― Нет, нет,  ― поспешно отказался дож.  ― Не надо. Что хотел ты поведать нам?

Оборванный старик поднял голову.

― Дайте мне судно, ваша милость,  ― ясным голосом проговорил он,  ― и я приведу его в Офир,[43] (43) страну золота.

― В Офир...  ― пробормотал дож.  ― Ты нашел Офир?

― Нашел,  ― ответил старик,  ― и пробыл там девять месяцев, ибо нам нужно было чинить корабль.

Дож переглянулся со своим ученым советником епископом Порденонским.

― Где же находится Офир?  ― спросил он старого купца.

― В трех месяцах пути отсюда,  ― ответил тот. – Надо обогнуть Африку, а затем плыть на полночь.

Епископ Порденонский настороженно подался вперед.

― Разве Офир на берегу моря?

― Нет. Офир лежит в девяти днях пути от морского побережья и простирается вокруг великого озера, синего, как сапфир.

Епископ Порденонский слегка кивнул.

― Но как же вы попали в глубь страны?  ― спросил дож.  ― Ведь, говорят, Офир отделяют от моря непроходимые горы и пустыни.

― Да,  ― сказал корабельщик Фиальго,  ― в Офир нет путей. Пустыня кишит львами, а горы  ― хрустальные и гладкие, как муранское стекло.[44] (44)

― И все же ты преодолел их?  ― воскликнул дож.

― Да. Когда мы чинили корабль, сильно потрепанный бурями, на берег пришли люди в белых одеждах, окаймленных пурпурными полосами, и обратились к нам с приветом.

― Чернокожие?  ― спросил епископ.

― Нет, монсеньер. Белые, как англичане, а волосы их длинные, посыпанные золотой пудрой. Они очень красивы.

― А что, они были вооружены?  ― осведомился дож.

― У них были золотые копья. Они велели нам взять все железные предметы и обменять их в Офире на золото. Ибо в Офире нет железа. И они следили, чтобы мы взяли все железо: ― якоря, цепи, оружие, даже гвозди, которыми был сбит наш корабль.

― И что же дальше?  ― спросил дож.

― На берегу нас ждало стадо крылатых мулов, числом около шестидесяти. Их крылья похожи на лебединые. Называют их пегасами.

― Пегас...  ― задумчиво проговорил ученый епископ. – Об этом до нас дошли сведения еще от древних греков. Похоже, что греки действительно знали Офир.

― В Офире и в самом деле говорят по-гречески,  ― заявил старый купец.  ― Я знаю немного греческий язык, потому что в каждом порту есть какой-нибудь вор с Крита или из Смирны.

― Это интересные вести,  ― пробормотал епископ.  ― А что, жители Офира  ― христиане?

― Да простит мне бог,  ― ответил Фиальго,  ― но они настоящие язычники, монсеньер. Почитают некоего Аполлона, или как там его называют.

Епископ Порденонский покачал головой.

― Что ж, это согласуется. Вероятно, они – потомки греков, которых занесло туда морской бурей после завоевания Трои. Что же дальше?

― Дальше?  ― заговорил Джованни Фиальго. ― Дальше ― погрузили мы наше железо на этих крылатых ослов. Троим из нас  ― мне, некоему Чико из Кадикса и Маноло Перейра из Коимбре ― дали крылатых коней, и вот, предводительствуемые офирскими воинами, мы полетели прямо на восток. Дорога длилась девять дней. Каждую ночь мы спускались на землю, чтобы пегасы могли попастись и напиться. Они питаются только асфоделями и нарциссами.

― Видно, что греческого происхождения,  ― проворчал епископ.

― На девятый день мы увидели озеро, синее, как сапфир,  ― продолжал старый купец. ― Мы спешились на его берегу. В озере водятся серебряные рыбы с рубиновыми глазами. А песок вокруг этого озера, ваша милость, состоит из одних жемчужин, крупных, как галька. Маноло пал наземь и начал загребать жемчуг полными горстями; и тут один из наших провожатых сказал, что это  ― отличный песок, из него в Офире жгут известь.

Дож широко раскрыл глаза.

― Известь из жемчуга! Поразительно!

― Потом нас повели в королевский дворец. Он весь был из алебастра, только крыша золотая, и она сияла, как солнце. Там нас приняла офирская королева, сидящая на хрустальном троне.

― Разве в Офире царствует женщина?  ― удивился епископ.

