Кейси поднял револьвер и прицелился.

— До свидания, Брэм.

Затем он выстрелил.

Почувствовав, что пуля слегка поцарапала ему плечо, Брэм пришпорил лошадь и стремглав поскакал в сторону повозки. Он старался не обращать внимания на слабую боль, которую не испытывал с самого окончания войны.

Кейси выругался, и тоже направил свою лошадь к повозке. Брэм спрыгнул с лошади и упал на землю, тихо улегшись в тени, надеясь, что его не заметят.

— Это не имеет смысла, Брэм. Я все равно убью тебя.

Брэм старался не дышать и не шевелиться. С одной стороны, он чувствовал, что Кейси смотрит в его сторону. Он хорошо представлял себе его выражение лица. У него всегда было такое лицо, когда что-то не получалось.

— Тебе все равно придется выйти. И кроме того… У меня есть твоя жена.

Кейси зашагал по грязи между телами убитых, на ходу забирая у них оружие. Он шел за ограду кладбища, в сторону спрятанной за деревьями Маргариты.

Нет, черт возьми. Нет! Брэм не позволит ему сделать это. Он не даст Кейси причинить ей вред.

Он пополз на животе к повозке. Если бы он только мог залезть внутрь, где находились заветные сундуки. Кажется, их содержимое можно использовать в качестве оружия.

Никогда в своей жизни Брэм не испытывал такого страха. Потихоньку он встал, сперва на колени, затем на ноги, и протянул к повозке руку. Вслепую нащупав крышку отпертого сундука, он тихо открыл его и скользнул пальцами внутрь. Ему удалось вытащить один золотой брусок.

Взяв его, он тихо обошел повозку и стал всматриваться в темноту, пытаясь разглядеть, что творится под кладбищенскими соснами.

Наконец он различил Кейси, ведущего связанную Маргариту к распростертым крыльям мраморного ангела.

— Господи, не оставь нас, — прошептал Брэм и короткими перебежками стал пробираться между могил.

— Выходи, Брэм! — позвал Кейси. — Твоя благоверная тут у меня. Тебе не кажется, что ты должен спасти ее?

— Нет, Брэм!

Возглас Маргариты был заглушен звуком выстрела, и кровь закипела в жилах Брэма. Он выпрыгнул из-за одного надгробия, как раз справа от Кейси. Их разделяло несколько десятков шагов. Несколько десятков шагов. Но Брэм все еще не очень хорошо себе представлял, как ему удастся освободить Маргариту от револьвера, приставленного к ее виску.

Кейси смотрел на него, победно смеясь.

— Очень хорошо, Брэм! Ты всегда был самым лучшим солдатом. — Он придвинулся к уху Маргариты и шепнул: — Кроме меня, конечно.

Брэм увидел, как у Маргариты в пальцах что-то блеснуло, и он подумал было, что она держит револьвер, который он ей дал, но эта штука была гораздо меньше. Поэтому он удивился, услышав крик Кейси, когда Маргарита вонзила ему это в ногу.

Брэм подался вперед, пытаясь разглядеть Кейси, упавшего на землю. Он ударил предателя золотым бруском по голове и повернулся к Маргарите, чтобы освободить ее.

— Беги, черт возьми, беги!

Но она и не думала никуда бежать, эта непокорная, волевая, дерзкая женщина. Она бросилась драться, царапаясь и крича. Брэм вслушался в ее крики и понял, что она хочет освободить его.

— Иди, Брэм, иди скорей со мной!

Он мог бы с ней спорить, если бы ее глаза так не сверкали в темноте. Не колеблясь, он быстро направился к склепу. Маргарита, держась за веревку, кричала:

— Тащи, тащи!

Оказывается, Кейси привязал ее длинной веревкой к огромному мраморному ангелу. Статуя была старая, камень кое-где уже крошился, да и сама фигура покачивалась на пьедестале. Маргарита это уже давно поняла.

— Тяни, Брэм!

Когда Кейси поднялся на ноги, связанная Маргарита неистово забилась. Не думая больше ни о чем, Брэм схватил веревку обеими руками и дернул.

Звук сыплющихся камней наполнил собой ночь. Затем все затихло. Когда пыль осела, и можно было вновь различить свет луны, струившийся на кладбище, стало видно, что не только ангел, но и большая часть фасада склепа упала на Кейси.

Некоторое время Маргарита и Брэм стояли, содрогаясь от мысли, что они остались живы, тогда как столько других людей было убито.

