– Ты жалок, Рауль Дюмон, – жестко выплюнула Саманта. – Настолько боишься одиночества, что готов принудить женщину любить тебя? Беда в том, что ты воспринял мое сочувствие как любовь. Возможно, я сначала и симпатизировала тебе, когда проводила с тобой ночи, но разве можно любить того, кто, подобно щенку, лишенному ласки, становиться жалким? Его можно всего лишь жалеть. Женщины любят сильных мужчин! А я устала прикидываться заботливой матерью, потому что хочу ощутить себя женщиной!

– Это не твоя, а моя ошибка, – глухо произнес Рауль, отворачиваясь от нее. – Я позволил тебе видеть меня и слабым, и разбитым, ведь любимого человека принимаешь любым, но если тебе необходимо быть с решительным и сильным мужчиной, то я стану таким для тебя! И... Сэмми! Не уходи, Сэмми!

Рауль распахнул глаза и в то же мгновение зажмурился от яркого света. Голова налилась странной тяжестью, а тело ныло от разливающейся тупой боли и слабости. Он попытался приподняться на локтях, но теплая ладонь легла на его плечо, мягко, но настойчиво положив обратно на подушки.

Над ним возвышался Адриан, бледный, с взъерошенными темными волосами и отросшей щетиной. Почему он выглядит столь плачевно? Недавние события врезались в память, и Рауль не сдержал вырвавшегося из груди стона.

Неразумно спрашивать, где он находится, учитывая, что помнит, как его пырнули ножом.

– Тебе плохо? – озабоченно накинулся на него Адриан с вопросами. – Я сейчас позову врача... Ты хочешь воды?

– Виски, – хрипло прошептал Рауль, изогнув тонкие губы в слабой улыбке, заметив, как нахмурился Адриан. – Всего один глоток, братишка!

Он желал ощутить, как спасительная жидкость обжигает горло, разливает жар по телу и затмевает воспоминания. Надо забыть о том вечере... О ее ядовитых фразах, проникающих невидимыми иголочками в его кожу. Он не слабак, черт возьми! Просто он искал в ней поддержку, необходимую ему, изливал горе, связанное не только со смертью матери, но и с отъездом Рафаэля, считающего, что во всех бедах виноват исключительно Рауль! Но он не был слабым и безвольным мужчиной! И он выслушивал ее печальные рассказы об отце, старался развеять общую грусть, стать причиной её улыбки! Тогда Раулю казалось, что в Саманте Джеймс он нашел близкую и родную душу, отдаленно напоминающую ему и мать, однако Рауль всегда рассматривал ее в качестве будущей жены и матери детей, а она не смогла его понять! Устала, наверное, понимать и быть опорой, пожелав познать чего-то нового и получить изрядную долю острых ощущений!

– Рауль, хватит! – тяжело вздохнул Адриан, присаживаясь на ближайший стул возле больничной койки брата. – Почему ты причиняешь мне боль? Я всегда уважительно относился к твоим страданиями, не ограничивал тебя ни в чем, давал все, что ты пожелаешь. И так ты платишь мне за это?

– О чем ты, Адриан? – пробормотал Рауль, облизнув пересохшие губы. – Это случайность! В городе, в котором мы живем, на каждого богача найдется карманник. Кстати, где Кристина? Раз нет рядом, значит, она не в курсе, что со мной случилось?

– Да, я ни о чем ей не сказал по той причине, что моей жене противопоказан стресс, – подтвердил Адриан. Рауль понимающе кивнул. Кристина носила под сердцем долгожданного ребенка, его племянника, и через пять месяцев он должен родиться. Для чего ей нервничать и волноваться по пустяку?

– Но это не означает, что я остался ко всему равнодушен, – продолжил Адриан, мрачно поглядывая на умолкнувшего Рауля. – Почему ты не берешь с собой телохранителей? Что за беспечность? Сколько раз я просил тебя не выезжать никуда без охраны, но ты поступаешь так, как хочешь. Знаешь, как мне невыносимо больно видеть тебя в таком состоянии? Я не привык проявлять нежность, но, черт побери, Рауль, ты мой брат! Мой младший брат, которого я испортил собственной любовью! Ты превратился в эгоиста, не думающего ни о ком, кроме себя! А что было бы со мной, если...

