Для того, чтобы ударить ее побольнее, зацепить, очернить блестящую репутацию, Рауль Дюмон применил коварство и ложь, на которую повелся ничего не соображающий Энрике! Последнее заставило Саманту более тщательно обдумать предстоящее замужество. Готова ли она всю жизнь решать проблемы мужа и терпеть его безрассудные выходки?

Она непременно поразмыслит над этим после того, как встретиться с Раулем Дюмоном. Покажет, что ему не удастся сломить ее.

– Где его можно найти, Энрике? Где сейчас Рауль Дюмон?

***

Удовлетворенно оглядев почти готовый портрет Марии Канарис, Рауль прикрыл его тканью и потянулся. Сегодня выдался прекрасный денек. Во-первых, ему удалось за несколько часов создать для безмозглого Энрике Вальдеса такую ситуацию, откуда выход найти было одновременно просто и сложно. Просто будет в том случае, если Саманта Джеймс принесет ему взамен пяти миллионов его бриллиант, а сложный – если Энрике вознамерится решать проблему сам, хотя в последнем Рауль сомневался. И что же все-таки привлекло в нем Саманту? Бесхребетный папенькин сыночек, захотевший впервые чего-то добиться сам, но, увы, у него ни черта не вышло.

Дверь кабинета распахнулась, и Рауль лениво перевел взгляд на разъяренную девушку на пороге. Ещё до того, как увидеть ее, Рауль знал, кто пожаловал в кабинет его брата. Аромат её дорогих духов он узнал бы из тысячи.

– Как ты мог заставить моего жениха играть с тобой, Рауль Дюмон? – грозно прикрикнула на него Саманта, решив сразу же перейти в наступление. – Ты отвратителен! Зачем ты все это вытворяешь?

– В картах, как и в любви, обманщики всегда проигрывают и получают наказание, – с самодовольным видом изрек Рауль, поднимаясь на ноги.

Он внимательно оглядел гостью. В красном платье, подчеркивающем ее великолепные формы, она выглядела ослепительно. А ее покрасневшее от гнева лицо и светло-карие глаза, метавшие молнии, казались ему восхитительными.

Внезапно в помещении раздался громкий звук увесистой пощечины, и Рауль ощутил противное жжение на коже. Подскочившая к нему Саманта потирала ладонь, презрительно морщась.

Рауль оскалился, прижимая ладонь к горящей от удара щеке. В голубых глазах вспыхнуло угрожающее пламя ярости. Как она смела замахнуться на него?

– Только низкие и подлые люди используют ни в чем неповинного человека для того, чтобы добиться своей цели, – процедила сквозь зубы Саманта. – Ты обозлён на меня! Так какого черта ты впутал сюда Энрике? Зачем ты обрушиваешь на него проблемы?

– Мне абсолютно плевать на Энрике, – выплюнул Рауль, приблизившись к разъярённой женщине. – У меня проблемы с тобой, Саманта Джеймс! Я ненавижу тебя. Всегда буду ненавидеть. Так сильно ненавидеть, как никого ещё не ненавидел.

– И я тоже, Рауль Дюмон, – в тон ему проговорила Саманта, и её взгляд невольно упал на плотно сомкнутые губы, которые когда-то в прошлом то робко касались её, то окунали ее в омут греха и страсти.

Прежде чем Саманта успела опомниться, Рауль обхватил её тонкую талию, прижал к своему вмиг окаменевшему телу и страстно впился в полные вызывающе накрашенные красной помадой губы. Она подалась вперед, обвив шею руками и раскрыв рот навстречу его языку.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Обхитрив судьбу

Требовательно. Яростно. Настолько горячо, что, кажется, жар его тела распространился по каждой клеточке Саманты, прижавшейся к нему в отчаянной попытке сохранить равновесие. Он сминал ее губы своими губами, прикусывал их зубами и оттягивал к себе, их языки сплетались в отчаянной схватке, словно Рауль не целовал ее, а желал наказать самым суровым методом. Приручить, как строптивую кобылицу. И самое ужасное, что она вовсе и не была против, точнее просто не могла сопротивляться силе, приковавшей ее к нему.

Пальцы Рауля потянули застежку на ее платье, позволяя кожаной ткани упасть к ногам, оставляя тяжело дышащую девушку в одном кружевном красном белье. Мужчина, не прерывая поцелуя, подхватил ее на руки, как легкую и невесомую пушинку, и усадил на край стола.