― Да, монсеньер. Женщина ослепительной красоты, подобная некоей богине.

― Видимо, одна из амазонок,  ― задумчиво произнес епископ.

― А как другие женщины?  ― с любопытством спросил дож.  ― Понимаешь, я говорю о женщинах вообще  ― есть там красивые?

Корабельщик всплеснул руками.

― Ах, ваша милость, таких не было даже в Лиссабоне во времена моей юности!

Дож замахал рукой.

― Не болтай чепухи! Говорят, в Лиссабоне женщины черные, как кошки. Вот в Венеции, старик, в Венеции каких-нибудь тридцать лет назад  ― о, какие здесь были женщины! Прямо с полотен Тициана!  Так что же офирские женщины? Рассказывай...

― Я уже стар, ваша милость,  ― сказал Фиальго. – Зато Маноло мог бы вам порассказать кое о чем, если бы его не убили мусульмане, захватившие нас у Балеар.

― А он многое мог бы рассказать?  ― с интересом спросил дож.

― Матерь божия,  ― воскликнул купец.  ― Вы бы даже не поверили, ваша милость. Скажу лишь, что за две недели нашего пребывания в Офире Маноло исхудал так, что его можно было вытряхнуть из собственных штанов.

― А что королева?

― На королеве был железный пояс и железные браслеты. «Говорят, у тебя есть железо,  ― сказала она мне. – Арабские купцы иногда продают нам железо».

― Арабские купцы!  ― вскричал дож, ударив кулаком по подлокотнику трона.  ― Вот видите, эти бездельники выхватывают из-под носа все наши рынки! Мы не потерпим этого, дело касается высших интересов Венецианской республики! Железо в Офир должны поставлять только мы, и точка! Я дам тебе три корабля, Джованни, три корабля, наполненные железом.

Епископ поднял руку.

― Что же было дальше, Джованни?

― Королева предложила мне за железо золото того же веса.

― И ты, конечно, принял, разбойник!

― Нет, монсеньер. Я сказал, что продаю железо не на вес, а по объему.

― Правильно,  ― вставил епископ.  ― Золото тяжелее.

― Особенно офирское, монсеньер. Оно в три раза тяжелее обычного и цвет имеет красный, как пламя. Тогда королева приказала выковать из золота такой же якорь, такие же гвозди, такие же цепи и такие же мечи, как наши, железные. Поэтому нам и пришлось подождать там неделю-другую. 

― Зачем же им железо?  ― удивился дож.

― Оно у них величайшая редкость, ваша милость,  ― ответил купец.  ― Из него делают украшения и деньги. Железные гвозди они прячут в шкатулках как сокровище. Они утверждают, будто железо красивее золота.

Дож прикрыл глаза веками, похожими на веки индюка.

― Странно,  ― проворчал он.  ― Это чрезвычайно странно, Джованни. Что же было потом?

― Потом все это золото погрузили на крылатых мулов и отправили нас тем же путем на побережье. Там мы снова сколотили наше судно золотыми гвоздями, повесили золотой якорь на золотую цепь. Порванные снасти и паруса мы заменили шелковыми и с попутным ветром отплыли домой.

― А жемчуг?  ― спросил дож.  ― Жемчуга вы с собой не взяли?

― Не взяли,  ― ответил Фиальго.  ― Прошу прощенья – ведь жемчужин там было, как песчинок. Лишь несколько зерен застряло в наших туфлях, да их отобрали алжирские язычники, напавшие на нас у Балеарских островов.

― Этот рассказ,  ― пробормотал дож,  ― кажется весьма правдоподобным.

Епископ слегка кивнул.

― А что животный мир,  ― вдруг спохватился он. – Есть там, в Офире, например, кентавры?

― О них я не слыхал, монсеньер,  ― учтиво ответил корабельщик.  ― Зато там есть фламинго.

Епископ фыркнул.

― Ты, наверное, ошибся. Фламинго ведь водятся в Египте  ― известно, что у них только одна нога.

― Еще у них есть дикие ослы,  ― продолжал Фиальго,  ― ослы с черными и белыми полосами, как тигры.

Епископ подозрительно взглянул на старика.

― Послушай, не думаешь ли ты смеяться над нами? Кто когда видел полосатых ослов? Одно мне непонятно, Джованни. Ты утверждаешь, будто через офирские горы вы летели на крылатых мулах.