Рауль поджал губы, проглотив подступивший комок. Он не слабак и не самовлюбленный нарцисс! Только теперь при виде подступивших слез к глазам старшего брата, никогда не показывающего слабости, до него медленно доходила одна истина. Адриан перенес намного больше потерь, чем он. Сначала умерла их мама, а потом – его жена и дочь. У него есть шанс полететь в Италию и отыскать Саманту, прикоснуться к ней или просто увидеть живой и невредимой, пусть и хладнокровной стервой. Однако Адриан лишен этого, тем не менее, он стойко держался, не показывая и не раскрывая мучившую его боль. А Рауль все десять лет открыто заявлял о ней и заглушал алкоголем. Неужели он и вправду жалок?

– Что в ней было такого? Почему даже спустя десять лет я не могу о ней забыть? Она же, черт побери, обычная женщина! Пусть и первая, которую любил я, пусть и та, что смогла стать для меня и другом, и любовницей, семьёй, но она всего лишь женщина! Почему я не могу её забыть?

Рауль выдохнул и дернулся, стоило ему немного повернуть голову набок, чтобы брат не заметил одиноко скатившуюся слезу. Но Адриан Николя Дюмон осторожным движением пальца смахнул ее с щеки Рауля. До этого момента он никогда не трогал младшего брата, не обнимал, чтобы утешить, и давал волю Раулю обнять его. Мужчины не плачут. Мужчины обязаны быть сильными и непоколебимыми. И Рауля впервые за весь период никчемной жизни одолело желание быть похожим на Адриана.

– Отпусти ее, Рауль, – посоветовал ему брат. – Прошло десять лет, а ты продолжаешь надеяться, что из пепла снова вспыхнет огонь. Пойми, то, что ушло, нельзя вернуть, но можно сохранить, что у тебя есть сейчас. Ты бросил рисовать, хотя раньше это придавало твоей жизни смысл. Ты добровольно отказываешься от спасательного круга. Вчера, когда я едва не потерял тебя, то понял, что больше так продолжаться не может, и я не могу закрывать отныне глаза на твои беспорядочные связи, злоупотребление спиртным. Не только я, но и чужая девушка беспокоится о тебе.

– Кому я нужен, кроме тебя, братишка? – горько усмехнулся Рауль, сознавая, что отрицать или сопротивляться бессмысленно. Адриан, как обычно, абсолютно прав, но нельзя за один миг расстаться со всем, что было частью него на протяжении стольких лет. – Какая девушка?

– Мария.

Рауль напрягся от одного упоминания об испанке, чуть не доведшей его до могилы со своими проблемами и бедами.

– Она сейчас сидит и молится за тебя в приемной. Могу пригласить ее, чтобы ты отблагодарил ее за…

– За что? – перебил его Рауль, не дослушав до конца. – Все это произошло из-за нее и ее проклятой сумки! Я не уверен в том, что останусь жив после того, как она войдет в палату. Мария Канарис далеко не простая девушка! Она же ходячая катастрофа и магнит, притягивающий все неприятности! Не смей ее звать!

Адриан укоризненно покачал головой, а затем направился к двери, напоследок бросив через плечо то, что повергло Рауля в немой шок:

– Будь вежлив и благодарен, Рауль! Эта девушка согласилась дать тебе свою кровь. Если бы не она, я бы уже готовился хоронить младшего брата!

Рауль недоуменно уставился на белый потолок, анализируя сообщенную ему новость. Все-таки Мария Канарис достаточно странная, неординарная девчонка, словно пришелец с другой планеты. Или она точно ненормальная, или принадлежит к обществу «Красный Крест», согласившись на переливание из-за сострадания. Опять его жалеют... И снова женщина! Что за проклятье преследует Рауля?

Однако ему не удалось поразмышлять над пришедшей мыслью, так как дверь палаты бесшумно закрылась, и перед ним предстала Мария Канарис в белом халате, который идеально подходил ей. Ее карие глаза заботливо разглядывали его, и Рауль, как ни старался, не мог увидеть в них ни лжи ни притворства. Но почему она так тревожится о нём?

– Как вы? – тихо спросила девушка, неуверенно подойдя ближе. – Вас серьезно ранили. Острие ножа вошло глубоко, едва не задев кишечник, и вам повезло, что все закончилось кровотечением, а не... летальным исходом.

– Ты что, врач? Рассуждаешь, как доктор, долг которого не отлучаться от пациента, – ухмыльнулся Рауль и удивился, когда впалые и белые щеки Марии запылали от смущения. Вроде, он ничего пошлого и не ляпнул, да и оскорбительного тоже.