, бургомистр. Это только начало речи. Еще неизвестно, каков будет ее конец. Мы слушаем тебя, Жильберт.

Караколь. Кольцо украл горбун. Если господин Гильом отдёрнет вон ту расшитую золотом занавеску, я покажу вам его! Он там!

Большой Гильом. Я требую, чтобы этому болтливому метельщику заткнули рот! Разве судьи не видят сами, что он несет всякий вздор, лишь бы выгадать время и отсрочить заслуженную казнь!

Мастер Тимолле. Суд должен выслушать обвиняемого до конца. Продолжай, Караколь.

Караколь. А украдено кольцо у меня… Я только вчера купил его. Мне понравилась печать, которая на нем вырезана. Вы знаете, что это за печать? Если приложить ее к бумаге, бумага становится волшебной. Она может отворить дверь темницы, снять у человека веревку с шеи, вернуть любого из наших друзей в родной дом… Вот для этого-то я и купил перстень у владельца. Купил на целых три дня, но не проносил и трех минут. Покупатель оказался простаком, а продавец — обманщиком.

Мушерон. Кто же из нас поверит этим небылицам! Как мог нищий метельщик купить драгоценный перстень, да еще с фамильной печатью!

Караколь. А все-таки я его купил, бургомистр Мушерон. да, да, купил! И заплатил слишком дорого: вытащил из ямы того, кто роет яму всем нам!

Шум в толпе.

Большой Гильом. Судьи, вместо того чтобы выслушивать весь этот бред, все эти нелепые и преступные россказни, вы должны были бы задать подсудимому всего один вопрос: есть ли у него свидетели?

Мушерон. Да, да! Есть ли у него свидетели?

Мастер Тимолле. Скажи, Караколь, кто может подтвердить справедливость твоих слов?

Караколь. Боюсь, что никто, дедушка Тимолле. Моих свидетелей здесь нет, они далеко.

Мастер Тимолле. Назови их, Жильберт.

Караколь. Отчего же не назвать? Это славный, честный народ, наши соседи, наши земляки: лев, медведь и заяц из заповедного леса. Они всё видели, да не скажут.

Мушерон. Лев, медведь и заяц! Хороши свидетели! Господа старшины, все эти басни годятся только для маленьких детей! По законам нашего города обвинение считается доказанным, если у защиты нет свидетелей. Не так ли, мастер Тимолле?

Мастер Тимолле. Да, по закону это так…

Мушерон. Стало быть, больше не о чем раздумывать и не о чем говорить. Именем закона я требую, чтобы у вора отрубили левую руку и навсегда изгнали его из города.

Старшины молчат. На площади становится совсем тихо. Мушерон разворачивает пергамент святок.

Приговор ясен. Нам остается только подписать под ним свои имена!

Фирен Старший (поднимаясь с места). Погодите, Мушерон! Мастер Тимолле, вспомните об одном хорошем обычае нашего города.

Мастер Тимолле. О каком, мастер Фирен? Говорите, мы слушаем вас.

Фирен Старший. Если свидетелей защиты нет в суде, их выкликают трижды, перед тем как вынести приговор.

Мастер Тимолле. Вы правы, Мастер Фирен. Я совсем забыл об этом обычае. Глашатаи! Трижды призовите свидетелей защиты. Призовите трижды!

Глашатаи с длинными трубами в руках выходят вперед. Все вокруг стоят в напряженном ожидании.

Первый Глашатай. Кто может доказать невиновность метельщика Жильберта, по прозвищу Караколь, явитесь сюда без страха и сомнения!

На площади тихо. Все замирают.

Второй Глашатай (после короткой паузы). Мужчина или женщина, старик или ребенок, лицо известное всем или неведомое никому, явитесь сюда во имя истины и справедливости!…

Молчание.

Третий Глашатай. Жители города и окрестностей, уроженцы наших гор, лесов и полей, явитесь и свидетельствуйте!

Никто не отзывается.

Мушерон (с торжеством). Свидетелей защиты нет!

Мастер Тимолле (беспомощно разводя руками). Свидетелей защиты нет…

Народ на площади молчит, омраченный и подавленный. И вдруг тишину прерывает многоголосый крик. Толпа в смятении раздается, и на площади — под гербом города, изображающим льва, медведя и зайца, — появляются живые лев, медведь и заяц.

Караколь. Это они, мои звери! Мои свидетели!

Клик-Кляк. Не пускайте их сюда! Я сам всё расскажу!… Всю правду расскажу!…

Большой Гильом. Стража! Егеря! Да что вы смотрите? Дикие звери бродят по городу! Окружайте их! Ловите! Бейте!…

Мастер Тимолле. Нет, ваша милость, свидетели по нашим законам неприкосновенны.

Мартин (выступая вперед). Старшины и мастера! Если даже звери наших лесов свидетельствуют за Караколя, можем ли мы сомневаться в его правоте! А если бы звери не пришли, пришли бы деревья! А если бы не деревья — явились бы камни с наших дорог!

В толпе бурно хлопают в ладоши, кричат: Правильно, Мартин! Правильно, мастер Тимолле! Звери скрываются

Мушерон. Звери, деревья и камни не могут быть свидетелями. Свидетели должны владеть человеческой речью.

Мартин. Зато твой сынок владеет человеческой речью. Он всё и расскажет за них. Ну, говори, Нанасс! Ты обещал сказать правду. Где ты видел этих зверей?

Клик-Кляк. Кого где… Льва — над ямой, а медведя — в яме…

Мартин. В какой такой яме?

Клик-Кляк. Ну, в западне.

Мартин. В западне? А кто ее вырыл?

Клик-Кляк. Одноглазый…

Мартин. Какой еще одноглазый?

Клик-Кляк. А тот, которого я нанял.

Мартин. Вон что!… А зачем ты полез в свою же западню?

Клик-Кляк. Да я не полез, я упал…

Мартин. А кто тебя вытащил?

Клик-Кляк. Никто. Сам вылез.

Караколь. Как же ты выбрался, Нанасс? По лестнице, что ли?

Клик-Кляк. По какой еще лестнице? По самой обыкновенной веревке!

Караколь. А не скажешь ли ты, Нанасс, за какой конец веревки ты держался — за верхний или за нижний?