Дикое и необузданное желание взорвалось в Саманте. Она никогда подобного не испытывала. Никогда поцелуй не действовал на нее столь ошеломляюще, даже те нежные поцелуи Рауля много лет назад не имели подобного эффекта. Похоже, за проведенное вдали время каждый из них набрался опыта. Только если Саманта училась жить без него, справляться с эмоциями и подавлять их, Рауль превратился в опытного и искусного любовника, который знал, как обострить ощущения одним лишь поцелуем. Знал, как заставить ее желать того же самого…

Горячие влажные губы коснулись самого чувственного места. Места, о котором прекрасно знал только один Рауль Дюмон. Жилка на ее шее. Стоило его губам дотронуться до нее, и Саманте уже не могла трезво размышлять. Ее разум словно окутался пеленой.

Энрике никогда не целовал ее в шею, ссылаясь на слишком приторный и резкий, по его мнению, аромат духов. Поэтому Саманта уже и забыла, каково это гореть без огня. Гореть в костре вожделения и желания.

Ни принципы, возведенные годами, ни обиды, хранящиеся в душе, не помешали ей прильнуть к нему подобно изголодавшемуся зверьку, ищущему вожделенную добычу.

Ее пальцы расстегнули пуговицы на пиджаке и стянули его с плеч. Следом она сняла с Рауля шелковую рубашку. И наконец-то кожей она почувствовала приятное покалывание. Саманта жадно провела ладонями по крепким мышцам рук, твердым мускулам груди и откинула голову навстречу долгим и мучительным поцелуям.

Она помнила его ласки, трепетные, при этом страстные. Они дразнили ее, возбуждали и подталкивали к бездне греховного наслаждения, куда Саманта с удовольствием бросалась, ни о чем не думая. Сейчас она тоже не хотела идти на поводу внутреннего голоса или подчиняться рассудку. Слишком долго в ней спал вулкан, требующий извергнуть лаву наружу. Слишком много времени прошло с тех пор, когда ее тело изгибалось в сладкой неге.

Внезапно Саманта ощутила странный холод, пришедший на место необъятному жару. Руки Рауля больше не удерживали ее, а губы не ласкали, оставляя следы на нежной коже. Все кончилось так резко, что она и не поняла, когда мужчина оторвался от нее, не став доканчивать начатое.

Неужели эта была всего лишь игра воображения? Конечно же нет, так как то, что творилось секундами ранее – жестокая, но правдивая действительность. Рауль оставил ее, не дав познать сладкий и томительный вкус удовольствия, бросив разгоряченной и неудовлетворенной. Как ему удалось так быстро совладать с собой, если Саманта никак не могла восстановить дыхание?

Девушка недоверчиво уставилась на Рауля, заправляющего полы рубашки в брюки. В голубых глазах не было ни капельки раскаяния, страсти или тёмного желания.

Холодный блеск. Сверкающие льдинки. Ни одной эмоции. Получается, его совсем не разволновало произошедшее? То, что случилось, совсем неправильно и недопустимо. Запретно и неверно. Она не просто позволила ему поцеловать её, но и едва не отдалась ему на этом чертовом столе! Кому? Мужчине, который так низко обошёлся с ней, переспав с другой женщиной! А сейчас она сама...

– Ты изменилась, Саманта, – холодно бросил Рауль, накинув на плечи пиджак. – Изменились твои характер и нрав, но тело осталось прежним. Ты хочешь меня, но я больше не буду удовлетворять твои желания.

Саманта прикусила нижнюю губу, чтобы сдержать рвущийся всхлип, и тяжело поднялась на ноги, подхватив с пола платье. Еще никто никогда не унижал ее таким образом, никто не смел обращаться с ней, как с дешевкой.

Он поступил с ней хуже, чем десять лет назад. Указал на то, как она слаба перед инстинктами. Продемонстрировал мужскую власть над ней.

– Я ненавижу тебя, Рауль! – зло прорычала по Саманта, пытаясь дотянуться дрожащими пальцами до «молнии» платья. Внутри неё разразилась буря, угрожающая смести все выстроенные принципы, но она не будет пускать слезы! Она сильная, пусть и на минуту подалась возникшей неожиданно слабости.