– Если ты ничего ко мне не чувствуешь, то почему готов пожертвовать самым дорогим, что есть у человека? – сквозь слезы недоуменно переспросила Мария, и губы Рауля изогнулись в грустной улыбке.

– Моя жизнь была в твоих руках, – пробормотал он, отстраняя ее и смахивая слезы с ее щек. – Я обязан тебе многим, что произошло со мной за последние дни. Я вновь начал рисовать, нашел смысл жить и обрел настоящего друга. Кто говорит, что только ради любимых женщин надо отдавать жизнь? Ею можно пожертвовать и ради друзей. Особенно ради таких, как ты, Мария.

– Как я? – снова всхлипнула Мария и прикрыла глаза, наслаждаясь робким мужским поцелуем в лоб.

– Ты особенная, Мария Канарис, – ответил он. – Я слишком поздно понял, что нельзя заставить полюбить, если сердце не готово впустить любовь. Мне очень жаль, но я не сожалею ни об одной минуте, которую провел с тобой. Если ты хочешь уехать – я не буду тебя держать, но запомни одну вещь. Ты особенная! Ты добрая, честная девушка, заслуживающая настоящей любви и сильного мужчину, не сломленного горем. Мужчину, который сможет осчастливить тебя искренней любовью. Но не ищи больше друзей среди мужчин, Мария, потому что я хочу быть первым и единственным твоим другом.

– Какой же ты!.. – Она обвила его шею руками и, прижавшись к нему, судорожно всхлипнула.

Рауль провел ладонью по ее спине и незаметно шмыгнул носом. Черт побери! Ему будет не хватать Марии. Зато у него останется ее портрет, который он непременно допишет в скором времени. И этот портрет будет напоминать ему о странной испанке, вечно попадающей в неприятности.

Мария Канарис…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.

РАЗЛЕТАЯСЬ НА ИСКРЫ.

Рауль лучезарно улыбнулся стоящей вблизи Марии, мысленно отметив, как непривычно было лицезреть ее в коротком пурпурном платье и под цвет гардероба маске с декоративными перьями и стразами, прикрывающей половину лица.

Идея устроить вечер — маскарад возникла, к удивлению Рауля, не у взбалмошной Кристины, тогда бы он вовсе не изумился, так как невестка привыкла совершать неординарные поступки, а у его брата, серьезного и сурового Адриана. Последний, придерживающий правил строгого этикета и предпочитающий вечеринки на деловом фоне, организовал шумный и веселый праздник для жены.

Если бы не маски с перьями, щекотавшими кожу Рауля, то у последнего не было бы проблем, но желание сбросить маску возрастало в нем, однако, стоило перевести взгляд на заливисто смеющуюся Кристину в платье, прикрывающим едва колени, невзирая на ее беременность, заставляли Рауля молча принимать и подчиняться правилам.

В конце концов, это день рождение его невестки, которая в скором времени подарит ему племянника.

Неужели он не может ради нее пожертвовать комфортом?

Чего таить, но Рауль не любил подобные мероприятия, когда люди, и без того скрывающие истинные эмоции и нацепляющими маски, надевали и искусственную, дабы спрятать внешность и черты лица. Как узнать, кто радуется, а кто грустит? Кто враг, а кто — друг?

Рауль приблизился к Марии, находившейся в компании странной блондинки в оранжевом платье и желтой маске, странное сочетание цветов, особенно учитывая, что вечеринка в красно — черных тоннах.

- Все в порядке? - поинтересовался мужчина, тронув Марию за плечо, и та незамедлительно обернулась к нему, слабо кивнув. Карие глаза больше не искрились от едва сдерживаемого смеха, не блестели счастьем. Потухшие, как огонек на свече, который был сдут безжалостным ветром. Поблекший взор, таящий несчастья и потайную грусть. Обреченность, столь отчетливо видневшаяся в ее зрачках, принудила Рауля тяжело вздохнуть.

- Тебе не скучно? - попытался начать разговор он, поморщившись от пронзившего ноздри запаха табака и спиртного, идущего от блондинки.

