лестнице, в следующий зал – и вот, задыхаясь, стою у двери Элисандры. Постучав порядка

ради, я повернула ручку и вошла.

– Прости, что тебе пришлось... – начала я и тут же оборвала себя, потому что комната

была совершенно темной. Задернутые занавески, ни одной свечи и никого поблизости.

Тут на кровати шевельнулась тень, и до меня донесся голос Элисандры:

– Кори? Что случилось?

Я поспешила к ней, исполненная раскаяния.

– Прости. Ты спала? Не хотела тебя будить.

Она подняла руку, которую я едва могла разглядеть, приглашая устроиться рядом. Я

присела на край кровати.

– Который сейчас час?

– Почти закат. Прости, что разбудила.

Сестра подавила зевок и села:

– Я не спала, просто отдыхала. Ты хорошо провела день?

– Да, – кивнула я в темноте. – Но прости, что меня так долго не было. Не хотела тебя

тревожить.

– Я не тревожилась. – Элисандра снова зевнула. – Ты всегда гуляешь одна. Я знала, что

ты вернешься вовремя.

Я уставилась на сестру, с трудом различая выражение ее лица.

– Тогда... – И закрыла рот. – Пойду приму ванну, иначе опоздаю. Можно я загляну, когда

тебе будут делать прическу?

– Конечно. Возвращайся поскорее, Дария и твои волосы уложит.

Я поднялась на ноги:

– Мне просто заплести косу. Я знаю, как мне лучше. Увидимся через час.

Я выскользнула из комнаты сестры и спустилась вниз в свою собственную, а там долго

простояла, прижавшись спиной к двери. Если не Элисандра, тогда кто днем так сильно

волновался обо мне, что послал всадников на поиски и оставил Кента поджидать меня на

96

97

верху лестницы? Раньше я проклинала свой новооткрывшийся дар видеть, но теперь все

казалось еще более запутанным, чем раньше. Я помотала головой, словно могла таким

образом прояснить мысли, и пошла просить Крессиду наполнить ванну.

Ужин в тот вечер был самым пышным, что я видела в замке Оберн. За десятью столами,

расставленными в огромном обеденном зале, сидело почти двести человек, и множество

блестящих шелков и сверкающих драгоценностей сплетали в мерцании свечей

многоцветный гобелен. Центр каждого стола украшали причудливые вазы с кустиками в

форме животных, деревянные статуэтки в виде гаргулий и каменные фонтанчики с

фигурками мужчин и женщин, кружащихся в танце, – по ним струйками сбегала вода.

Каждая дама оделась так, чтобы привлечь внимание принца, каждый кавалер оделся

так, чтобы отвлекать дам. Роскошь окутывала нас, словно пьянящие духи.

Слуги подавали блюдо за блюдом: сладкие фрукты, глазированные овощи,

фаршированную домашнюю птицу, тушеное мясо, картофельное пюре, хлеб с зеленью,

соусы, пряности, закуски. Затем настал черед сладкого: карамель, пирожные, торты,

конфеты. Съесть все было невозможно. Я не могла представить, откуда после такого

пиршества черпать силы для танцев.

Еды было так много и все поглощали ее так жадно, что за столом почти не

разговаривали. Поэтому меня не особо огорчило, что справа от меня сидел Хеннеси

Мелидонский, а слева – Холден Веледорский. Я едва перекинулась с ними парой легких

шуток между супом и сладостями.

Когда последний гость отказался от последнего куска пирога, поднялся лорд Мэттью.

Он, конечно, сидел слева от Брайана за главным столом вместе с Кентом, Элисандрой,

леди Гретой, Дирксоном и восхитительно красивой женщиной по имени Фессала из

Уирстена. Когда он поднялся, тихий гул бесед отяжелевших гурманов сменился

мгновенной тишиной.

Лорд Мэттью оглядел толпу.

– Спасибо всем, что приехали, – произнес он серьезным неторопливым голосом. – Мы

рады оказать свое гостеприимство столь славному собранию друзей. И я надеюсь, что все

вы сейчас присоединитесь ко мне с традиционным двойным обернским тостом: за

здоровье принца и за процветание королевства!