Затем Брэм обнял Маргариту, прижал ее к себе и зарылся лицом в ее волосы.

— Я должен был отослать тебя отсюда еще несколько недель назад.

Она могла лишь устало рассмеяться в его плечо.

— Кейси сделал что-то с моими телохранителями…

— Я знаю. Я знаю.

— Он постоянно говорил об этом проклятом золоте. И о списке. Он хотел шантажировать людей, чьи имена там были указаны.

Наконец, Брэм понял, почему Кейси дожидался этой ночи. Он был слишком жаден, хотел получить сразу и потерянное им некогда золото, и фамилии тех, у кого можно было вымогать деньги и в будущем. Почему Брэм никогда не замечал в нем этой алчности? Как он мог так увлечься разрешением своих собственных проблем и совершенно не замечать того, что вытворял Кейси под самым его носом?

Маргарита тихо застонала у него на плече, то ли от слабости, то ли от боли.

— Все в порядке, Маргарита. Теперь все хорошо, — утешал он ее. Она приникла к нему, нежно гладя его руками, и сотрясалась от плача.

— Брэм! — сказала вдруг она, немного откинувшись назад. — Мне не нравится эта твоя работа. Обещай мне, что ты уйдешь в отставку.

— Завтра же, — прошептал он, погладив ее по щеке, по губам. — Я пошлю телеграмму сразу же, утром.

Она кивнула, затем придвинулась к нему и поцеловала его страстно, долго, словно пытаясь передать ему с этим поцелуем всю силу своего беспокойства и любви к нему.

— Пойдем домой, Брэм.

— Да.

— Прямо сейчас.

— Прямо сейчас.

Обняв жену, Брэм тихо повел ее к лошади. Усевшись в седло, он наклонился и подхватил Маргариту, усадив перед собой и прижав ее к груди. Он потом пошлет сюда кого-нибудь позаботиться о телах убитых, чтобы их похоронили. Но теперь ему нужна была лишь его жена.

Его жена.

Его любовь.

— Маргарита, — проговорил он, направляя лошадь к Уиллоу Бруку. — Чем ты ранила Кейси?

— Шляпной булавкой.

— Шляпной булавкой? Господи Боже, я же дал тебе револьвер!

— Я не могла спрятать его в рукаве.

— Пожалуй, нет, — согласился он. Их тихий разговор вплетался в звуки ночного леса. — Скажи мне, Маргарита, тебе нравится Уиллоу Брук?

— Я обожаю это место. Я всегда мечтала жить именно там, а не в Солитьюде. Он какой-то более уютный.

— Мне нравится, что ты так думаешь.

— Почему? Я думала, ты рассердишься.

— Нет, я хотел передать Солитьюд Джексону. Меня больше интересуют конюшни, а не дом. И теперь придется прекратить на время восстановление Солитьюда.

— Прекратить?

— Да. Ты похоронила все наши деньги под горой мрамора.

— Ты хочешь сказать…

— Сокровища Сент-Чарльзов. Они хранились в склепе.

— О Боже.

— Нам, видимо, придется достать их оттуда, если мы не хотим, чтобы это сделал кто-то другой. Но с этим пока можно подождать.

— Почему?

— Потому что, моя дорогая, в Балтиморе нас ждет сын, вместе с твоими тетей, дядей, няней и художником. Пришло время им приехать домой. — Он улыбнулся. — Мне кажется, что Уиллоу Брук скоро будет забит жильцами.

— Как это замечательно! — вздохнула она.

— Поэтому я бы хотел насладиться нашей любовью, пока мы одни.

На этот раз ее ответ состоял из возгласов удовольствия.

— О… мой дорогой… да…

— Ну? Они еще не здесь?

Маргарита могла бы рассмеяться над безучастным вопросом мужа, если бы не волновалась при мысли о приезде сына.

Волновалась и даже слегка боялась этого.

Она знала, что Брэм хорошо приготовился к приезду Джеффри. Он внимательно слушал ее, когда она рассказывала о хрупком здоровье мальчика, и о том, как с ним надо обращаться, чтобы он хотя бы немного окреп. Но, несмотря на это, Маргарита понимала, что, независимо от того, как много она рассказывала ему и как много раз заставала Брэма за разглядыванием портрета, который он повесил в гостиной, ничто не могло по-настоящему подготовить его к первой встрече с сыном.