- Нет, я познакомилась с Линой, она приглашенная танцовщица, - покачала головой Мария, и Рауль нахмурился, вспоминая, что брат смутно упоминал о желании пригласить танцовщиц из местного ночного клуба, дабы развлечь сильный пол и одновременно доказать ревнивой Кристине верность и бесконечную преданность. Не очень хорошая идея. Но хуже всего то, что на празднике присутствовали журналисты, охотящиеся за очередным лакомым для них кусочком. Им не составит особого труда вплести Марию Канарис в какую — нибудь бульварную сплетню и выдать ее за одну из стриптизерш. И что потом будет с ее репутацией? Как она позже будет объяснять, что всего лишь общалась с девушкой сомнительного поведения, а не обсуждала потенциальных богатых клиентов?

- Пойдем со мной, -нагнувшись, шепнул ей в ушко Рауль, нарочито проигнорировав, как вздрогнула Мария. - Ты не можешь вести с ней разговор!

- Почему? Почему, Рауль? -нотки недоумения проскользнули в дрожащем голосе. - Твои брат и невестка заняты общением с гостями, а ты весь вечер о чем — то, точнее о ком — то думаешь. Я никого здесь не знаю, но все же осталась, потому что не хотела портить ваш вечер. Предлагаешь стоять мне, как безмолвной кукле?

- Мария, эта женщина не принадлежит к нашему кругу, - тихо сказал Рауль, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы объяснить сложившуюся ситуацию и не привлечь внимания курящей блондинки. - Тебе не следует общаться с ней, тем более на глазах журналистов и стольких гостей. Ты совсем другая девушка, а она же...В общем, прошу, держись от нее подальше.

- Не вашего круга, Рауль? -горько повторила она, и он недоуменно покосился на нее. - А разве я отношусь к вашему обществу? Ты ведь говорил, что тебя не интересуют мнения других или это было тогда, когда ты пытался заставить себя полюбить меня, но потерпел поражение, проиграв собственному сердцу, а? Теперь тебя волнует, о чем будут говорить люди, если увидят меня, твою спутницу, в компании стриптизерши?

- Ты неправильно меня поняла! -удрученно воскликнул Рауль, чувствуя, как разрывается последняя тонкая ниточка между ними. К чему он завел весь этот разговор? На самом деле, Раулю было глубоко наплевать, кто и что подумает, однако на кону стояла не столько его, а честь Адриана. Последний и так не был доволен увиденным в кабинете, не упуская возможности лишний раз предостеречь Рауля и напомнить, сколько сил и любви он вложил в подготовки для праздника жены. Если бы речь шла о нем, Рауле, то он бы не посмел и заикнуться о чем — то, ведь Мария делала для него слишком много. Даже то, о чем он и не решался попросить. Даже то, на что не каждая женщина пойдет.

Она согласилась отложить отъезд на несколько дней, чтобы Рауль присутствовал на вечере не один, а со спутницей, как и было запланировано Адрианом, дабы не расстроить беременную Кристину и не омрачить праздник. А он высказывает ей то, как неправильно ведет себя она? А разве у него есть право? Он не сумел побороть воспоминания, переступить через барьер прошлого и настоящего, заглушить зов проклятого и непослушного сердца, даже устоять от соблазна поцеловать Саманту Джеймс у него не вышло!

- Ты прав, Рауль, -печально произнесла Мария, прежде чем ретироваться, оставив подавленного мужчину наедине с угрызениями совести. - Я никогда до конца не понимала тебя. Неверно истолковала твои слова в аэропорту, глупо приняв их за признание в любви. Ты же предлагал мне только дружбу без всяких обязательств, хотя, может, я опять неправильно все поняла.

Рауль сделал шаг вперед, намереваясь броситься за ней вдогонку, но остановился. Среди всех собравшихся гостей он выделил единственную женщину, узнать которую сможет из тысячи. Красное длинное платье облегало тонкую талию, открывая вид на стройные и загорелые ноги, подчеркивая так же и полную грудь, видневшуюся в дерзком разрезе декольте. Алые пухлые губы изогнуты в полуулыбке, а красная маска с блестками и камнями бургундского цвета идеально подходило к ее облику, только светло — карие глаза равнодушно оглядывали собравшихся, пока она тоже не заметила его. Что — то сверкнуло в ее взгляде, но потом мгновенно исчезло. Снова холод. Или все же притворное безразличие? На сей раз Рауль был полностью уверен, что Саманта Джеймс впервые не смогла изобразить отрешенность и хладнокровие. И он непременно воспользуется этим! К тому же на террасе раздались первые звуки плавной мелодии, призывая кавалеров приглашать дам.