Он остановился, чтобы поднять два бокала: с водой левой рукой и с вином правой.

Все остальные за столами торопливо проверили или освежили свои бокалы из стоящих

рядом бутылок и графинов. Я трижды выпивала всю воду и едва пригубила вино, так что

сейчас быстро наполнила кубок по левую руку.

Регент поднял бокал с водой, и все в зале последовали его примеру.

– За принца, – провозгласил лорд Мэттью.

Толпа откликнулась:

– За принца!

Все выпили воду, и регент поднял другую руку:

– За королевство!

Мне показалось, что отклик на эту часть был более сердечным.

– За королевство!

Все опустошили бокалы с вином. Брайан, вскочив, склонился в поклоне, и большинство

собравшихся в зале мужчин и женщин шумно поддержали его эскападу. Я заметила, что

некоторые (в основном мужчины) хранили молчание во время этой спонтанной сценки

одобрения, но все женщины громко аплодировали.

– Истина в воде, – произнес лорд Мэттью привычное благословение.

Прозвучал знакомый ответ:

– Истина в вине.

Брайан сел, но лорд Мэттью остался стоять. Поставил бокалы на стол и поднял руки,

призывая к тишине.

97

98

– Важно, – начал он, и его сильный голос легко перекрыл даже шепотки разговоров, –

чтобы мы все понимали, почему собрались сегодня. Отметить очередной успешный год –

да. Вспомнить о верности и привязанности – да. Насладиться гостеприимством принца и

замечательным празднеством музыки – и вина тоже. – Регент позволил себе легкую

улыбку, и толпа рассмеялась во сто крат веселее. Но улыбка регента пропала, и он

продолжил: – Но на самом деле мы здесь, вместе, по иным, более значимым, причинам.

Мы здесь, чтобы напомнить себе, что мы королевство – не просто восемь провинций,

связанных на протяжении последних двух столетий общим языком, процветающей

торговлей и выгодными браками. Мы королевство, одна голова и множество конечностей,

одно сердце и множество органов, один центр, одна душа. Через год от сего дня мой

племянник наденет корону. Мы все снова соберемся, дабы присутствовать при этом

выдающемся событии. Давайте в грядущие месяцы станем более сильными, богатыми,

верными и преданными. Сейчас мы объединены под регентом. Но вскоре, под дланью

короля, обретем невиданную целость.

Он воздел пустые руки, и вновь толпа одобрительно зашумела. Однако мне возгласы

показались немного деланными, а не страстными или убежденными. Кент говорил, что

некоторые лорды сомневались, признавать ли мальчика королем, и на лицах вокруг я

явственно различала эти сомнения – и определенные расчеты. Лорд Мэттью не мог

намекнуть яснее, что ожидает полного согласия и преданности, когда в королевстве

сменится власть; но я могла сказать, что его открытое предупреждение не всех впечатлило.

Странно было сидеть посреди блестящего торжества, слышать вокруг возгласы и хлопки и

знать, что некоторые знатные гости обдумывают, как поступить. Мир был не таким

простым и гармоничным, каким всегда казался.

Затем речь произнес Дирксон Трегонийский, а после него Гофф Килейнский. Брайан

молвил несколько слов, в основном милые неискренние фразы о том, как он рад, что

собралось так много знати. Далее поднялись трое мужчин, которых я не узнала, и завели

долгие напыщенные речи о силе королевства, и я почувствовала, что начинаю засыпать.

Все это вино, и еда, и разговоры. Я ерзала в своем темно-красном платье и старалась не

закрывать глаза.

Наконец состязание ораторов закончилось, и лорд Мэттью снова встал и провозгласил:

– В бальный зал! Давайте праздновать всю ночь!

Это всех оживило, и я радостно вскочила на ноги. И тут же осознала, как мне не

повезло сидеть рядом с Хеннеси.

– Позвольте сопроводить вас в зал, леди Кориэль, – попросил он, крепко сжав мою руку.

– И подарите мне хотя бы первый танец. Тогда мой вечер будет совершенен.